Что это?

Это начало. Начало новой жизни. Непонятный страх, перемешанный с бабочками в животе, связанными с предвкушением чего-то неожиданного, чего-то, может даже быть, впервые полезного в жизни Торда. Сейчас он даже не до конца понимает, что делает и куда едет. Мысль поменять что-то, хоть и невероятно долго обдумывалась, все же казалась ему жутко спонтанной и необоснованной, но весьма манящей. Попробовать стоило хотя бы из любопытства. "Безолаберность", можно подумать. И это слово вполне подходит под его действия. Странная мания совершать хаотичные, глупые поступки, подкрепленная юношеским максимализмом - то, чем он живёт. То, что им движет. Она и являлась одной из причин, почему он сейчас не ссорится с Томом, не играет в приставку с Мэттом или не придумывает с Эддом очередное приключение, а сидит за рулём автомобиля с чемоданом в багажнике. Желание поставить жизнь на кон преобладало над здравым смыслом, что, конечно, парень оправдывал кричащими фразами, смысл которых был приблизительно одинаковым: "Хочу изменить мир". На самом деле, подобные мотивы были не единственной причиной покинуть любимый дом. Мысли, к которым Торд не очень любил возвращаться. Это, скорее, было поводом не стремиться к чему-то большему, а попросту уехать. Или, все же, не стоило? Он не мог дать однозначный ответ. Из раздумий его вытащил довольно неожиданный телефонный звонок. Не глядя на экран, парень ответил на него и поставил на громкую связь, продолжая все так же ехать. - Торд, это ты? Он вздрогнул. Позвонил тот, от кого в самую последнюю очередь ожидался звонок. Торд резко бросил взгляд на телефон, чтобы убедиться в своих догадках. На треснутом экране светилось имя "Джехо" - да, это был он. - Я, Томас - Ты правда... - тут последовала пауза в секунд пять, - ты правда не вернёшься? Тут парень уже в тысячный раз за последнюю минуту пожалел о том, что не выбросил эту симкарту к чертям с момента отъезда. Разговор, которого он хотел избежать настиг его в самый неподходящий момент, момент, когда он в очередной раз начал раздумывать над рациональностью своего решения, будто сама судьба тянет его обратно. Зачем, с момента прощания прошло не более четырёх часов. Он же просил, просил передать все ребятам Эдда, почему Том все равно сейчас позвонил? - Ты меня слышишь? - то, как растянуто и с каким чрезмерным спокойствием была эта фраза произнесла, конечно, не ответило, на вопрос, но вполне объяснило такой поступок. Все просто - Томас пьян. Это дало Торду надежду на менее терзающий совесть диалог. - Слышу. Я не знаю, Томас, - сил и желания огрызаться или язвить у парня сейчас попросту не было, поэтому разговор, в теории, должен был пройти гладко. Тишина. То, чего так и боялся Торд. Та самая тишина, когда не слышно почти ничего. Грохот машины был ничтожен по сравнению с тем звоном, с которым отдавались стуки сердца в голову. Будь звонящий Эддом или Мэттом, такого бы не было. Отвратительно. Он себя терпеть не может за это. - Ты и в правду меня ненавидишь? Раздражённое выражение лица слушащего резко сменилось на разочарованное. Машину пришлось откатить к обочине. Сердце пропустило удар, отчего Торд почувствовал секундное, но такое неприятно обволакивающее головокружение. Томас. Этот ублюдок был ещё одной причиной. Ещё одной причиной уехать, рискнуть жизнью ради непонятно чего. Именно этому идиоту он ненавидит врать, именно над каждой его фразой он раздумывает часами. Ладони потеют, секунды, кажется, растянулись в часы, ему совсем не хочется отвечать. Беседа, на самом деле очень глупа, ответ на вопрос очевиден. И он прекрасно понимает, что Томас его знает. Его больше бесит то, что этот разговор в принципе сейчас приходится вести, что одна из причин, по которой он покинул друзей занимает лишнее время. Он не ненавидит Тома. Он ненавидит себя. Торд потерял счёт времени. Но если верить часам, то прошло уже довольно много. Диалог затягивается. Нужно ответить. - Нет. Я не ненавижу тебя. Это все, что он смог выдать на остатки смелости и отваги. Не без легкой дрожи в голосе, конечно, но разве пьяный человек заметит такой нюанс? Торд надеется, что нет. Опять тишина. В попытках успокоить себя он сжимает и разжимает ладони, кусает губы, стучит ногой по тормозам, ничего не помогает. Мысли окончательно перемешались, будто по недавно упорядоченным в голове полкам с книгами прошёлся ураган. Почему такой короткий диалог может разбить в крах всю оставшуюся уверенность насчёт своего выбора? - Тогда почему ты уехал? Это было последней каплей. Ком подступает к горлу и слеза предательски скатывается по щеке. Он  может сбросить, может выбросить телефон в окно, может... Да много чего он может. Но хочет ли он такого конца? Торд ведь прекрасно понимает, что это наверняка их последний разговор в ближайшее время. Осознание этого рвёт душу на куски, уже просто хочется вытащить Томаса из головы, чтобы мысли о нем не занимали голову, чтобы не думать о нем по ночам, чтобы сейчас не приходилось так мучиться подбирая ответ. Он устал. - Я не могу тебе сказать. Прости. - И это все? Мы больше тебя не увидим? - Я не знаю, - ответ показался Торду произнесенным слишком грубо, но тот ничего не смог с собой поделать. Идея говорить первое, что придёт на ум совсем не помогает - Значит, нет. Тебе есть что сказать? - Нет, - он даже не подумал, прежде чем ответить. Хотя, даже если бы он провел в раздумьях чуть больше, то все равно бы не решился ничего рассказать. Минутная тишина. -  Пошёл ты... Три гудка. Том сбросил. Торд судорожно набирает такое знакомое "Джехо" и перезванивает, сам не зная зачем. Он не собирался что-то говорить, его не осинила гениальная мысль, которой надо поделиться с Томом. Он просто перезванивал. Ответа не последовало. Ни один раз из около семи попыток дозвониться. Ещё минуты три он сидит и просто переваривает информацию. Какая-то ярость, разочарование в себе, страх и печаль взяли верх. Он решает как можно скорее избавиться от симкарты. Сделать это дрожащими руками, не видя ничего из-за пелены слез на глазах оказалось труднее, чем предполагалось, поэтому вскоре и сам телефон оказался на улице. Торд кладёт руки на руль, но просто не может ехать. Не хочет. Он хочет домой. К друзьям. Подкрадывающаяся все это время истерика сразу же дала о себе знать, он зарывается руками в волосы и просто плачет. Жалкое зрелище. Он действительно, всем своим сердцем ненавидит себя. Пути назад нет. Это конец.