Помоги мне

Он, честно, не помнит, как всё началось, но зажимать Субина в тёмных углах уже стало чем-то обыденным. Они просто однажды каким-то образом оказались в одной кровати, а что было дальше, Ёнджуну даже вспоминать стыдно. — Ты точно этого хочешь, Субин? В первый раз всё было так неловко и неумело. Касания получались робкими и смазанными, а смотреть в глаза было попросту страшно. Они оба совершенно не имели опыта и, кажется, поэтому всё пришло к тому, к чему пришло. — Да, я хочу, хён. Для Ёнджуна этот шёпот был по-настоящему важен. Он точно не знает, кто первым тогда подался вперёд, такое ощущение, что оба. Он всё ещё гадал, зачем вообще забрался в постель Субина, как будто это могло его как-то спасти от бессонницы. И, вообще-то, в результате спасло, но немного не тем способом, каким он ожидал. Той ночью рука Субина приятно массировала голову, пока он сам, чисто по привычке, гладил его уши, шею и щёки, было настолько спокойно, что Ёнджун забыл обо всех проблемах, и как эта же рука позже оказалась на его члене — всё ещё загадка, а тот факт, что они оба испачкали простынь, вообще уму непостижимо. Но сейчас всё было прозрачно, как вода в чистых источниках. Субин сказал, что хочет, и Ёнджун ему верил. Они слишком давно знакомы и слишком долго живут вместе, а сам Субин как открытая книга, которую прочитать совсем не сложно, хоть он об этом и не знает. Ёнджун его легко читает и только поэтому ещё сохраняет остатки разума. Потому что это всё какой-то абсурд — валиться на кровать и блуждать руками по такому уже родному телу, пока остальные даже не подозревают, урывать объятия вне камер, а иногда уже и перед ними, хотя, по сути, им нужна была лишь разрядка, чтобы снять напряжение. Делать это друг с другом было проще, чем искать любые другие варианты. Все эти касания и ласки стали чем-то само собой разумеющимся и иногда до боли необходимым. У Ёнджуна за эти несколько месяцев появилась привычка в виде податливого Субина, и он всё ещё считал, что это какой-то затянувшийся сон. И теперь они переходили к его лучшему моменту. Субин лежал под ним, разгорячённый и тяжело дышащий, с красными, до невозможности привлекательными, щеками, которые хотелось трогать и трогать, с открытыми распухшими губами и пальцами, царапающими бёдра Ёнджуна, пока он сам сжимал его член в своей руке, доводя до долгожданного оргазма, наслаждаясь нахмуренными бровями и стонами, которые Субин пытался заглушить, вцепившись в запястье. Они просто помогали друг другу расслабиться — так думал Ёнджун ещё неделю назад, но потом что-то щёлкнуло, и в этом снова были виноваты они оба. Каждый раз, когда Субин приходил в его комнату, каждый раз, когда они задерживались в гримёрках, каждый раз, когда приезжали на репетиции пораньше, запираясь в душевой кабинке или распластавшись на скамейках раздевалок, каждый раз им приходилось сдерживаться, зажимая рот ладонями, утыкаясь в подушки или увеличивая громкость колонок. Им нельзя было оставлять следы и привлекать внимание. Они и так рисковали, буквально ставя на кон «всё или ничего». А потом как-то так получилось, что в общежитии остались они вдвоём, на весь вечер получив свободу действий. В тот день всё и изменилось. Когда Субин всё же простонал его имя, точь-в-точь как в редких мыслях Ёнджуна, которые он усиленно гнал подальше, когда смазанный поцелуй, которых они всегда избегали, в порыве страсти всё же обжёг губы, и когда Ёнджун кончил слишком быстро просто от того, какие звуки издавал Субин, когда не было необходимости сдерживаться. Всё это сводило с ума в хорошем смысле и до сих пор не укладывалось в голове, но Ёнджуну было плевать. Сейчас они оба получали удовольствие и доверяли слишком сильно, настолько, что хотелось кричать. Субин был мягким и тёплым, он позволял с ним делать всё, чего Ёнджун пожелает, буквально падал в его руки и отдавался весь без остатка, сначала робко и пряча глаза, а потом уверенно гуляя руками по всему телу. В этом было что-то откровенное и до слёз искреннее. Ёнджун никогда раньше не думал, что ему нужен кто-то настолько близкий. А сейчас они были ближе некуда, сплетаясь телами и душами, прячась ото всех в своём отдельном, немного безумном мирке. Субин отдышался и открыл глаза, до жути мило и горячо одновременно улыбаясь своими глубокими ямочками, из полуприкрытых век рассматривая Ёнджуна, проходя от самой макушки до бёдер, обнимающих его собственные, и останавливаясь на чужом возбуждении. — Помочь? Его голос в такие моменты всегда становился ещё ниже, заполняясь хрипом от частого дыхания ртом. Иногда Ёнджуну казалось, что ему и не нужно помощи рук, только пусть Субин немного поговорит таким голосом. — Помоги. Он тоже умел шептать так, что у Субина в момент всё тело покрывалось мурашками. И в ответ он был готов сделать всё, о чём его попросят. Да и сам мог попросить о чём угодно. Поэтому Субин сменил позиции, спускаясь вниз, усаживаясь между ног Ёнджуна и проводя языком по горящей чувствительной коже, обнимая губами головку и бесстыдно поднимая глаза наверх, ловя самый манящий взгляд, какой Субин когда-либо видел. Тут они точно помнили, кто был первым. Просто Ёнджун в тот момент в душевой для Субина был слишком красив, он мог лишь слегка целовать его шею, а хотелось облизать его полностью. Вот он и облизал под удивлённо открытый рот Ёнджуна, с его пальцами во влажных волосах и неприятно твёрдой плиткой под коленями. В душе он больше не экспериментировал, и мягкая кровать, в которой они сейчас лежали, была в тысячи раз комфортнее. Ёнджун выдохнул, уже в который раз до боли в мышцах запрокидывая голову, задыхаясь от влажных ощущений, он почти всегда отворачивался, потому что смотреть на Субина было совсем невыносимо, но перед глазами, как ни крути, вылезали кадры, из-за которых Ёнджун вцеплялся зубами в руки, чтобы заглушить стоны. Сдерживать себя, чтобы не раскрыть их тайну, было всё сложнее. Особенно, рядом с Субином, глаза которого могли прожечь в нём дыру, добираясь до лёгких, сжимая их, чтобы совсем воздуха не осталось. И пиковой точкой после всей этой карусели стали поцелуи. Когда Субин поднялся к его лицу и, сначала дотрагиваясь к кончику носа, уверенно приблизился к губам, когда добрался до его языка и протяжно выдохнул, забираясь пальцами в волосы на затылке, в этот момент Ёнджун понял, что они окончательно пропали, но вместо попыток притормозить в ответ прижался ещё сильнее. Пока никто вокруг не замечает или хотя бы усиленно делает вид, им, возможно, нечего бояться.