Добро пожаловать домой

      Яркое солнце как будто бы источает специфический запах. Подобное ощущение возникает в тот момент, когда садишься в машину, стоящую под открытым небом долго, настолько долго, что внутри нее невообразимо душно и неприятно пахнет. Раньше я и подозревать не могла, что эта ассоциация будет с солнцем в моей голове. Признаться, не удивлена многообразию мнений насчет этого, ведь романтичных натур, пропитанных литературой, музыкой, красками жизни, довольно много. Так что есть большое количество людей, кто не согласится со мной по этому поводу. Жаркое лето в мыслях отдельных личностей может означать купание на речке, в море, прогулки с друзьями по охлажденным торговым центрам, уютным кафе, посиделки дома с семьей под работающей сплит-системой. Но, к сожалению, плавать я не умею, в моей комнате даже вентилятора нет. И друзей у меня нет. Зато есть воспоминания из детства, когда приходилось трястись по дорогам, усеянным неглубокими, но подлыми ямами, несчитанные часы, питаясь одними снеками с химозными вкусами. И пахло ненавистным солнцем. — Что-то в вашем городе я ощущаю себя, как мороженое, — Мизучи устало выдохнула.       Она была права. Даже человек, который прожил в Астрахани почти семнадцать лет, не мог свыкнуться с разрушительными скачками температуры. Я обмахивалась рукой, притягивая к потной коже хоть немного воздуха. — Полный штиль, — она еще раз лениво попыталась завести разговор о чем-нибудь, но у меня не было желания да и сил его поддержать.       На детской площадке около дома, как тому и подобает, играли девочки и мальчики разных возрастов. Было весело наблюдать за тем, как они пытаются съесть песок или убить друг друга качелей, но их задорные крики нарушали спокойное постоянство, едва устанавливающееся между пением цикад. На потертых лавочках сидели подростки из соседних подъездов, чьи едкие взгляды цеплялись за мою спину, а соответственно и спину Мизучи. Они изучали незнакомую девчонку, гуляющую с тем, кого все единогласно признали изгоем. Я общалась кое с кем из дома, но сейчас его тут не было. Он посещал музыкальную школу во время учебного года, а летом играл на популярных улицах города даже не только ради денег, но и для людей, чтобы дарить радость. Удивительный человек. Признаться, я часто благодарю все силы природы (иногда богов) за то, что знакома с ним, что он мой близкий приятель. Наша небольшая дружба не является чем-то необычным или особенным, но я привязана к нему из-за собственной беспомощности. Все дело в том, что дворовые ребята с самого моего переезда считали меня неполноценным человеком, из-за чего избегали, давили морально, а порой и физически, до тошноты закручивая на карусели, сталкивая с горки, когда я была более наивна. Пусть я и жила в соседнем доме, никто не хотел принимать меня в компанию. Дети выплескивали свою агрессию на единственного незащищенного человека — меня. И тогда, спустя месяц постоянных унижений (ведь я не хотела сидеть дома с тетей, а уходить далеко было просто невозможно), появился мой нынешний приятель и отвлек все внимание на себя, заодно заинтересовавшись мной. Его зовут Феликс, даже имя привлекло к нему положительное внимание. Но переехал он не из ближайшего места, а из самой Москвы.       Семья Фалаевых была на самом деле чуднОй. И отец, и мать выбрали жизнь в небольшом городе, чтобы открыть кафе в центре Астрахани. И пропасть там на все время. Не совру, если скажу, что видела их только там, когда оценивала еду, неловко сидя напротив их одинокого сына. Готовят они хорошо, хотя узнать это можно, только оставив в семейном кафе около пятиста рублей (основное блюдо и десерт). Зато квартира пустовала, и мы с Феликсом делали все, что хотели, начиная изучением английского языка, заканчивая медитацией. Благодаря ему (и, возможно, его родителям (не знаю, стоит ли их благодарить?)) мои первые годы без родителей прошли не так плохо. Хотя я все равно не могу сказать, что, оставаясь наедине с собой, была в порядке. Даже времяпрепровождение с Феликсом, который, забыла упомянуть, был старше меня на год, не давало забыться.       