Не верь, не бойся, не проси

- А близнецы-то уже в пятый класс пошли, - невпопад заметила Соня и поплотнее закуталась в безразмерную мужскую кофту, связанную из противной колючей шерсти и, если присмотреться, явно поеденную молью. На Олю, сидящую на другом конце крыльца и меланхолично чистящую в ведро картошку, она старалась не смотреть. Не получив ответа, женщина откинулась затылком на поручень, и прикрыла глаза, наслаждаясь тёплыми лучами осеннего солнца. После, казалось бы вечности, проведённой в камере наедине с собой и собственными демонами, такие моменты она ценила больше всего - своеобразная свобода, маленький дом на отшибе, красота Богом забытой тайги и любимый человек рядом. Даже если это плод её умирающего сознания. - В шестой, - спустя вечность тихо отозвалась Волкова, продолжая чистить картошку. - А их младшая, наверное, уже первоклашка. - Да? - с прежним ярким любопытством вскинулась Разумовская, но наткнувшись на равнодушный взгляд, она перевела взгляд на иссушенные ладони и говорила всё тише и тише, пока совсем не замолкла. - Я правда не знала, что у Ирки ещё ребёнок есть, так бы я и на неё счёт открыла... А мы ведь с ней прекратили общение после твоих похорон... Первых самых.... Перочинный армейский нож выпал из ослабевших пальцев и упал на дно ведра вместе с неочищенной картошкой. Она никогда даже не задумывалась на сколько одинокой была Соня в тот ебучий период. Тогда и возвращение Птицы, и нелепо-фантастическая история с божком начинают казаться логичными. Ей-богу, если бы не была свидетелем, никогда в жизни не поверила. Ещё бы и для профилактики прописала пиздюлей наглой морде. Олино горло сдавил спазм и она почувствовала как подступают слëзы. После всего пережитого гормоны и психика совсем расшатались. Чтобы хоть как-то сохранить самообладание, она сосредоточилась на чужих тонких пальцах, ковыряющих ещё бóльшую дырку в заношенном свитере. - Она и твои организовала. Я подделала документы,нашла похожее тело и связалась с ней через подставное лицо. Ты официально умерла во время беспорядков в Италии. А ещё она похоронила нас вместе, как было указано в твоём завещании. Она с Машкой отвоевала твою память как о хорошем человеке, который просто сошёл с ума, потеряв свою семью из-за несовершенства системы. Машка, кстати, всеми силами пытается сохранить твою соцсеть. - Она винила меня в твоей смерти, - слабо отозвалась Разумовская, лбом упираясь в колени. Она словно не слышала, зациклившись в собственных воспоминаниях, лишь слабо раскачивалась вперёд-назад. - И говорила, что лучше бы всё было наоборот. Проклинала меня за то, что променяла тебя на успех. И что мои идеи всегда были важнее живых людей. Лучше бы ты была жива. Волкова молчала, лишь рассеянно хлопала по карманам в надежде найти пачку сигарет. В какой-то извращённой мере, та была права. Ах если бы, если бы... - Прости меня, Лëль, - сдавленно всхлипнула Соня и, словно боясь собственных эмоций сжалась, стараясь занимать как можно меньше места, и заглушая рыдания прокушенными костяшками. Оля отстранённо подумала, что впервые за всю жизнь, она видит эту хитрую лисицу, эту кошку драную, такой... изломанной. Настолько выцветшей, неестественно обнажённой и по-настоящему кровоточащей, с торчащими наружу мыслями и душой, состоящей из ошмётков прошлого-настоящего-будущего, той, что никогда и не надеялась увидеть. Да и не хотела, честно говоря, не такой ценой. Но она обязана была продолжить, хотя бы ради себя, такой же изломанной-перемолотой. Она выбрала этот путь когда сжала ладонь незнакомой рыжей девчонки, когда клялась на крови быть самой родной на всём белом свете и никогда не бросать, когда шла за ней через