Кровь с примесью гравия и стука колес

Его никогда не интересовала слава, никогда не интересовали девушки, и лишь изредка он нуждался в деньгах, но не настолько, чтобы терять себя. А вот азарт и адреналин, получаемые с гонок сносили крышу к чертям. Он был готов жизнь отдать за скорость и свободу, что гасило в нем болезненный пожар одиночества. Хасегава Ланга. Мальчик из Канады. Тихий, ничем не примечательный и, стало быть, никто особо в нем не нуждался. И, с мыслью о том, что терять уже нечего, он поддался съедающим чувствам, лишь позже осознавая, что терять все же есть что. Шанс потерять того, кто познакомил его с миром скейтбординга, на самом деле достаточно высок, учитывая свое халатное отношение к этому рыжему чуду. Ланга осознал то, что недостаточно ценил того, кто скрывал личную боль за яркой, такой широкой, улыбкой, а все ради того, чтобы не вешать на Лангу ненужные заботы о настроении друга. Осознал, но слишком поздно, чтобы хоть что-то можно было исправить. Осенило его только во время их первой ссоры, когда запустился отсчет до забвения в личных проблемах и желаниях. Они помирились, но нить их отношений была уже слишком тонка и хрупка, она могла порваться от любого неверного касания, и как бы оба не пытались скрыть этот факт, зарыть его принятие глубоко на подкорках сознания, они просто не могли этого отрицать. Это была бомба замедленного действия, не дающая остановить отсчет. Им было больно, обоим, но в разное время и период. Один переболел, другой только сейчас ощутил отсутствие спасательного общения. Словно воздуха в легких Ланге стало не хватать рыжих прядей меж пальцев и медовых глаз. Первым, пережившим боль, стал Рэки. Он долго крыл под пеленой слез, что окутывала разум с приходом ночи, всю обиду, поселившуюся в груди болью, в ушах словами и шумом, в глазах застывшей картинкой, кою стереть было невозможно. Есть ли причины того поведения Ланги? Нет, не Ланги. Ланга не такой, такой только Сноу. А Ланга другой, совсем другой, он понимающий, не всегда, конечно, внимательный, но трепетный. Сноу не дарил морозное тепло одним взглядом, его взгляд, кажется, предупреждал о предстоящей смерти, Сноу утопал в ощущениях, а скейт словно становился частью его тела, прирастал к нему. И за Адамом он пошел только из-за того количества удовольствия от катания, что требовалось зависимому ему, но никто не мог дать ему этого. Шиндо — Хороший скейтер, но отвратительный человек, в этом мнении сошлись и Рэки, и Ланга. Сошлись еще когда Ланга обрабатывал спину Каяна после гонки рыжика — коим его кличали на S — с королем трассы. И все же Ланга поддался соблазну, а Адаму удалось подкупить его хорошими скейт-парками, он выбрал подходящий для подкупа момент, когда Хасегаве наскучило просто кататься, бесцельно и одинаково. Возможно, он никогда бы не согласился, если бы не его азарт. И Рэки первое время был согласен, спокойно относился к тому, что теперь друга не нужно было ждать после школы, чтобы вместе поехать в скейт-парк, привык слушать рассказы про трюки, которые ему самому ни за что бы не удалось повторить, ведь он ни Адам, ни Ланга, он даже не один из звёзд заброшенной шахты. Но позже, когда начал меняться сам Ланга, когда он потерял свое лицо, и природнился с маской Сноу, Рэки попытался вразумить его, договорившись на дружескую гонку, надеясь тем самым доказать, что он ни чуть не хуже. Он пытался вернуть Лангу, а в конечном итоге его бросили лицом в грязь, не забыв рассказать о никчемности его жалких попыток стать лучше. *** Покидая трассу и отказываясь от помощи подвезти до дома со стороны Айноске, Сноу кинул взгляд в сторону такой неровной дороги-серпантина, а после и свой скейт осмотрел. Он другой, совсем другой. Рэки учел все личные особенности скейтера и сумел создать доску лично для него, а на деке оставил столько воспоминаний одними рисунками. В руках же было что-то незнакомое, странное, да даже форма отличалась. Это была пустая деревяшка, которой Айноске предложил заменить Ланге его старый скейт. «Поверить не могу, что так опозорился. Я и правда рыдал на финише? С чего это вдруг?..» Разве Сноу умел испытывать эмоции? Вряд ли. Сноу не умел, а вот Ланга вполне. Неужели он не хочет принимать правду? Верно. Он не хочет признавать, что ему дорог тот, кто ощутил боль, которую причинил Ланга своими словами. Он давил на слабые места, зная, как близко к сердцу Рэки принимает любые слова насчет своих способностей. А ведь все действительно только начало налаживаться, только он ухватился в объятиях за родную, потрепанную жизнью толстовку, как тут же его опалил холод, даже скорее мороз. Ужасный, колющий. Но разве он будет страшен сноубордисту? Оказывается, что да, раз мысли о вечере не покидают голову Хасегавы. Он не может простить самого себя, это и служит причиной внутренней борьбы. Фонари за спиной гаснут с рассветом, с наступлением пяти утра. А с фонарями гаснут силы и эмоции. Пришло то состояние, которого ждал Хасегава, чувство опустошения. Она поможет привести мысли в порядок, разложить все по полочкам. Ланга едет на скейте медленно, потому что может упасть от одного неверного движения, ведь ноги ровно не стоят, руки дрожат до кончиков пальцев, а веки так