Последний шанс

Итан сидел на относительно мягком, но немного драном диване весь такой неловкий и настороженный. "Ты — часть игры", — именно так сейчас ощущал себя Уинтерс; как будто он пошел не по сюжету, когда согласился с Карлом объединиться, и теперь у него нет реплик, чтобы двигать сюжет дальше. Он не знал, с чего начать диалог, как действовать и чего ожидать. Поэтому он просто ждал чего-то на диване, на который его так любезно усадил Лорд. Одно успокаивало — Хайзенберг, судя по всему, тоже не был готов к такому развитию событий. Его враг ожидал чего угодно, но не уставшего: "Черт бы тебя побрал, ладно!". А Итан действительно устал, и ему действительно насрать. Убьет — ну и пусть, с этим он попытается разобраться позже, когда уничтожит Миранду и спасет Розу. А без такой преграды как существо, способное телекинезом управлять металлом, к Миранде пробраться будет существенно легче. И быстрее. Так что Итану пришлось заглушить свой инстинкт самосохранения, чтобы услышать голос разума. А он был рассудительным. Но сейчас голос молчал, от чего Уинтерс мысленно выл. Хайзенберг сидел рядом на металлическом стуле, запрокинув ноги на металлический стол, и кидал в стену резиновый мячик. В этом помещении, похожем на ангар, что был переделан под кабинет, металлических вещей было явно больше иных, от чего Итану было максимально неуютно. Любая из этих вещей могла с легкостью проделать в нем дыру. Он прогнал эти мысли и вернулся к наблюдению за тем, как один из детей Миранды продолжал кидать в стену мяч. Хайзенберг выглядел одновременно и задумчиво и напряженно. Взгляд его был скрыт за темными линзами очков, и Итан не мог считать его эмоцию. Но эти броски мячика в стену были подобием попытки перенаправить свой стресс. Неужели Лорд нервничает? Мяч чертовски звонко ударялся о стену, разрывая своим громким стуком давящую тишину. Итан начинал заводиться. Это молчание от вечно говорящего Хайзенберга, этот монотонный стук мяча об кирпич, эти мысли об Миранде, Мие, Розе — действовали на нервы, заставляли злиться. Мужчина чувствовал, как закипает. Еще немного, и можно было бы увидеть пар из его ушей. В конечном счете он не выдерживает, и в один размашистый шаг оказывается возле Хайзенберга, на лету ловя мяч, который успел отскочить от стены и должен был попасть в руку последнего. Поля шляпы поднимаются, и Итан видит, как брови Лорда тянутся вверх. Читается эмоция: "ты что, страх потерял?". Но вместо этого молчит. — Извини, — выдыхает Итан, чувствуя смущение из-за своего импульса. Он пытается объясниться, — у меня не получается сидеть на жопе ровно, когда моя дочь лежит в портфеле как гребаный музейный экспонат, которую расхерачили и заспиртовали в банках безумные медики-убийцы. Уинтерс шумно выдыхает и трет переносицу. Вот срань, сорвался. В который раз. Он подбрасывает резиновый мячик Хайзенбергу, и тот реагирует моментально — ловит его левой рукой. Невольная мысль: амбидекстр? — Я понял, — к удивлению Итана совершенно спокойно говорит Лорд. Это спокойствие передалось и ему самому, помогая утихомирить свои нервы. Уинтерс глубоко вздыхает, и ощущает запах табака. — Так в итоге...у нас есть какой-нибудь план? Что делать будем? — аккуратно подводит к теме. — Не знаю, я думаю, — Хайзенберг кладет мячик на стол вместе со своими очками и перчатками. Итан встречается взглядом со светло-серыми глазами, — может, у тебя есть идеи, папуля? — Нет, у меня нет идей, — честно признается Итан, — у меня их никогда и не было, но как-то же смог без них победить долбанутую семейку Миранды. — О-о-о, ну как видишь, малыш, не всех ты смог устранить, — Хайзенберг довольно откинулся на спинку стула, имея в виду себя, и скалится в ухмылке, — понимаешь ли...