пепел и смерть, когда выбрала не его. Она обязана узнать правду, какой болезненной она не была бы и разобраться во всём. После всего этого можно и вскрыть себе горло. Даже плевать, что хотелось здесь и сейчас. Сначала ей, лишь бы не слышать и не видеть, а потом и себе, лишь бы не чувствовать. С измученным вздохом и занывшим от резкого движения плечом, она поднялась со ступенек и дошла до бьющейся в агонии от собственных демонов фигуре. Резкий отказ от транквилизаторов, видимо был не лучшей идеей. Вдруг, Соня резко вскидывает голову, и с пугающей ясностью во взгляде произносит твёрдо: - Лучше бы я умерла в том пожаре. О пожаре они говорили один единственный раз, в далёком детстве, но Волкова запомнила на всю жизнь - в тот страшный день, когда горела квартира Разумовских со всеми обитателями, из пепла словно феникс родилась Птица. - Не лучше бы, - хрипит Оля. Её голосовые связки очень неохотно восстанавливаются и их нагружать нельзя, но она упрямо продолжает говорить через боль. - Несмотря на всё дерьмо, ты - лучшее, что у меня есть. - Из-за меня ты лишилась ребёнка и семьи. Лишилась карьеры и здоровья. Я отняла у тебя не только прошлое, но и будущее. И мне нечего предложить тебе взамен. - Ну, формально мы квиты. А самое главное, что мы живы. И что мы можем двигаться дальше. В синих глазах бушевал такой шторм, что малодушно хотелось утонуть. Но Оля всегда была храброй, и в эту глубину она ныряет с головой, лишь бы спасти ту маленькую одинокую рыжую девочку, Опустившись на колени перед Соней и не разрывая зрительный контакт, она берёт безвольную ладонь в свою и прижимает к своим сухим обветренным губам. - Я клянусь быть с тобой в радости и печали, болезни и здравии, в богатстве и бедности, любить тебя и оберегать наш союз до конца жизни. Мы семья, мы были ей раньше и будем ею во веки веков. Даже смерти не под силу нас разлучить. А она пыталась и не единожды. Соня как завороженная переворачивает их соединенные руки и медленно целует каждую костяшку на мелко трясущейся ладони. - Я клянусь быть с тобой в радости и печали, болезни и здравии, в богатстве и бедности, любить тебя и оберегать наш союз до конца жизни. Я любила тебя всю свою жизнь, даже тогда, когда не знала об этом, и буду любить тебя во веки веков. Даже когда это я-не-я. - И ни один не может жить спокойно, пока жив другой, - вдруг хмыкнула Оля и впервые за всё время слабо улыбнулась. - Ты и твой Гарри Поттер, - выдохнула Соня и уткнулась лбом в тёплое плечо, почувствовав как дрожащие руки несмело обнимают её за плечи. - Я люблю тебя. Оля лишь крепче прижала её к себе и поцеловала её в выцвевшую рыжую макушку. Они ещё долго сидели, обнявшись, на крыльце Богом забытого дома на отшибе в глухой тайге, разбитые и криво собранные заново. Смотрели сквозь слëзы на то, как догорает закатом ещё один день, слушая как в унисон бьются их сердца, и думали о многом. Но одно было ясно без слов - больше шансов не будет. - Оль, я задолжала тебе кольцо. И медовый месяц. Как ты смотришь на поездку куда-нибудь, где тепло? Ты уж извини, но вторую зиму в этих болотах я не переживу. Да и твои кости тоже. - Знаешь, один анонимный даритель переписала на меня остров на Карибах, который принадлежал её бывшему мужу. Думаю, мы могли бы рвануть туда. Но не раньше твоей горячо любимой зимы. Больше говорить не хотелось, но глядя на первые загорающиеся звёзды, Соня решила проявить смелость. - А ещё, нам обеим нужен психотерапевт. Да и обычный терапевт тоже не помешал бы, чего уж там. - Думаю, что уж это я смогу организовать, - усмехнулась Оля и, встав, потянула её обратно в дом. В конце концов, ночи в тайге, хоть и романтичные, но жутко холодные.