Но я отвлеклась. — И так, чтобы купить нормальный хлеб, который не станет невкусным мякишом через день, нужно буквально пропотеть. Пекарня находится в пяти дома отсюда… — я зевнула и устало выдохнула, беря Мизучи за руку. Девочка задумалась о чем-то и решила свернуть с пешеходной дорожки на проезжую часть. — Потом купим что-то на перекус, если захочешь. Я просто показываю тебе окрестности: если вдруг тебе понадобится зайти в магазин, будешь знать. — Спасибо за заботу, однако мне кажется, что я не пойду одна никуда, — несмелая улыбка показалась на личике Мизучи, и мне пришлось остановиться и посмотреть прямо ей в глаза. — Что такое? — Мне вдруг стало интересно, откуда ты знаешь русский язык, — я беззаботно перевела тему, шагая спиной вперед. — Впрочем неважно, подобных риторических вопросов я могу задать много, лучше спросить нечто более реальное, да? — Какая-то ты загадочная вдруг стала, — интонация девочки приобрела слегка насмешливый характер, она по-доброму приподняла уголки губ, расслабила сведенные брови. — О, нет, всего лишь хотела узнать твое любимое блюдо или фрукт? Овощ? Ягода? Напиток? — О-о… Не так быстро. Я все равно не смогу ответь ни на один из этих вопросов. По-твоему, я когда-либо ела? — Мизучи звонко рассмеялась, она аккуратно прикрыла ротик свободной ладонью. В такие моменты казалось, что она превращается в невинную маленькую девочку не только внешне, наливается жизнью, разгорается изнутри, ее глаза блистают незаметными, но примечательными звездами. Радужки глаз, ранее показавшиеся мне карими, стали ближе к черным тюльпанам, на которые падают лучи солнца в зените. Я смотрела подозрительно долго, чем вызвала реакцию девочки в виде замедления шагов и остекленения взгляда. — Что случилось? У меня что-то на лице? — Нет-нет, я… — было сложно найти что сказать, поэтому я просто прикусила щеку изнутри. Быстро повернувшись, вернула шаги в норму, утянула девочку за собой. — Показалось, ха-ха… — Послушай, если у тебя есть какое-то тайное, но не особо скрываемое желание, то ты можешь его озвучить… — Мизучи ласково погладила мои пальцы своими. — В моем мире я не придерживалась каких-либо моральных устоев долгое время, так что ты меня сильно не озадачишь. Ты ведь не будешь меня сильно удивлять?       Я боковым зрением следила за настроением девочки, заворачивая к пешеходному переходу. То, что она говорила, заставило меня испытать омерзение к себе и жалость к ней. Может быть, в аниме она представлена как отрицательный персонаж, не вызывающий и толики симпатии, но сейчас я хотела отправить ее в какое-то светлое место, где Мизучи могла бы почувствовать истинное счастье и заботу. «Ну, или я постараюсь для нее», — проскользнула шальная мысль, которую внутренняя я тут же откинула. — Да кто я такая… — пробормотала вслух.       Держащая меня за руку куколка проследовала в пекарню. Запах свежего хлеба, булочек с корицей, сливочных трубочек, крем из которых так и норовил вытечь на подставку, фруктовые тартов, творожных и мясных пирогов, шоколадных печений (на удивление сочных), спрятанных под стеклянные куполы, но все равно отдающих свой аромат; разнообразных тортов, которые так и притягивали взгляд и пустой кошелек к себе… в общем, запах всего и многого другого, что можно было увидеть или почувствовать в пекарне, пронизывал каждый атом в помещении. Выйди мы прямо сейчас, ощутили бы то, как потеплела, несмотря на и так стоящую жару, одежда, как вкусно бы пахла она. Люди словно становились добрее в таком месте, смелее и откровеннее в своих желаниях, покупаясь на красивые десерты и соответственно покупая их. А может, все дело в отзывчивых продавцах, в их мягких и приторно-сладких улыбках, частым, метким комплиментам, вежливости.       