у тебя не получится выбежать в чистое поле, призвать суку-Миранду и прострелить ей хлебальник. Даже с твоим супер-пупер мощным револьвером. Итан недовольно фыркнул, понимая ход мыслей Хайзенберга. Он уселся обратно на диван. Тут точно стоило подумать. Так упорно и так долго к этому идти, чтобы обосраться в самый последний момент — не-е-е, так дело не пойдет. Итан стал продумывать план действий. Уинтерс не обратил внимания, сколько по времени занял у него мыслительный процесс. К нему просто в какой-то момент слишком близко подошел Лорд, наклонился, бесцеремонно ухватил его за правую руку, и так же бесцеремонно задрал рукав, — Итан даже среагировать не успел. Хайзенберг начал разглядывать свежий шрам, что ровно проходился по периметру кисти. Тот самый, который Уинтерс получил в замке. Он одернул руку, желая уйти от прикосновения горячих пальцев. Хайзенберг был слишком близко — опасно, инстинкт самосохранения снова дал о себе знать. — Что ты делаешь? — настороженно спрашивает Итан. — Да так, ничего. Кое-что проверяю, — и тут же ухватил другую — левую руку мужчины. Так же приподнял рукава одежды, где увидел еще один шрам, который точь-в-точь с предыдущим проходил по всему периметру руки, но не такой яркий, менее красный — явно старый, — тебе везет на руки. Тут и там их отрывают, да? Короткий низкий смешок заставил Итана дернуться. Он выхватил свою руку из хватки Лорда и невольно прошелся ладонью по шраму. Успокаивающий жест. — Не только на руки. — Да ну? Правда? — Да. Ноге тоже досталось, — и неожиданно для себя приподнимает штанину на правой ноге. Решил похвастаться боевыми ранениями, Итан? Шрам выглядит неровным, широким и волнообразным, как будто его конечность отрубили чем-то максимально тупым. Уинтерс до сих пор помнит. Подарок от "папочки". Помнит — как вчера — когда его поймали у люка в погреб и со всей дури резанули лопатой ногу. Хайзенберг хмыкает очевидно довольно. — Я знал, Итан! — восторженно восклицает Лорд. Итан лишь вопросительно приподнимает брови. — Я сразу понял, что ты не обычный. Особенный. Еще тогда, когда я тебя поймал... — Хайзенберг начинает безумно лепетать, а Итан не понимает, о чем тот хочет сказать, — Ты такой же, как и я. Как и все мы. По телу проходит мелкая дрожь. Взгляд безумца, и Уинтерс уже жалеет, что согласился на всю эту авантюру. А вдруг он станет подопытной крысой этого психа? Хайзенберг улавливает его страх, и садится на согнутые колени, чтобы не возвышаться над сидящим Итаном. — Расскажи, Итан, в какого уродца ты мутируешь? — и смотрит жадно, как будто ответ на этот вопрос ему жизненно необходим. — Мутирую? О чем ты? Я не понимаю тебя... — сдавленно мямлит Итан. — Да брось...все зараженные могут мутировать. — Я ни в кого не превращаюсь, если ты об этом. — Хм, любопытно, — Хайзенберг опускает глаза, смотрит куда-то в пол. Видимо, услышанное его немного расстроило. Или Итану только показалось, потому что снова встречается с воодушевленным взглядом, — Отличный повод чтобы узнать! Итан, только представь: ты и я, а вместе — одно целое. Мы можем стать настоящим оружием, только если объединимся! И тогда, от этой мамочки-сучары не останется и мокрого следа! Итан бегает глазами, пытается понять, уловить мысль Хайзенберга. И внезапно... О Боже. Итан давится вдохом. Осознание сказанных слов доходит до него. Он не знает, как реагировать. Это страшно, это безумно, ненормально, и... Мужчина дергает головой, будто пытаясь стряхнуть из башки эту мысль. — Ты предлагаешь...