Это элементарно, мой дорогой Снейп / It’s elemental, my dear Snape

Если где-то на этой планете и есть магия, то она содержится в воде.

      Мир изменился за одну ночь.       Даже через полуприкрытые глаза, сквозь тонкую занавеску, закрывавшую дверной проем, Северус смог вразглядеть насыпи и сугробы снега. Все было погребено под бесконечными белыми холмами.       — Вот, — в свете раннего утра сказала Гермиона, наклоняясь ближе, — пей.       К его рту прижалась чашка. Снейп поднял голову, обхватил холодными пальцами ее тонкое запястье и выпил.       Rubercuratioracemus — бузина красная.       Теплая и сладко исцеляющая, пронизанная, как ему показалось, самой ее сущностью и неизмеримой храбростью (Он видел, как скользят с ветки ее пальцы, слышал, как шаркают о кору дерева ее ноги, отчетливо видел панику, отразившуюся в ее глазах. Ещё немного и она упадет…), она скользнула по его языку вниз, в горло, вдоль его конечностей до самых кончиков пальцев рук и ног. Она переполняла его и текла по венам, уничтожая все остатки яда.       Он хотел что-то сказать, что угодно, но все слова вдруг показались ему жалкими, их было недостаточно. В этот момент ему хотелось плакать от ощущения несостоятельности своей речи.       Вместо этого он закрыл глаза и уснул.       …       Когда он снова проснулся, Гермиона суетливо сновала по комнате то тут, то там; как он понял, она в спешке собирала свою сумку. Напоследок она бросила пригоршни земли в костер и утрамбовала ее.       — Пойдем, — сказала, наконец, Грейнджер, протягивая к нему руки.       Снейп поднял на нее взгляд.       — Куда?       Она улыбнулась.       — Твоему бледному лицу нужно немного солнечного света.       Северус спрятал ухмылку.       И они снова двинулись в путь.       Снейп сильно зажмурился и прикрыл глаза рукой. Он услышал позади себя тихий смех Гермионы, когда они вышли из своей хижины (их хижины!) и смотрели на новый мир вокруг. Она взяла его за руку и мягко потянула вниз.       Гермиона не смогла удержаться от смеха.       — Посмотри. Посмотри на это.       Снейп открыл глаза.       — О, — выдохнул он.       Никогда в жизни Северус не видел ничего подобного, даже в детстве, там, где должны были остаться самые лучшие и самые счастливые воспоминания. Все вокруг было белым, белее, чем он когда-либо мог себе представить, и сверкало, будто сиянием крошечных бриллиантов. О, как красиво! Ему хотелось плакать. Их дыхание клубилось в воздухе маленькими полупрозрачными облачками. Северус не чувствовал холода, хотя знал, что должен. Гермиона порывисто обняла его, быстро, крепко, и, прежде чем он успел хоть как-то отреагировать, пошла вперед.       Густой и тяжелый снег лежал на ветвях деревьев над головой. Вокруг было тихо и спокойно; не было слышно ни звука, кроме их дыхания и ровных шагов. Снейп плотнее закутался в плащ и последовал за ней через пейзаж чужих холмов и долин. Снег хрустел у них под ногами. Небо было ослепительно чистым, ни облачка. Солнце ярко светило, согревая его голову и плечи.       Когда Гермиона отвернулась, он ухмыльнулся, обнажив зубы.       Это было восхитительно.       …       — Когда мы вернемся в хижину? — спросил он чуть позже. Хотя он и не устал, но все еще не привык к таким нагрузкам. Снейп чувствовал напряжение в ногах и затруднение дыхания. Они оказались на другой поляне. Светило солнце. Перед ними тихо журчал узкий ручей с чистой и прозрачной водой.       — Мы не будем возвращаться, — ответила Гермиона, останавливаясь.       — Не будем?       — Нет. Она больше не нужна, — просто сказала она.             — Здесь, — проговорила Грейнджер, указав рукой под дерево, растущее неподалеку от ручья. — Присядь и отдохни немного.       Северус прислонился спиной к стволу дерева, накинув плащ на плечи и расстелив его полы под собой, чтобы защититься от снега. Он повернул лицо к солнцу, закрыл глаза и попытался вспомнить, когда в последний раз чувствовал себя так. Он никогда не чувствовал ничего подобного. Гермиона вытащила из сумки горсть корней и стряхнула с них грязь.       — Мне нужно их вымыть, — сказала она.       Снейп открыл глаза и увидел, как Гермиона сняла обувь, потом носки, улыбнулась ему и, закусив нижнюю губу, пошла босиком по снегу к берегу ручья. Она закатала штанины джинсов почти до колен.       — Гермиона, — начал было он, поднимаясь на ноги, — я уверен, что тебе не нужно идти прямо в…       И она вошла в воду.       Северус смотрел, как осторожно девушка ступила на гальку под ногами. Она сосредоточенно опустила голову, и ее волосы упали ей на лицо, спутанные и беспорядочные. Ручей был узким и не очень глубоким; в центре его вода едва достигала середины ее голени. Грейнджер остановилась и посмотрела вдаль, в сторону темно-зеленых деревьев, неподвижных, молчаливых и немного зловещих.       Снейп не мог отвести от нее глаз.       Я женщину изящную знавал…       Он смотрел на ручей, на девушку, стоящую в нем, и яркий, ясный образ навсегда запечатлелся в его памяти: Гермиона Грейнджер, идущая в ледяной проточной воде, ее ноги в закатанных до колен брюках, снег, искрящийся вокруг нее, солнце, мерцающее в ее волосах своими лучами; она поворачивает к нему свое лицо и улыбается светящейся улыбкой так, что захватывает дух. Северус моргнул и задумался.       Как бы я хотел остаться здесь.       Я хочу остаться здесь навсегда.       …       Выйдя из воды, Гермиона с помощью спичек развела костер, используя кору и ветки из своей сумки. В маленький котел она набрала воды из ручья, положила туда корни и поставила на огонь. Когда отвар был готов, она перелила его в чашку и протянула Снейпу.       — Буквица лекарственная, — сказала она. — Тонизирующее средство для крови, помогает при анемии и заболеваниях сердца, а также используется для облегчения боли в желудке.       — Мой желудок чувствует себя прекрасно, — поддразнил Снейп. Она насмешливо приподняла бровь.       — Не спорь со своим целителем, — последовал ответ, и Грейнджер отвернулась, чтобы заняться огнем. Он понюхал содержимое чашки и поморщился. Затем поставил чашку рядом с собой и посмотрел на нее.       Вскоре стало очевидно, что она не может перестать дрожать, даже сидя возле полыхающего пламени и потирая над ним руки.       — Иди сюда, — вдруг сказал Северус, и Гермиона вопросительно посмотрела на него, но при этом даже не шевельнулась. — Просто… подойди, — повторил он нетерпеливо, немного смутившись тем, что задумал.       Она, нахмурившись, встала со своего места и подошла к нему, ее руки свободно свисали по бокам тела. Северус схватил ее за руку (такую холодную) и притянул к себе. Грейнджер опустилась на колени рядом с ним, все еще хмурясь.       — В чем дело?       — Иди сюда, упрямая девчонка, — раздраженно проворчал он, продолжая тянуть ее вниз. Она оказалась рядом с ним, тесно прижавшись спиной к стволу дерева.       — О, — удивленно выдохнула Гермиона. Затем Северус услышал еще одно «О» из ее уст, но уже в понимании его маневра.       — Да, «о», — поддразнил он. — Ты явно замерзла. Я пытаюсь помочь.       После чего Снейп обнял ее обеими руками, плотнее закутывая их обоих в свой тяжелый плащ. Он почувствовал, как дрожит ее тело, и покрепче прижал ее к себе. Так они просидели несколько минут, наблюдая за пляшущими и мерцающими перед ними искрами, что исходили от горящего пламени. Вдруг Грейнджер слегка повернулась, и он почувствовал, как ее руки движутся под плащом, осторожно касаясь его одежды. Когда ее рука соприкоснулась с его рукой, она неуверенно остановилась, будто размышляя. Затем она доверчиво скользнула рукой в его ладонь, сжала его пальцы и не отпускала. Вдруг Северус, повинуясь какому-то внезапному порыву, наклонился и поцеловал ее в макушку.       — Что это было? — поддразнила Гермиона, глядя в его совершенно бесстрастное лицо.       — Буквица лекарственная также является афродизиаком, — ответил Снейп, не глядя на нее, потрясенный своей же дерзостью. — Или ты этого не знала?       — О, так значит вот что это было? — ее голос все еще дразнил, но в нем появились и другие интонации, что-то более серьезное.       — Нет, — отозвался он, его голос прозвучал неожиданно глухо и хрипло. — Я ничего не пил.       Северус наклонился к ее все еще запрокинутому лицу. Его губы коснулись ее губ легко, как падающие с неба снежинки. Она нежно улыбнулась ему прямо в губы. Ее руки поднялись вверх (уже не такие холодные) и нашли его шею. Грейнджер прижималась губами к его скулам, векам, подбородку. Снейп закрыл глаза и чувствовал, как ее губы касались его лица. Он думал, что от переполнявших его в этот момент эмоций может потерять сознание, умереть или взорваться изнутри и рассыпаться на миллион частиц. Его губы снова нашли ее приоткрытый рот. На вкус она была как дикая мята. Он шумно сглотнул, а она засмеялась и поцеловала его там, где под кожей двигалось вверх и вниз адамово яблоко.       — Обычные правила… здесь не действуют, — сказал он, вспомнив. Подтверждаю.       — Не действуют, — согласилась она, качая головой и улыбаясь, а потом крепко поцеловала его, еще крепче.       Так они и сидели на снегу, обнявшись. А вокруг них все было белым.       …       — Мы останемся… здесь? — спросил Снейп позже, когда она подбросила в костер еще немного коры дерева. Звезды погасли и небо стало темным. Так много звезд.       — Да, — ответила Гермиона. — Что-то не так?       Он нахмурился.       — Что? — спросила она. — Разве ты никогда не ходил в походы в детстве?       — Нет, — ответил он, не желая вдаваться в подробности.       — О, а мы отправлялись в походы каждое лето, — весело начала рассказывать Грейнджер. — Обычно, я колола дрова. Это была моя работа. Я была ужасна, у меня практически ничего не выходило, но отец все равно разрешал. Топор постоянно бился о мои ноги. Ужасные царапины и синяки каждый год. Боевые раны — так папа их называл.       — Когда я был ребенком мы не… делали таких вещей.       Что-то в его голосе заставило ее посмотреть на него. Даже в свете костра и луны его лицо казалось осунувшимся.       — У меня были… боевые раны другого рода, — ровным голосом произнес Снейп, глядя на пламя.       Гермиона замолчала, осознав, наконец, всю тяжесть его слов.       Когда она прижалась своими холодными губами к его щеке, он почувствовал теплую, сладкую влагу от ее слез.       — Вот, — проговорила она на следующий день, протягивая ему чашку за чашкой. — Пей.       Северус заглянул внутрь чашки. Прозрачная жидкость. Он сделал маленький осторожный глоток. Холодная. Без запаха.       — На вкус как… вода.       — Это и есть вода, — Грейнджер усмехнулась.       — Простая… вода?       — Да. Простая… вода.       Снейп заглянул ей в глаза, в их карие, похожие на теплый молочный шоколад, глубины. «Как красиво», подумал он.       — Это хороший знак, — сказал он, выпивая всю воду до дна. Только сейчас зельевар понял, как сильно он хотел пить.       — Это очень хороший знак, — согласилась Гермиона. Казалось, она не могла перестать улыбаться.       Он улыбнулся в ответ. С каждым разом эти улыбки давалось ему все легче и легче.       Он продолжал пить.       …       Поляна стала их новым домом. Гермиона, судя по всему, была довольна тем, что оставалась там, с ним. Северус тоже был рад.       — Что это? — сказала она однажды днем, указывая пальцем. Они сидели рядом, у дерева и, казалось, оба получали удовольствие от этой близости. Он проследил за направлением ее пальца. Одинокий цветок у его ботинка поднял свою ярко-желтую головку над снежными сугробами.       — Это… Кислица Обыкновенная?       — Oxalisstricta, — ответил Снейп. — Листочки клевера, по форме напоминающие сердце.       — Да, — отозвалась Гермиона.       Повинуясь какому-то внезапному порыву, он наклонился вперед, импульсивно сорвал его и протянул ей.       — Вот, — пробормотал он.       Кто вы и что сделали с Северусом Снейпом?       