Жизнь – она для тех, кто после пепелища осмелится возродиться

Незаметно прошмыгнув через двор, ребята потихоньку подходили к Гремучей Иве. Находясь в метрах 70-ти от нее, Кейт заметила Драко, нервно переминающегося с ноги на ногу, стоя на безопасном расстоянии от могучего оголенного дерева так, чтобы оно не пришибло его. - Прячьтесь, быстро! - прошептала девушка близнецам. Парни, пригнувшись, побежали в сторону каких-то высоких вечнозеленых кустов и скрылись из виду. В то же время, Чейнж аккуратно подошла к Драко. Тот, в свою очередь, стоял с очень недовольным выражением лица, потирая руку об руку, чтоб согреть их на морозе, но как только юная волшебница подошла, он улыбнулся. - О, Кетти, я думал, ты забыла, - сказал он. «Кетти? С каких пор так ласково? Фу, аж тошнит», - промелькнуло в мыслях у девушки. - Как я могла забыть? - с иронией спросила она. - Я вообще-то хотел серьезно поговорить, - сказал Драко, хмуря светлые брови. - И о чем же? – недоверчиво прищурившись, спросила Кэтрин. - Ну, как тебе сказать... – он замялся. - Говори как есть, – юная волшебница была настроена решительно. - Ну, в общем, Кейт, давай мир? Извини за все, - сказал Драко, застенчиво улыбаясь и делая щенячьи глазки. - Ого, а с чего это такое неожиданное предложение? Тем более после всего, что было, - Кейт трудно верилось в то, что он только что сказал. - Ну, я решил, что не хочу задирать тебя. Ты классная, - его голос звучал странно, - и плюс ко всему, ты - достаточно сильная волшебница, а таким нужно держаться вместе. Гриффиндорка хотела съязвить, но сдержалась. И вообще, на самом деле, она растерялась. Его слова звучали даже немного убедительно, поэтому ее ненависть к этому чистокровному задире немного угасла. - Ну... Ладно... - сказала она растерянно. - Ну так что, мир? - переспросил Малфой. - Ну, как бы... Да, наверное... - сказала Кейт, все еще не понимая, что происходит. - Вот и прекрасно! - сказал он, улыбаясь - В общем, в знак примирения... Я б хотел подарить тебе это, - он протянул девушке красивое красно-черное ожерелье с граненными камушками на золотой цепочке. Сразу было понятно: вещь не из дешевых. Но зачем Драко с ней мириться? - Ого... - девушка окончательно растерялась. «Неужели я ему нравлюсь?» - эти мысли прозвучали у нее в голове максимально глупо. - «Та не, бред какой-то!» - Спасибо большое, но не стоило, - сказала она, смущенно покусывая губу. - Прими это в знак примирения, - парень снова мило улыбнулся. - Ну... Ладно, спасибо огромное, мне аж неловко, - сказала юная волшебница, все еще не веря в реальность происходящего и не решаясь взять украшение из рук Слизеринца. - Не хочешь примерить? – спросил Драко и захлопал глазками, будто ребенок, который очень чего-то хочет. «Черт, а если что-то случится?.. Но если я не примерю, он обидится. Как минимум. Но мало ли, может действительно помириться хочет?...» - в Кейт сыграла ее вечная боязнь обидеть любого человека, даже того, кто раньше относился ней плохо. – «Чертова моя сентиментальность!» - Хочу, - непроизвольно сорвалось у девушки с уст. Сентиментальность внутри победила. Она аккуратно взяла ожерелье замерзшими руками, слегка отодвинула край черного шарфа, в который была замотана ее шея и начала потихоньку надевать. - Давай я помогу застегнуть, - приветливо сказал светловолосый. - Эм, давай, - смущённо ответила Чейнж. Он протянул руки к ее шее… Как только девушка услышала щелчок заклёпки, то моментально почувствовала, что в глазах начало темнеть. Ожерелье душило ее. Она постаралась расстегнуть украшение, но руки не слушались. Она смогла только прикоснуться пальцами к свое шее, а потом, вернув руки в исходное положение, заметила на подушечках кровь… Маленькие граненые камешки впились ей в шею. Черт бы побрал доброту и веру в людей это юной леди... Беззащитная и чертовски растерянная в тот момент девушка услышала заливистый смех Драко, а потом уже расплывчато, от нехватки кислорода, увидела подбежавших к Драко Крэба и Гойла. Они втроём смеялись над ней. Кейт упала на землю. В глазах было уже почти темно. Она почувствовала, как Слизеринцы несколько раз пнули ее в живот, отчего она еще сильнее скрючилась от боли, а потом убежали, все еще заливаясь злобным смехом. В глазах темно. Тем-но-та. Ничего. Понимаете? Пусто. Лишь какие-то приглушенные звуки и ощущение боли. Адской боли. Такой боли девушка не испытывала еще ни разу в жизни. Меньше чем через минуту (хотя ей это время казалось сейчас мучительной вечностью) после того, как Слизеринцы убежали, девушка очень мутно услышала знакомые голоса, которые, судя по всему, доносились не так далеко. Это были близнецы. Но Кейт уже не могла понять, что они обсуждали, как бы лучше ей помочь. Она уже ничего не видела, почти не слышала и все больше погружалась в Долину Боли. Тело, как и мозг, начинало отключаться… Сквозь пелену тьмы из-за нехватки кислорода и потери крови начали виднеться моменты из жизни. Жизнь пролетала перед глазами... Да, именно так, как это описывают в слащавых мелодрамах. И это просто ужасало… То, как Кейт учили ходить, читать, писать, потом повели в первый класс, школьные проблемы, переход в другую школу, посиделки с родственниками, занятия на фортепиано и