собраться в одного большого мутанта? Как трансформер что ли? — Как кто? Ну конечно, Итан. Откуда про это знать человеку или существу, что обитает на краю деревни? — Неважно. В любом случае — нет, — Уинтерс даже не находит желанным разъяснить почему. Во-первых — он не мутант, и никогда им не станет. Быстрая регенерация не в счет, говорит себе Итан. Во-вторых — стать одним целым с Хайзенбергом? Как он вообще до этого додумался, и так спокойно, или даже вдохновленно ему предложил? В-третьих — просто потому что нет, все это звучит как самая плохая идея. Лорд встает обратно на ноги, отстраняется, делает затяжку. Он проходит по помещению туда-сюда пару раз, а потом останавливается. В задумчивом жесте потирает пальцами свою щетину. — Да, ты прав. Мы не знаем, какие будут последствия диффузии. Вдруг, мы не сможем вернуться в первоначальный облик, разъединиться? Это как растворимый кофе. Попади он в воду — и ты не соберешь его обратно. И Итан закатывает глаза. Чувствует: ему предстоит долго слушать идеи гения, ученого, и по совместительству немного психопата. А может, оно и к лучшему.

***

День близился к вечеру. Для Уинтерса он оказался достаточно насыщенным, как и предыдущий. Однако сегодня он нашел нового "друга", в лице которого сам Могущественный-Лорд-Хайзенберг. А еще узнал о том, что на этой фабрике Крис, и что он пытался устранить Миранду, которая обернулась Мией. Итану сразу стало легче, словно отпустило. Знает, что не один. Он сможет спасти Розу, уверен в этом. Мужчина выдохнул, но потом снова напрягся. Хайзенберг позволил отряду остановиться на его фабрике. Значит, ему точно нужно одно: убить Миранду и освободиться от ее семейных оков. Но он не уверен насчет Криса. Зная последнего, и то, как он относится к подобному "биологическому оружию", которым является Хайзенберг, так просто его не оставит. Наверняка напичкал это место взрывчаткой, и при любом удобном случае подорвет здесь все к чертям. И будет даже как-то обидно по отношению к Хайзенбергу. Думает: кто тогда окажется предателем? Он предупредит. Предупредит и Хайзенберга, и Криса. Чтобы не делали глупостей. Убить Миранду, спасти Розу — вот основное задание. Лишние бессмысленные убийства не помогут достигнуть цели. Лишь отдалят от нее. Из его потока мыслей вырывает тяжелая ладонь, которая ложится на плечо. — О чем думаешь? — вкрадчиво спрашивает Хайзенберг. Итан успел как то привыкнуть к тому, как тот вторгается в личное пространство. — Обо всем, что обрушилось на меня за последние сутки. Слушай, Хайзенберг,— Итана прерывают. — Карл, — поправляет его Лорд, то есть теперь Карл. Его рука так и лежит на плече Итана, — думаю, ты имеешь честь знать имя своего союзника. Уинтерс чувствует запах табака. Его окутывает дымкой, которую выдохнул Карл. Он улавливает и другие запахи: масло, металл, и...это что, спирт? — Карл. Ты можешь пообещать, что не тронешь Розу? — Итан пытается звучать не угрожающе, но у него плохо выходит. — Ты с этой мелкой скоро всех жителей деревни доведешь до белого каления, — раздраженно скрипит Хайзенберг, — угомонись, папаша. В этом Богом забытом месте она нужна только двум людям: тебе и Миранде. Вон, слышишь? Даже ликаны воют от страха, когда ты начинаешь рычать. Итан невесело хмыкает. Не было бы всего этого, если б его Розу не похитили. Отцовский инстинкт, что уж тут поделать. Еще невеселей ему становится, когда на другое плечо ложится вторая ладонь. — Ты напряжён, — будничным тоном оповещает Итана. — Ну знаешь, как-то события минувших дней не дают