Мне невольно вспомнилось, как мы с Феликсом приходили сюда с периодичностью (наши общие знакомые полагали, что мы в романтических отношениях), наедались синнабонами на его деньги, пили чай, в свободные для продавцов минуты перекидываясь с ними фразами. В то время мы могли говорить о чем-угодно, о чем-то, что бы не касалось реальной жизни, философии, политики, глобальных и локальных проблем. Обсуждать любый цвет и его оттенки, милых зверей и ареалы их обитания, природные явления, звезды — все это становилось доступным в закрытой пекарне, где душа раскрывалась навстречу атмосфере. Сейчас мы уже более заняты. Правильнее будет сказать, он занят. Возвращаясь к монологу о Феликсе, не могу промолчать, что он коммуникабельный в любых условиях, в отличие от меня. Он знает многих людей из нашего дома не только благодаря влиянию родителей, но и по собственному опыту. Вроде, живет в этом районе, нет, в этом городе меньше меня, но сумел обжиться в два счета. И я искренне рада. Он хорошо готовит, имеет перспективное хобби, хорош в учебе, популярен. Его будущее — это замысловатый роман с несколькими путями развития. Надеюсь, что хотя бы в одном есть я. Только не знаю, выберет ли это сам Феликс. — Здравствуйте! — продавщица вывела меня из мыслей своим ванильно-сливочным голосом, шурша полиэтиленовым пакетом. — Выбрала или что подсказать, Алин? Хотя мне кажется, что ты тут уже все знаешь, — учтиво улыбаясь моей спутнице, Маргарита заглянула мне в глаза. Она довольно красивая: опрятная одежда, чистое и светлое лицо, зеленовато-голубые глаза, обрамленные черными ресницами, чуть вздернутый носик, обычно с румянами на кончике, прямые русые волосы. На ней всегда был естественный макияж, губы блестели, а брови заламинированы. Я думала, что Маргарита живет где-то недалеко или связана с владельцем пекарни, потому что девушка буквально каждый день оказывалась на работе (иногда не находясь за прилавком), а выяснилось — до ее дома было более шести километров.       Мне было сложно понять, почему богатые люди, а Маргарита оказалось удивительно состоятельной мисс, выбирают себе работу далеко от места жительства: будь то Москва или дом рядом со «Звездным»* (спортивный комплекс в Астрахани*). — Здравствуй! — приветливо кивнула. — Сегодня стандарт, первый сорт, один, — Маргарита на пару секунд отошла от кассы, чтобы взять хлеб из высококачественной муки, — пакетик не надо. Спасибо! — упаковав буханку, я приложила карточку, которую достала из телефонного чехла, к терминалу. — А ты у нас кто? — несмотря на небольшую очередь, девушка обратилась к Мизучи, исследуя ее лицо опытным взглядом человека, часто видящего самых разных людей и непосредственно общающегося с ними. — Я Мира. Подруга Алины, мы совсем недавно начали общаться, — девочка без моих представлений присоединилась к обрывочному диалогу, видимо, решив не задерживать других покупателей. Она сразу отступила на полшага после внимательного взгляда Маргариты. — Подруга значит… — на мгновение мне показалось, что продавщица что-то знает и уже готова озвучить свою теорию, но она всего лишь привычно улыбнулась, показав верхний ряд зубов. — А Фелю куда дели? — был бы он тут — сразу бы фыркнул на такое сокращение, а я лишь хмыкнула и ничего не значащим жестом поудобнее перехватила ручки пакета. — Он сегодня на набережной играет. Занятой. — Передавай привет от меня. Давно вы не заходили, — девушка с грустью одинокой матери (хотя была старше она нас на лет десять-одиннадцать) отвела взгляд и поправила волосы в шапочке, уже готовая принимать следующих покупателей. — Обязательно зайдем. До свидания, — последние два слова Мизучи повторила за мной, и мы двинулись к выходу под серьезным взглядом Маргариты. «Не ошибись с другом, девочка…» — мысль без определенного адресата возникла в голове девушки.       