Bad Blood in My Veins

«Как она ни пыталась, она не могла найти тут ни тени смысла, хотя все слова были ей совершенно понятны» («Алиса в Стране чудес» Льюис Кэрролл)

Густая белоснежная дымка затопила огромный церковный зал, сползая полупрозрачной вуалью по резной арке под потолочными сводами. Свет струился отовсюду, отражался в узорчатых канделябрах с расплавленными огрызками свечей и играл бликами на скользкой поверхности пустых лавок, которые стояли идеально ровными рядами, сходясь к центру помещения. Асгерд оглядела заострённые кристаллические наросты, образующие панцирь из осколков под высоким куполообразным потолком, и выдохнула облако пара. Здесь, среди покинутых вещей, она чувствовала себя особенно неуютно как в ледяном карцере, отрезанная от времени и реальности жутковатым мистическим маревом. Казалось, вот-вот и плиты пола с хрустом надломятся, выпуская наружу толпу жмуров с гнилыми скрюченными конечностями, а далее по известной схеме. Укус, заражение, снижение мозговой активности до уровня амёбы, и будет Асгерд ходить да разлагаться за компанию с новыми друзьями. Голубоватое свечение уже придало коже синюшный оттенок смерти, не хватало лишь некоторых деталей для правдоподобности нового амплуа. — Ты пришла, draga mea, — привычный звонкий голосок смешливо щекотнул правое ухо, будто девочка стояла совсем рядом, но то была всего лишь слуховая иллюзия. Асгерд как сомнамбула шаткой походкой приблизилась к ступенчатому постаменту и принялась оживлённо озираться по сторонам в поисках Евы, заглядывая, в буквальном смысле, под каждую лавку. «Только бы не провалиться никуда, а то эти церквушки до безобразия похожи на гробницы фараонов, утыканные ловушками» Затрёпанные книги кипой собирают пыль на низеньком столике с дубовыми изогнутыми ножками, паутина провисает в проёмах между скамейками, а в воздухе витает едва уловимый след благовоний. Пахнет сектантами. Асгерд недовольно наморщилась, потирая палец о палец, чтобы избавиться от налипшего клочка паутины. Она с горем пополам подцепила его ногтем и тряхнула ладонью. Вот почему её подружка не может просто явить свой лик, а не вещать из каждого богом забытого подсвечника, будто она растворилась в воздухе и напитала всё кругом своей неприкаянной душой? Ева вынырнула из тумана совершенно бесшумно и появилась аккурат позади Асгерд как раз в тот момент, когда та шарила рукой под очередной скамейкой как слепой в поисках упавшей монетки. Вместо родного красного плаща на ней трепыхалась какая-то жалкая заляпанная маслом тряпка, затянутая на груди в хлипкий узел, босые ноги раскосо торчали пятками вверх. Выглядела девушка донельзя порнографично, в извращённом понимании этого слова. — Что-то потеряла, дорогуша? — грубый мужской голос заставил Асгерд поперхнуться порцией воздуха, и она тут же неуклюже отскочила в сторону, теряя равновесие и спотыкаясь о край ковровой дорожки. — Эй, ты не ушиблась, durerea mea? (с рум. «Горе моё») — пропищала Ева, едва сдерживая рвущийся наружу смех. — Сама ты дуререя… или как там её, — частички пыли осели в носу, от чего Асгерд громко несдержанно чихнула. — И вообще, почему на мне даже во сне красуется этот балахон? — девушка обхватила живот руками, будто проглотила залпом банку гороха, и попыталась сделать максимально возмущённое лицо, но на выходе получилась лишь нелепая смесь из детской непосредственности и напускной обиды. Предательская улыбка таки просочилась сквозь маску как ясное солнышко и окончательно разрушила построенный образ. — Понимаешь, мой рационализм бунтует против всяких шаманских фокусов. Это как онлайн-гадания на рунах и прочее шарлатанство, призванное запудрить мозги, — Ева прищурилась и понимающе погладила её по плечу своей невесомой детской ладошкой. Трансформация голоса для неё дело обыденное, зато Асгерд оказалась не готова столкнуться воочию с такой подтасовкой карт. Более того, она пришла сюда не в кошки-мышки играть, а основательно разобраться в положении вещей, и девочка, судя по всему, знала об этом. Как она может не знать, если поселилась прямо у Асгерд в голове как встроенный антивирус в компьютере и копошится в её мыслях день и ночь напролёт? — Эй, тебе стоит поменьше вертеться, а то рискуешь разбудить ту храпящую кучу шестерёнок и нарваться на «нежности». Неужели она всё-таки лунатит во сне? В холле повисла неловкая пауза, нарушаемая лишь её собственным прерывистым дыханием и булькающим звуком срывающихся с потолка капель подземных вод. Уже знакомая пещера поглотила зал собраний в гигантское чрево, однако, стоит признать, выглядела эта копия гораздо лучше, чем оригинал в реальности, даже несмотря на вездесущую сырость и холод из-за вечно