покоя, — в голову въедается мысль, что не только дней, но и лет. Когда после Луизианы он мог поспать спокойно? Не помнит. Видимо — никогда. — Так расслабься, — и в голосе его можно почувствовать насмешку. — Легко сказать. Скоро мы атакуем Миранду, а ты предлагаешь расслабиться? — Итан отстраняется от рук, чтобы наклониться вперед, обернуться на Карла и одарить его скептическим взглядом. В ответ он пожимает плечами. — Что? Как будто мне легко? Но я знаю, что перед боем нужно быть в ясном уме,— он делает очередную затяжку, и выдыхает прямо в сторону Итана, — а еще я знаю, что мне поможет привести мысли в порядок, — и слишком хищно улыбается. Итан рефлекторно сглатывает. Находясь здесь он чувствует себя уязвимым. Принимает роль жертвы, а Карл — хищника, который играется со своей добычей. — Ты сможешь сегодня уснуть? — и тон его меняется. Становится заботливым. Карл — просто сплошная гамма эмоций, как у него получается переключаться от одной к другой? — Не знаю, нет наверное, — с ноткой грусти отзывается Итан. Он бы отдал все, чтобы отоспаться. В первый раз за последние три года. Карл садится рядом. Они на том же диване, на котором Итан сидел, когда оба обсуждали безумную идею объединения. Его рука заходит за шею Итана, ладонь касается плеча, и сразу мысль в голове: это подсказка, приглашение. Предложение заключить сделку с дьяволом. Уинтерс бросает мимолетный взгляд на Карла — он без привычной шляпы, очков и плаща. Такая открытость Итана успокаивает. — Знаешь, Итан, я настроен на то, чтобы получить то, что хочу. Свободу, и не только, — за "не только" пояснения не следует, — а мне с тобой невъебенно повезло. В смысле...ты рукой не дрогнешь — выстрелишь прицельно в голову этой хуевой актрисе. Она получит заслуженную боль за все те грехи, которые натворила. Итан молчит, перебирает в голове варианты ответов. Подходящего не находит. Мысль озвучить не решается: Карл такой же, как и он сам. Преследует свою собственную цель, но человечность явно не теряет. Да, ему пришлось навредить Итану, но он был заложником обстоятельств — придерживался правил, чтобы выжить. Итан пытается мысленно себя ударить. Он зеркалит себя с Карлом. Нужно перестать этому уподобляться, твоя гребанная эмпатия тебя в могилу утащит, Итан! Решимость в этом пропадает, когда чужая ладонь начинает невесомо гладить плечо. Другая же протягивает ему сигару. Итан хмурится и отрицательно качает головой. — Зря, — цокает языком, затем продолжает свое восхваление, — ты, мать твою, самая настоящая машина, Итан. — В хорошем смысле? — глядит на Карла — решает подыграть. — О-о-о, не то слово, — делает затяжку, а потом целенаправленно пускает ему дым в лицо. Лицо Карла теряется в пелене едкого смога. Это было явно не в затяг, и весь дым он решил выдохнуть в Итана. Зачем? Из-за отказа в предложении закурить? Мужчина жмурится; запах табака, металла, машинного масла у него в носу, во рту; дым ощутимо жжет слизистые. Он уже было набрал в легкие воздух, чтобы откашляться, но не успел. Не успел так же и развеяться дым. Итан чувствует влажные губы на своих: теперь вместо запахов у него вкус. На языке. Дым рассеивается, а Карл углубляет поцелуй. Итана пробирает от внезапной вспышки эмоций. Традиционная фраза — бей или беги. Но многие забывают про еще один защитный механизм — замри. Итан в самом настоящем оцепенении. Словно его держат силой — обвязали тем самым мистическим телекинезом цепями. Но нет. Он может податься хоть вперед, хоть назад, но не решается ни на что. Он ощущает еще один вкус — явно спирт. В небольшом количестве, но