Гермиона приняла цветок, не сказав ни слова, и уставилась на него, потрясенная этим жестом до глубины души. Когда она подняла взгляд на Северуса, сидевшего рядом, ее глаза стали влажными от слез. Она растянула дрожащие от переполнявших ее эмоций губы в благодарной улыбке.       Его сердце сделало кульбит. О, Снейп этого не ожидал. Он не ожидал, что подарит ей цветок. Он не ожидал, что Грейнджер его примет. Он не ожидал, что она заплачет. И более всего он совершенно не ожидал, что влюбится в нее.       Он спал под открытым небом. И никогда еще он не видел так много звезд.       …       Проснувшись утром, Снейп обнаружил, что впервые за много дней оказался один.       «Она собирает травы», говорил он себе в течение первого часа, наблюдая за восходом солнца.       «Она снова лезет на дерево», — повторял он себе второй и третий час, разминая ноги и согревая пальцы.       — Может, мне нужно пойти и поискать ее, — обеспокоено сказал зельевар сам себе на исходе четвертого часа ожидания.       Но где мне ее искать?       В течение пятого и шестого часов он боролся с нарастающей паникой. Впрочем, без особого успеха.       Где же она может быть?       Может, она ранена, лежит сейчас где-нибудь в лесу одна и истекает кровью?       Или она просто устала и, в конце концов, бросила его?       Он расхаживал по поляне взад и вперед до тех пор, пока на снегу не осталась грязная тропинка, протоптанная его ботинками.       Наконец-то, наконец-то! В середине восьмого часа мучительного ожидания Снейп заметил ее. Гермиона медленно приближалась к нему по огромному белому заснеженному полотну, что раскинулось между их поляной и деревьями, растущими вокруг нее.       Он стоял, не двигаясь, наблюдая, выжидая. Когда она подошла к нему, он всмотрелся в ее лицо, ее смелое, красивое лицо, ставшее бледным и осунувшимся. Ее глаза потускнели, ее шаги были нетвердыми. Но все это он осознает позже, гораздо позже. А сейчас…       — Где ты была? — спросил Северус, пристально глядя на нее. В его голосе послышалась не свойственная ему вибрация. Сказывалось напряжение последних часов.       — Мне пришлось… задержаться, — ответила Гермиона, широко разводя руки, словно в мольбе. — Мне очень жаль. С тобой все в порядке?       — Глупая девочка, — вот и все, что он смог ей ответить.       Она была здесь, она вернулась; она не оставила его. Так что он только обнял ее и прижал к себе так крепко, что она невольно ахнула, а потом тоже обхватила его руками и обняла, крепко, изо всех сил.       …       Той ночью Грейнджер спала, положив голову ему на колени. Одна ее рука была небрежно перекинута через его бедра, а пальцы другой переплелись с пальцами его руки.       Снейп не смог сомкнуть глаз почти до самого рассвета.       Час спустя, после того, как ему все же удалось задремать, он проснулся от внезапного ощущения тепла и капающих звуков неожиданной оттепели.       Он посмотрел наверх.       Кап. Кап. Кап.       Капель.       Снег над ними стремительно таял. От капающей сверху воды, казалось, что на его лице выступили слезы. Как будто внезапно пошел дождь. Гермиона проснулась, тоже подняла голову и широко улыбнулась. Когда она посмотрела на волшебника, сидящего рядом, ее глаза наполнились слезами.       Так много слез.       — Пора идти, — пробормотала она.       — Куда идти? — тихо спросил Снейп.       — Домой.       …       Они отправились в путь сразу же после восхода солнца.       Она шла медленно, осторожно, и он также медленно двигался за ней.       Некоторое время они шли вдоль ручья, а потом остановились.       — Вон туда, — сказала Гермиона, указывая рукой в сторону деревьев, видневшихся на горизонте. Снейп следовал за ней еще пятьдесят, сто футов, прежде чем она снова остановилась.       — Ну, — тихо сказала Грейнджер, поворачиваясь к нему, — здесь мы расстанемся.       Она внимательно посмотрела в его лицо.       — Расстанемся? — при этой мысли Снейп почувствовал необъяснимую печаль и страх.       — На некоторое время, — ответила она. Она сунула руки в карманы джинсов. Ее лицо было бледным и осунувшимся. Она снова посмотрела на него. — Как ты себя чувствуешь?       Снейп задумался, прислушиваясь к своим ощущениям. Он чувствовал себя… хорошо. Впервые за долгое время. Он не отводил взгляда от ее лица. Темно-фиолетовые тени залегли под ее глазами, резко контрастируя с нежной бледной кожей ее лица. Она дышала приоткрытым ртом хрипло и поверхностно.       — С тобой все в порядке? — спросил Северус, внезапно забеспокоившись.       Гермиона кивнула.       — Со мной все будет в порядке. Но сейчас мне нужно идти.       — А… что будет со мной? — он знал, что эти слова звучат по-детски, но ничего не мог поделать с нарастающей паникой. — Что же мне делать?       Гермиона улыбнулась.       — С тобой все будет в порядке, Северус, не волнуйся. Скоро мы снова увидимся.       Он почувствовал острую боль где-то в груди, так глубоко, когда заглянул в ее лицо. Его взгляд прошелся по ее губам и зельевар вспомнил об их поцелуе. Ему внезапно захотелось плакать. Гермиона вдруг обняла его и крепко прижала к себе. Он, так не привыкший к прикосновениям, обнял ее в ответ, его руки сомкнулись на ее пояснице и прижали ее как можно ближе. Возможно, эта дрожь, которую он почувствовал, исходила от нее, хотя мог дрожать и он, Снейп не был уверен. Он вообще ни в чем не был уверен. Когда она отстранилась, слишком рано, как ему показалось, она протянула ему руку, и Снейп стиснул ее ладонь в своей. Ее кожа была прохладной и влажной. Северус хотел поблагодарить ее. Ему так много хотелось ей сказать, но слова не шли. Гермиона еще раз улыбнулась, развернулась и пошла прочь. Снег захрустел под ее ногами. Он наблюдал за ее удаляющейся фигурой, темневшей на фоне яркого белого снега. Она шла по тропинке, ведущей в лес, и он почувствовал внезапный укол страха за ее безопасность, как только она вошла в его чащу и скрылась из виду среди деревьев.       Снейп посмотрел на свою руку и обнаружил, что она все еще влажная от ее прикосновения. Он непонимающе моргнул. Его кожа окрасилась в красный. Он поднес руку к носу и понюхал раз, другой. Это была кровь. Вся его ладонь была в крови. Он повертел перед глазами рукой в разные стороны, изучая ее. Его ладонь была в крови, но нигде не было видно ни порезов, ни царапин.       Это была не его кровь.       Северус резко вскинул голову, устремив взгляд в сторону деревьев, туда, где исчезла Гермиона. Он побежал, быстрее, чем осознал, что его мозг дал ногам команду бежать. Он почувствовал, как ледяной воздух входит в его легкие, почувствовал вспышку острой боли в его, еще недостаточно окрепших, ногах. Снейп посмотрел вниз и увидел на ослепительно белом снегу красные капли. Он, не отдавая себе отчета в том, что делает, начал их считать. Четыре… пять… шесть… Их становилось все больше, когда он нырнул в тень леса, поворачивая голову вперед и назад, стараясь как можно скорее ее найти. Он уже открыл было рот, чтобы окликнуть Гермиону, когда внезапно увидел ее. В конце концов, не так уж далеко она и продвинулась.       Она сидела на снегу, прислонившись спиной к стволу дерева и закрыв глаза.       — Гермиона, — выдохнул он и подбежал к ней. Он присел на корточки перед ее неподвижным телом, его взгляд беспокойно заскользил по ее лицу. Ее слишком бледному, слишком неподвижному лицу. Черт, почему он не заметил этого раньше?             Снейп проклинал себя за свою слепоту и невнимательность.       Гермиона, услышав его голос, медленно открыла глаза.       — Этого не должно было случиться, — пробормотала она, пытаясь сфокусировать свой взгляд на Северусе, сидевшем перед ней. — Ты… ранена, — обеспокоено сказал Северус, и слова, казалось, застряли у него в горле, так глухо прозвучал его голос. — Что случилось? Что с тобой? Почему ты мне не сказала? — он слышал собственный лепет, но не мог остановиться.       Что, что, что, что?       