И снова мучительное пекло, угрюмое безоблачное небо, отливающее не синевой, а прозрачно-голубым цветом. Казалось, подними голову, приглядись — увидишь свое отражение, смотрящее на тебя с высоты, куда даже птицы не в силах попасть. От этих невиданных метров шел жар и неизвестность, таинственность, переменчивый свет, легко поддающийся любому солнечному движению. День подойдет к концу, и это небо изменится до неузнаваемости: наденет свой лучший костюм ярко-оранжевого, малинового, иссиня-черного цвета, могут появиться из ниоткуда серые мазки туч, перьевая дымка или густой туман от сожжения камышей. Высокие тополя останутся собой, но попадут под влияния цвета — потемнеют, жуткими пиками врезаясь в линию горизонта, возвышаясь над крышами и электрическими проводами. Птицы спрячутся в свои гнезда или растворятся в чернеющем небосводе, сольются с облаками. А звезды будут мирно поблескивать оттуда, где им хорошо, комфортно. Куда никто не попадет. Но пока даже голову нельзя поднять: наткнешься на огромный газовый шар, который, к сожалению, не расположен в углу, как на детских рисунках. Нет, он находится прямо над макушкой, преследуя. — Я думала, мы купим какой-нибудь тортик… — своим печальным вздохом Мизучи разрушила уютную для меня тишину. Фоновый гул машин я стала ощущать четче. Нахмурилась едва. — У меня нет таких карманных денег. Тетя дает на хлеб и мелкие траты, потому что она в этом заинтересована. А сладкое ненавидит. Мы как-то говорили об этом с ней, — я сделала паузу, чтобы прочистить сухое горло. — Если хочешь, купим немного конфет в «Пятерочке». — Кем работает София Владиславовна? — продолжая идти вперед и держать мою руку, спросила девочка. По ее тону можно было подумать, что ей действительно любопытно. — Она, э-э… — никогда не умела отвечать на подобные вопросы. Да я и не знаю, как называются должности… — Вахтерша. Ну, или охранница. Где-то, — я неопределенно махнула рукой с пакетом. — Ух ты, — легкое безразличие осело на моем языке, как послевкусие от ответа Мизучи. Ну, мне самой было бы неинтересно об этом общаться. — А ты? — А? — я недоуменно посмотрела на собеседницу. — Работаешь? — она повторила, как бы уточняя, но на самом деле ни капли не помогая мне понять. Какая еще работа… Хотя я никогда и не думала, что могу сама уже зарабатывать мелкие деньги легким трудом. Стало неловко. — Оу… Еще нет. — А твой друг? Феликс? — от слов попаданки мне стало еще более некомфортно. — Он — да. Почти что полноценный работник.       Разговор не задался. Оставшиеся пару десятков метров шли в безмолвии.       Двери, открывающиеся по датчику движения, пропустили меня и Мизучи внутрь магазина. Приятная прохлада дунула в лицо из потолочных систем охлаждения. Запах полежавших фруктов, пластмассовых упаковок, хлорки разносился по всему помещению. Я по привычке начала анализировать его, разбирать на отдельные ароматы и искать взглядом источники. Например, свежая дешевая выпечка так и влекла к себе, как это было и в пекарне. Слегка побитые яблоки оставляли кислинку и одновременно приторную сладость в воздухе, отчего мухи, прилетевшие на гниль, с желанием поживиться окружали стеллажи.       Выбрав три самые приглядные луковички, я положила их в пакет. Мизучи довольно быстро исчезла из моего поля зрения, и в голове проскользнула мысль, что мне нечего будет ей ответить, если принесет какую-нибудь дорогую сладость. Подойдя к морозилкам, выбрала самых красивых пельменей, упаковку фарша. До мясного рынка или фермерского магазинчика было далеко да и дорого там. — Я вернула-ась, — Мизучи подошла ко мне вплотную и положила руки на мою талию. Я только сейчас почувствовала приятный аромат мыла, пришедший вместе с девочкой. — Можем ли вы взять это?       На ладони она держала две шоколадные конфеты с вишней. Я пробовала их ранее, поэтому улыбнулась, утвердительно кивая. — Конечно. Пойдем, я оплачу, а потом домой, — усталый выдох с моей стороны поставил точку в предложении.       