достаточно, чтобы догадаться. И совсем немного терпкого кофе. Губы у Карла очень горячие. Настолько, что Итану кажется, как его тепло переходит к нему на щеки, уши, уходит к шее, волной из мурашек идет к паху. Это приятно, жар пробуждает в нем что-то живое. Но неправильно. Мия? Роза? Достаточно быстро, по мнению Уинтерса, Карл отстраняется от лица. Он смотрит в глаза Итану: опускает одну бровь и поднимает другую. — Итан, я очень жду от тебя реакции, — голос — мешанина эмоций. Не понятно, что сейчас ощущает Карл. Но зрачки его ненормально расширены. — Я знаю, — коротко кряхтит Итан. До сих пор ощущает влагу на своих губах и фантомное тепло. — Если я сделаю так еще раз, могу ли рассчитывать на то, что ты не застынешь истуканом? — Карл поджимает губы. Кажется, что ему не хватает терпения. — Ну попробуй, — спокойно бросает ему вызов Уинтерс, хотя понимает, что спокойствия в нем нет ни процента. Голос звучит где-то там, приглушенно. Может, это отзывается другая сущность в нем — та, что заражена и мутирована? Итан надеется, что контроль над телом в этот момент возьмет тоже она. Карл снова льнет к его губам. На этот раз без дыма, который Итан почему-то ожидал. Все, что он сумел сделать — это задержать дыхание, как перед погружением в воду. А Итан не умел плавать. Губы аккуратно проходят по его, и он ощущает тот самый шрам, который уходит явно глубже. Напоминает себе: реакция. Итан, черт подери, ты должен отреагировать! Хоть ударить, хоть продолжить — нужно просто начать действовать. Чего от него ожидают никто не уточнял. Бей, беги, замри или сдайся — базовые стратегии поведения организма при угрозе. Конкретно Итан реагирует последним образом: двигает в ответном жесте языком по чужим губам, проводит по шраму; уступает, поддается, соглашается с превосходством Карла. Шрам глубокий, язык касается зубов. Мужчина слышит не то рык голодного волка, не то мурчание огромной довольной кошки. Карл — истинное хищное животное. — О-ох, мой милый, я знаю, каково это, — шепчет ему в губы Карл. Дыхание сбивчивое, обжигающее. Итану кажется, что он обрастает плесенью, распускается как цветок в теплице, — получить то, чего тебе так не хватало многие годы. Электрический заряд прошибает тело. Итан понял. Кем бы Карл не был: существом, монстром, мутантом, но он — чувствует. Это зверь, который проголодался. Проголодался по теплу чужого тела, по чувству свободы, которую Итан любезно готов ему предоставить, по бесстрашию в глазах, желанию бросить вызов. Чувства, эмоции переполняют душу. Они просятся наружу. Он судорожно цепляется за рубашку Карла. Не хватало. Да, это правда, от которой не скрыться. Этих ощущений у него не было с момента событий в доме Бейкеров. Даже с Мией. Он больше не ощущал ее желания. Что уж говорить, в их случае это было взаимно. А Карл одаривает ими Итана. Это выгодно, да. Это поможет ему справиться с тем, перед чем ему предстоит завтра сражаться. И просто позволяет утянуть себя на дно. Воздуха становится еще меньше, когда щетина проходится по шее, царапает, а потом — Итан предвкушает последствия: синие следы от укусов. — Ты везунчик, Итан. Знаешь почему? Потому что у меня на фабрике только одна кровать с матрасом, и она чертовски большая. А потом он утягивает в свое логово. Итан, к своему удивлению, не возражает. Оправдывает себя тем, что у него аффективное состояние.

***

Итан не верит — он выспался. Кошмары не явились в эту ночь, хоть и были ожидаемыми. Его соседа в постели, очевидно, тоже все устраивало. Они оба остались довольными. Этого заряда сил хватило, чтобы справиться на поле боя.