и норовились сбить его с пути, скрывая дорогу взору. Ему не было ни хорошо, ни плохо. Он слишком устал, чтобы ощущать и думать. И все же, как бы человек не хотел выбросить мысли из головы, никому и никогда это так просто не удавалось сделать. Те, как назло, вновь тянутся к тебе, охватывая в мерзкие объятия, вытягивая всю жизненную энергию. Домой идти желания нет, но зато есть острое желание перекусить. Как же жаль, что все рестораны адекватных владельцев уже давно не работают. В сонную голову приходит два варианта: в первом случае Ланга дойдет до круглосуточного магазина, купит, что попадется под руку, этим и перекусит. Второй идеей было дойти до единственного знакомого местечка с невероятно вкусной едой. Первым не наестся, второе. А второе не факт, что ресторан работает, но раз ему все равно по пути, то значит судьба решила все за него. А хотя… Он уже тут. И, хвала богам, электричество в заведении работало, значит, Джо там. И только он подошел к двери, будучи в собственных мыслях — он, кажется, даже ничего не слышал, а может и не кажется. В лицо ему бьют дверью, возвращая обратно в реальность. И Ланга слышит резко затихший смех. Ну конечно, Рэки должен был быть тут, ведь кто его куда-либо пустит в нетрезвом состоянии, верно? Да и Хасегава видел, как его увозили ребята из компании, а место сборов всегда было неизменно, это итальянский ресторан Коджиро. Но Ланга ни капли не разочарован в этой встрече, и принимает он это достаточно просто. — Ланга?! О боже мой, прости! Ты в порядке?! Хасегава, больно приземлившись на бетонную поверхность, попытался сфокусировать взгляд на фигуре перед собой. Он уже понимал, кто это, но почему-то эта информация все никак не хотела поступать в мозг. — Я… Эм. Я в порядке, спасибо, ой, то есть… Я.. — язык заплетался, и вместо связанных между собой слов, выходило невнятное бормотание. — Ланга, посмотри на меня, Ланга. Заботливая, теплая рука легла на бледную щеку, поглаживая большим пальцем по скуле. Скуле, где был заметен легкий синяк. Рэки не видел его в освещении на трассе. А ведь он сам его и оставил, о чем жалел, ужасно жалел. Он поднял руку на когда-то близкого ему человека. — Так, давай, дыши ровно. И без резких движений давай. Следом за Рэки выходит Джо. Приходит в себя Ланга только когда его усаживают на стул в ресторане. Рыжее пятно все так же маячит перед глазами. И, судя по многочисленным извинениям, чувствовал он себя невероятно виноватым. Интересно то, как забыв про все обиды, Рэки продолжал заботиться о человеке, кто причинил ему сильную боль. — Рэки, я в порядке, спасибо за помощь… — успокоил знакомого Ланга. — Да какая помощь, я же тебя и стукнул этой чертовой дверью! Прости, пожалуйста, я не хотел, правда. Джо, как и остальные приняли решения в это не лезть, дабы не рушить момент. Возможно, именно этот момент станет началом их примирения, станет отправной точкой. Ланга же в свою очередь всегда замечал за Рэки излишнюю заботу. О людях разных: Знакомых и незнакомых, близких и обычных прохожих, друзьях и врагах. И именно это сейчас сыграло на руку канадцу. — Все правда в порядке, Рэки, не волнуйся. С кем не бывает, правда? А Каян по привычки чешет нос костяшкой указательного пальца и улыбается. — А ты чего сюда пришел-то? — Вспоминает вопрос Рэки, пытаясь окончательно разрядить обстановку, тем самым даря спокойствие. Но Хасегава немного колеблется и выдает нервное: — Да я просто мимо проходил, да, вот.— Почему он не рассказывал про то, что перекусить решил? В этом же ничего такого ужасного нет, а значит врать нет смысла. — А, ну ты это… Прости еще раз, я не специально. Улыбка Рэки дарила умиротворение и тепло, которого так не хватало Ланге всё это время. А его касания все еще оставались приятными отпечатками на памяти и коже. И Хасегава сам не замечая, расплывается в смущенной улыбке. Далее, повисла тишина, разрушить которую пришлось Нанджо. — М-да, с вами умаешься. Что один калека, что другой, — тихо посмеивается он, подходя к парням и укладывая руки обоим на плечи. — Слушайте, раз уж вы нам нервы потрепали, вы у меня в должниках, верно? Давайте так, сегодня поможете мне по ресторану, и я вас прощу, договорились? Придете вечером. те в один голос соглашаются, осознавая все то, что натворили сегодня, и что им обоим действительно стоило бы искупить свою вину. Когда ему возвращают скейт, Ланга покидает помещение, не забыв попрощаться с бывшими знакомыми. А живот все урчит от своей пустоты, а ведь верно, Хасегава так и не поел. Значит, остается только дойти до круглосуточного магазина, придерживаясь плана А. Ну а потом и до дома можно, ведь усталость так и не покинула его тело, сил не было даже на то, чтобы встать на доску, поэтому сейчас Ланга передвигался пешком. И только он немного отходит от ресторана, как тут же за ним вылетает Рэки с криком. — Ланга-а-а! Сто-о-ой! — машет рукой ему скейтер, и, послушав его, Хасегава останавливается, поворачивается и, запыхавшись, Рэки подбегает, переводит дыхание, с серьезным видом поднимает голову к нему. — Мне нужен реванш. Без халтуры. Ланга долго не решается на согласие, и все же с его уст звучит заветное «хорошо». Сухое, ведь Ланга явно не рад вызову со стороны Каяна.