Громкие пищащие звуки кассовых аппаратов совпали с биением моего сердца. Я спокойно подносила товары к скану, взвешивала то, что нужно взвесить; Мизучи спиной прислонилась к пластиковой стойке для корзинок. На мгновение мне почудился запах шоколадного чая с нотками поджаренных орехов. Подобные духи я слышала только у одного человека. Я практически рывком обернулась и неловко врезалась в чьи-то пальцы, оказавшиеся прямо на уровне глаз. — О! — удивление смешалось с милейшей усмешкой. Руки тут же были сняты с моего лица. Я увидела Феликса.       Будь я художником, ни за что бы не взялась писать его портрет, не достигнув высшего уровня мастерства. Это одновременно легко из-за правильности черт, привлекательности и постоянства выражения лица, но и невероятно сложно. Когда Феликс улыбается, его ресницы начинают подрагивать и выразительнее обычного обрамлять каре-зеленые глаза, а складочка во внешнем уголке походит на нарисованную стрелочку; его губы едва поджимаются в оскале, а белые зубы выделяются острыми клыками, которыми он любит оставлять на своей бледной коже следы; едва появляются ямочки. Несмотря на то, что живет он в Астрахани достаточно, тон действительно как белый нефрит. Волосы походили на темный шоколад и пахли точно так же, были длинноваты, обычно заправлены за уши, на верхней части которых были серебряные кольца. Феликс был выше меня на полголовы, худощав в меру (хоть и питался как попало!). — Понимать друг друга с по-о… — Феликс начал тихо, но к концу своей части стал громче, заговорщически щурясь. — Шли пить сидр! — мои руки запястьями вверх взметнулись в воздух, я рассмеялась, бедром толкнула парня. Краем глаза заметила, как случайные покупатели напряглись, оценивающе оглядывая нас.       Это приветствие мы выдумали случайно и порой даже следовали ему. — Как ваши дела, миледи? — его голос звенел, был мелодичен: сразу чувствовалось, что он пел и не один десяток минут. — А я здесь как раз кое-что купил для вечера.       Он с веселой улыбкой наклонился и подвигал рюкзаком. Тот отозвался двумя стукнувшимися друг об друга бутылками. Тут же хватаясь за ткань лямки, я прикусила нижнюю губу и чуть не задохнулась от смеха, чтобы призвать к тишине. — Сейчас отберут же, — отпустила и распрямилась. — Тебе как продали вообще, малютка? — Потому что покупал не здесь, — он подмигнул.       Мизучи нечаянно дотронулась коленкой до моей ноги. Я сразу же опомнилась и притянула девочку к себе поближе. — Это Мира, ей четырнадцать и пить нельзя, — сказала я серьезно, но слегка растерянно, потому что старалась подобрать слова, которые произнесу дальше, — мы совсем недавно познакомились. Буквально… на улице. — Меня зовут Феликс, мой девиз: подруга моей подруги — моя подруга, наоборот, тоже работает, так что я буду пристально следить за тобой, — он смешливо приблизился к Мизучи, хотя я знала, что это не шутка. — Вместе домой пойдем? Или куда проводить нужно? — Она живет со мной.       Мизучи кивнула, как будто не желая говорить что-либо вслух. — В одном подъезде, как я? — парень непонятливо выгнул бровь, смотря то на меня, то на мою сожительницу. — В одной квартире, Феликс. Так уж вышло, — вяло всплеснула руками, после кладя одну на предплечье Мизучи. — Вау… И тетя Фи не знает еще? — Знает. — Да ты бессмертная, так рискова-а… Чегось? — я кивнула такой реакции. Знала, что подобное будет. Да и вряд ли он сможет понять, что произошло.       