Его руки отчаянно заскользили по ее телу, пытаясь найти источник крови. Снейп поднимал ее свитер выше, выше и выше, осматривая белоснежную кожу живота, груди, а потом… —       Он выругался. Его голос эхом прокатился между деревьями.       Кровь, кровь. Как много крови.       И, о Мерлин, он увидел два больших отверстия в ее правом боку. Отверстия, из которых непрерывно сочилась кровь, окрашивая снег под ней в алый цвет, которого становилось все больше и больше.       — Что… — судорожно выдохнул зельевар. — Кто это сделал?       Гермиона только покачала головой, закрыв глаза. Сознание уходило от нее, мужчина видел это.       Да что там, любой дурак смог бы это понять.       Северус стянул с нее свитер и поднял на руки, поддерживая за плечи и согнутые в коленях ноги. Он вслепую побежал между деревьями, ее голова неистово тряслась у него на груди.       Куда ему идти? Куда? Куда? Он вдруг со всей ясностью осознал, что понятия не имеет, где они находятся. Абсолютно без понятия. Грейнджер умирала у него на руках, а Снейп совершенно не знал, что делать. Он чувствовал тяжесть ее окровавленного тела, все еще теплого и полного жизни. Его плащ и кожа под ним пропитались ее кровью, пока он бежал, оставляя глубокие следы на заснеженной тропе. Зельевар слышал свое дыхание, тяжелое и прерывистое; слышал, как под его ногами громко хрустел снег. Она не может умереть. Не может. Он не может этого допустить. Что угодно, что угодно, о, что угодно, но только не это.       Мужчина выбежал из леса. Он бежал по широкому белому пространству навстречу еще большей белизне. Профессор посмотрел вниз на неподвижное тело Гермионы, на ее пропитанную кровью одежду, на ее руки, маленькие и скрюченные в складках его одежды, и у него вырвался вздох, похожий на всхлип.       Затем он услышал еще один звук, который заставил его резко остановиться, ноги его заскользили, дыхание тяжело отдавалось в ушах.       Где они?       Северус огляделся. Деревья, окружавшие их со всех сторон. Небо, широкое и яркое, над ними. Он посмотрел вниз.       Зельевар открыл рот, но не раздалось ни звука.       Они были на озере. На замерзшем озере. Он поводил ногой взад и вперед, разгоняя снег и чувствуя под собой замерзшую, покрытую рябью поверхность.       Солнце припекало все сильнее. Все таяло.       О, Мерлин!       Волшебник закрыл глаза. Он не двигался.       — Подожди, Гермиона. Держись. Держись, держись, держись. Я вытащу нас отсюда… — с мольбой пробормотал он и сделал шаг назад, как раз перед тем, как услышал резкий звук трескающегося льда, который эхом прокатился вокруг широкого белоснежного пространства. Мужчина остановился как вкопанный, оцепенев от страха. Он вновь посмотрел на бледно-серое лицо Гермионы.       Я не позволю, чтобы с тобой что-нибудь случилось.       А потом он начал падать, резко и внезапно. Они оба проваливались под лед в темные глубины замерзшего озера. Вода заполнила его рот, нос, Снейп не мог шевелиться, не мог думать. Единственной его осознанной мыслью была Гермиона. Он прижимал ее к себе руками, которые уже больше ничего не чувствовали.       Я женщину изящную знавал Я женщину изящную знавал Я…       Зельевар открыл рот, как будто хотел закричать, позвать на помощь, но не издал ни звука. И только вода потоком хлынула внутрь, вода беспрестанно заполняла его рот, легкие и все тело, как много дней назад отвар из ягод красной бузины.       Он попытался крепче прижать к себе Гермиону, но его онемевшие от холода руки больше его не слушались. Северус почувствовал, как она ускользает. Он пытался кричать, он пытался кричать, он пытался, он пытался, он пытался…       Вокруг него была сплошная непроглядная тьма. Он понял это, извиваясь и поворачиваясь в ледяных глубинах. Здесь была только вода, повсюду, и было ужасно холодно.       И вся хитрость, как понял он позже, гораздо позже, заключалась в том, чтобы не дышать.       Но он сделал еще один глубокий вдох и…