гитаре, уроки, встречи с друзьями, выступления, рождение брата, психологические проблемы, анорексия, булимия, проблемы с самооценкой, попытки суицида... А потом... Смерть бабушки... Все пронеслось перед глазами, но, почему-то, остановилось именно на бабушке, которая на глазах Кейт делала свои последние вздохи… И вдруг перед глазами появилась она. Эмилия Ни́куль. Но уже не на больничной койке, а просто ее образ на белом фоне. Покойная бабушка девочки Кетти, в смерти которой она себя винила годы... Да, именно девочки. Хоть Кейт и была морально и физически уже почти сложившимся человеком, но в душе она оставалась той самой маленькой, закомплексованной, ненавидящей себя девочкой Кетти. Девочкой, на глазах у которой умер один из самых родных людей… И сейчас этот человек появился перед ней, а все пространство вокруг казалось бесконечным белым коридором. - Кетти, солнышко мое, привет, - сказала пожилая женщина со слезами на глазах. - Привет, бабуля... Я так скучаю... - Кейт еле сдерживалась, чтоб не разрыдаться. Она не понимала, где она, что с ней и почему. Она просто видела ее. Ей не нужно было сейчас больше ничего на свете. - Я тоже, моя хорошая, - женщина приблизилась к Кэтрин и обняла. Но ей стало очень холодно. Буквально гробовой холод окутал тело юной волшебницы. На глазах навернулись слезы… - Почему ты здесь? Почему я тебя вижу? - все-таки решила спросить девочка, выскальзывая из ледяных объятий родного человека. - Мне нужно тебе кое-что рассказать, - сказала бабушка. - Что именно? Мне страшно... И холодно... Почему я тебя вижу? - девочка растерянно пыталась понять хоть что-то. - Не стоит винить себя в моей смерти. Поверь, солнышко, не стоит. Не стоит жалеть мертвых, нужно жалеть живых... - Что ты хочешь мне этим сказать? - испуганно спросила Кэтрин. Пожилая женщина начала говорить будто не своим голосом. Он стал очень низким и страшным. Ее лицо вдруг стало изображать такую отвратительную гримасу, будто Кетти переживает сонный паралич и видит что-то очень страшное. Но все было слишком реально. - Мальчик. Кубок. Лабиринт. Статуя, - сказала миссис Никуль голосом из преисподней. Вдруг перед глазами Кейт промелькнула сцена: какая-то старая заброшенная могила, статуя в виде Смерти и парень, которого она видела пару раз в Хогвартсе. Лежит и не дышит. По спине побежал холодок... - Бабуля? Что происходит? - пытаясь найти бабушку, спросила Кейт. Ее тут же перенесло в другое место. - Мужчина. Побег. Министерство. Арка, - все тем же голосом говорит миссис Никуль. Что-то похожее на пещеру, с каменной площадкой посредине, от которой амфитеатром расходятся скамьи. В самом центре - каменная арка, которая будто занавешена черным рваным занавесом. А там... Сириус?! Кейт видит, как Сириус проваливается туда и слышит лишь крики. Но больше никого не видит. На глаза с новой силой накатывают слезы. - БАБУЛЯ, ЧТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОИСХОДИТ?! - начинающаяся истерика даёт о себе знать. Но бабушка не отвечает, а лишь продолжает говорить несвязные (как казалось Кейт) слова. - Директор. Замок. Хранитель. Башня. И вот на глазах у Кейт с Астрономической башни падает Альбус Дамблдор, убитый заклинанием Авада Кедавра. Тот самый Дамблдор, который открыл юной волшебнице удивительный мир магии, который спас ее от всей этой домашней рутины и постоянных ссор, благодаря которому она обрела столько новых друзей.. Кейт уже просто молча захлёбывалась слезами. Истерика накрыла ее с головой. Ей казалось, что она сейчас просто покинет свое сознание. Кислорода было слишком мало... - Мужчина. Око. Орден. Полет. И вот Грюм падает с метлы, подстреленный каким-то заклинанием. Пожилая женщина продолжала говорить, а перед глазами Кейт мерцали кадры смертей... - Мальчик. Брат. Замок. Битва. И вот на глазах у юной волшебницы от взрыва рушится стена в здании, до невозможности похожем на Хогвартс, но очень разваленном. А под стеной лежит Фред... -НЕТ! НЕТ! НЕТ! ХВАТИТ! - она плачет, не понимая ничего. Голос бабушки становился все более страшным, а перед глазами все сильнее расплывалось и темнело. - Мужчина. Любовь. Тайна. Битва. Возле стены лежит профессор Снейп, весь в крови и держится за рану на шее. -Мужчина. Луна. Замок. Битва. Девушка. Внешность. Разгром. Битва. И вот перед глазами уже лежат... ПРОФЕССОР ЛЮПИН?! Девушка кричит и рыдает, но пошевелиться не может. Не может помочь. Безысходность пожирает. Ее любимый преподаватель... Лежит на носилках... Бледный, как сама смерть... весь в пыли... Он мертв. А рядом лежит какая-то девушка с фиолетовыми волосами. Такая же бледная. Кейт становилось все холоднее и холоднее, она не чувствовала свое тело. Оно обмякло и гриффиндорка будто погружалась в какую-то темную материю, которая засасывала... Она закрыла глаза, не желая больше смотреть на это. Вдруг, яркий свет. Опять этот бесконечный белый коридор. И бабушка, стоящая как ни в чем не бывало. - Ты умная, ты все сможешь, девочка моя, - наконец миссис Никуль заговорила своим голосом, - я в тебя верю. И помни: Жизнь - она для тех, кто после пепелища осмелится возродиться... Последние слова Чейнж услышала уже очень тихо. Пелена яркого света перед глазами. Ее сознание погружалось в сон... Казалось, вечный...