Мы направились домой, говоря о всякой бессмыслице. Феликс старательно пытался выведать об увлечениях Мизучи: спрашивал о любимых исполнителях, фильмах, книгах. Получив пару раз странный, старинно-японский ответ, он стушевался и перевел диалог в более повседневную тему. Стало не по себе от того, что мне приходится лгать лучшему другу о происхождении новой знакомой, но я лишь сделала вывод: это та ситуация, которую я и не смогу объяснить. «Стоило бы постараться, ведь он действительно заслуживает этого. Именно благодаря Феликсу получилось остаться хоть чуточку собой. Каждый человек имеет право на правду, поэтому, как придем домой, обсужу это с Мизучи. Она поймет, а потом поймет и Феликс. Он слушал мерзкую тишину, видел мои слезы, а это — раз плюнуть», — эти мысли заставили меня стать внешне отрешенной от реальности. — А ну!.. — я врезалась в грудь Феликса, лбом оценивая мягкость его цветной рубашки. — Будешь ходить подобным образом, это будет столб, а не моя грудь. — Спасибо, Фелечка, я сделала это только ради тебя, — выдохнув, обняла парня и уложила руки на едва заметный изгиб его талии. — Ведь иначе не смогла бы…       Я начала пересчитывать ребра Феликса быстрыми движениями пальцев. Заразительный и приятный смех оглушил меня так, что я поторопилась отпрыгнуть за спину Мизучи. Та в свою очередь не поняла ничего, видимо, она с недоверием относилась к перемене моего настроения. — Поглядите-ка. Кто это у нас? — я вздрогнула от услышанного.       Мне не хватило бы слов, чтобы описать мой страх перед запахом газа, но скажу, что следующим в списке будет страх людского гнева. Тем, кто привил мне его, была именно эта дрянь, а также ее прихвостни. Конечно, в возрасте постарше, я пыталась дать отпор, но устанавливать положение в обществе, зарабатывать авторитет было уже поздно. Черноволосая, голубоглазая, смуглая с надменным лицом. Это Маша Тапурова. Если сначала все кажется не так отталкивающе, то потом появляется осознание: таких девчонок две. Эта локальная звезда старалась преподнести себя как неповторимую, острую на язык, независимую милашку, но подобное поведение было бы здоровским, не будь это маской. На самом же деле Маша трусливая, крикливая, истерически настроенная к окружающим самодура. Вместе с сестрой, Катей, они ходили на кикбоксинг, а потому способ достижения власти был очевидный. Драка. Запугивание. Их выгнали с секции. А отец полицейский, отправив на полгода в деревню к деду, закрыл глаза. Да, за любые явные проступки, ключевое слово — явные, ведь, если о них не узнают, то все в порядке, отправляли в далекое от города село. — Уже и у столбов зажимаетесь? — ядовитые комментарии посыпались со второй стороны, со второй змеиной головы. Обе в спортивках, в коротких майках, в потасканных кедах, с жевательной резинкой во ртах. — Не ваше дело, ты знаешь это, — Феликс повернулся к ним лицом, держась достойно и неуязвимо. — И ты тоже. И вы все. Так что идите по своим мелочным делам, вместо того чтобы сворой своей приставать к людям. — Ба-а, глянь на них, Кейт, — если бы мои колени не тряслись от страха перед возможной дракой, засмеялась. Так, я только слушала этот напускной фарс. — А у нашей коматозницы до сих пор язык свой не вырос.       Стоило однажды упасть в обморок перед толпой мразей, как за тобой закрепляется глупое прозвище, почти не совпадающее с реальностью. Словила панику, перестала дышать — короче говоря, должным образом отреагировала на распыление перца рядом с собой. Нос больно щипало, слезы бесконтрольно лились, а они сомкнули круг и смеялись. Пока меня не вырубило. — Й-й-я просто н-не вижу смысла вам отвечать, — опустила глаза к асфальту, попыталась справиться с пляской цветных кругов перед глазами. — Пошли, Феликс.       До ушей донеслись пародии. «Пошли, Феликс» слышалось словно отовсюду разными голосами. Я нервно сжала пальцы, рефлекторно приподняла плечи. Мою руку взяла в свою Мизучи. — Ходи оглядывайся, — злобно процедила Маша. Она ткнула носком обуви в яму на дорожке. — Фелечка не всегда будет рядом. — Это до сих пор не твое дело, — Феликс крикнул это так, словно через пару слов возьмет камень с земли и… Но он просто поправил чехол с гитарой на своем плече, который я, почему-то, не замечала до этого.       Девчонки и пара парней жалобно протянули «о-о-о», прижимая руки к щекам, пока двойняшки смеялись в голос. Мизучи отпустила мою ладонь. — Теперь у нее есть не только Феликс.       Стало до невозможности тихо, в ушах зазвенело. Затихли машины, в ближайших окнах перестала быть слышной болтовня и движение посуды, собаки, хоть и были везде, но более не лаяли. Абсолютное молчание. — И вам лучше оставить в покое Алину. Совсем, — Мизучи едва подняла уголки губ, склонила голову набок, а руки убрала за спину. Я вспомнила нашу первую встречу, ее позу, то, что прочитала в статье по персонажу. Стало жутко, сердце забилось чаще. Но я почувствовала румянец на щеках, небольшой жар. — Если мое имя произнесет Алина, я убью за нее.       Мир вернулся к жизни. А мое сердце, казалось бы, наоборот. Пока никто не начал возражать, я подхватила застывшего на месте Феликса, предварительно заметив его стеклянный взгляд, Мизучи, быстро убегая к подъезду. Ведь мы с парнем буквально жили на одной лестничной клетке, напротив.       Шаги четко отдавались по всему подъезду, каждая задетая ступенька считала нужным заявить о себе, а звук — отскочить от одной стены к другой и тут же к потолку. Окна по какой-то странной причине были закрыты на всех этажах, отчего духота стояла страшная, не позволяя дышать. Комары, мошки разных размеров, парочка тоскливых и не особо активных мух — все они занимали свое место в едва существующей жизни лестничных клеток. Простирающаяся вдоль и поперек, в углах и между почтовыми ящиками паутина неразрывной сеткой соединяла все в подъезде в одно целое. Пахло тухло, и немного сыро, и кисло, кое-где чувствовались приправы. Захотелось чихнуть, но нарушать тишину между дверями квартир было боязно.       Атмосфера подъезда передалась и неродной квартире. Куда-то ушла тетя, поэтому я проверила телефон на наличие сообщений. «Ушла по важным делам. Не звони», — на экране появился стандартный набор слов, который я видела практически каждую неделю. Я закрыла входную дверь на защелку, проводив взглядом протиснувшихся в мою комнату Мизучи и Феликса, по-хозяйски ведущих себя в квартире. Без сил выпустила воздух на выдохе. Тут же собралась с мыслями, потому что неугомонному соседу зачем-то понадобилось меня проверить. Он подошел ко мне вплотную; я затаила дыхание, подняла голову, ожидая объяснений. Феликс обулся, неоднозначно глядя на меня сверху вниз: — Пойдем лучше ко мне. Если ей доверяешь, то пригласи с нами, — нахмурился в несвойственной манере, опуская ладони на мои плечи. — История какая-то приключилась, либо мне пить надо бросать.       Я обеспокоенно отошла к холодильнику, быстро закидывая все в морозилку, а что не требовало длительного хранения под низкими температурами, отправилось в другой отсек. Надела уличные тапочки. — Мира, давай сюда, — мои пальцы снова обхватили металл ключей, — планы поменялись!       Феликс долго возился с замочной скважиной, словно не мог совладать с ключом или старался справиться с дрожью. «И вправду с алкоголем завязать надо. После сегодняшнего дня», — подумала я. Оказавшись на пороге — обомлела. Незнакомый парень, к тому же красивый. Черноволосый с хвостиком, голубоглазый, чуть ниже Феликса, в домашней одежде. И выглядит знакомо… Слишком знакомо?       Послышался стук чего-то об пол, рваный, шумный вдох. Я повернулась на Мизучи: ее лицо выражало искреннее удивление, граничащее с шоком. Новый человек в квартире выглядел похоже, но пачка чипсов, которая была в его руках, только громко сжалась его руками. — Это Ярик. Правда, это имя для, так сказать, русификации, — Феликс завел руку за голову, почесав затылок. — Настоящее его имя — Ято… — Ябоку!.. — Мизучи прикрыла рот кончиками пальцев. — Не может быть, Ябоку! — Что? — в один голос мы с Феликсом обернулись к нашим соседям соответственно. — Так он… тоже из твоего аниме? — Тоже? — Феликс тряхнул меня за плечи. — Так я не сошел с ума. И ты мне сразу не сказала? А как это? — в моей голове, как будто хлебные крошки, сыпались вопросы. Пищало в ушах, давило виски. — Я не знаю.       Что вообще нахрен происходит сегодня в этом мире?