сочащейся сквозь каменные породы влаги. Стены в некоторых местах заметно отсырели, на них появились сколы и трещины, а пол был усыпан крупной каменной крошкой. Склеп, одним словом. — Кто-то явно не жалует Карла Гейзенберга, — судя по сверкнувшим огненным искоркам в глазах напротив, Асгерд ткнула пальцем в небо и угадала. Похоже, не только остальные лорды считали святым долгом каждый раз зудеть о наболевшем за спиной у Карла, сбившись в подобие враждебной стайки шакалов. Круг его недоброжелателей простирался аж до царства Морфея. Немцу же, что об стенку дробью, его скорее всё на свете заебало: завистливое высокомерное шипение Альсины, невнятное бормотание мямли Моро и мерзкий визг Энджи в совокупности с несмолкающим щёлканьем шарниров. Донна почти никогда не подавала голоса из-под чёрной вуали, старательно игнорируя очаги конфликтов, поэтому кукла получала полное право вещать вместо неё. — Я права? — Пф, иногда так и чешутся руки помыть ему язык с мылом. Подхалим, — презрительно фыркнула Ева, поворачиваясь полубоком. Медальон со звездой из кристаллических камней на её груди словил пучок света, проецируя его множеством голубоватых точек на сиротливую фигурку Асгерд. В зрачках отразились две едва различимые алые точки. — Он видит в людях лишь орудие для достижения намеченных целей, бездушные вещи, которыми не постесняется попользоваться, чтобы затем избавиться от них. Трижды подумай, прежде чем заводить с ним беседу о… личном. Девушка отступила на пару шагов, обескураженная резкой сменой дружелюбного настроя на ледяное презрение. «Да уж, Карлу до нимба над головой как мне до Детройта ползком, но не может же всё быть настолько хреново?» — вспомнилось его развязное поведение на собрании, надменный взгляд с прищуром в сторону Миранды, словно он только и выжидает подходящего момента, когда крылатая лжебогиня оступится, откроет слабую сторону. Тогда он нанесёт удар исподтишка. Всё говорит не в его пользу. Отвечая на её неозвученные вслух мысли, Ева терпеливо продолжила: — Гейзенберг будет покорно ждать как хищник, загоняющий раненую жертву, кланяться и проявлять лояльность, пока ситуация того вынуждает, — она обошла Асгерд по кругу, угрожающе дыша прямо в затылок. — Не дай его словам усыпить твою бдительность, он не командный игрок, а тикающая бомба замедленного действия. Никогда не знаешь, где рванёт, — от её невозмутимого вкрадчивого шелеста на секунду повеяло безумием как от старухи. «И чем же он так тебе насолил? Ну подумаешь, странноватый дядька со своими фетишами и ярко выраженными проблемами с контролем гнева. Кто из нас сейчас без тараканов в голове?» Девушка изумлённо приподнялась, изучая точёное личико Евы, и впервые не заметила и следа тех задорных ямочек на щеках, которые проявлялись, когда подруга разыгрывала её. Нет, то не блеф, то часть извращённой нелицеприятной правды, ещё не доступной для чужачки Асгерд, знакомой с Гейзенбергом всего ничтожные сутки. А ведь частичка сердца только начала принимать вспыльчивого Карла со всеми его выходками и последствиями из них вытекающими. Пусть он и неотёсанный грубый мужлан, но едва ли прибегнет к грязным методам борьбы. Или прибегнет? Более того, она никак не могла отделаться от чувства, что Ева напоминает маленькую копию Матери Миранды. Та же энергетика, колкий взгляд, устремлённый в самую душу и вызывающий внутренний трепет, нежный голос, не лишённый стальных ноток. Совпадение показалось бы забавным, не будь контекст истории так плачевен. — Запомни одну вещь, — девочка печально вздохнула и потёрла переносицу, будто только что просмотрела всю жизнь Асгерд наперёд и совершенно точно знает, на какие грабли та наступит не раз. — Найти Итана Уинтерса раньше Гейзенберга — не просто задача первостепенной важности, для одного из нас это вопрос выживания. «Уж не хочешь ли ты заявить, что Карл всё-таки ослушается приказа Миранды и пустит меня на запчасти, прежде чем я успею обзавестись союзниками в этой проклятой дыре?» Американка недоумевающе похлопала ресницами и крутнулась на одной ноге, разворачиваясь следом за Евой, чтобы проследовать вглубь зала. Не нравились ей смутные угрозы из будущего, как и сам факт предстоящей церемонии воскрешения неизвестной мёртвой девочки. А хуже всего, что с какой стороны не пытайся оправдать Карла, алиби у него всё равно сомнительное. «Со всего есть своя выгода, куколка. Моя — вопрос времени и приложенных усилий». На языке горчили брошенные им целенаправленно слова. Возможно, лорд заранее готовит её к судьбе бесправной вещи, пешки в его умелых руках. А раз так, Асгерд лучше вовремя распознать волка в овечьей шкуре, если она не хочет прочувствовать его клыки на своём горле. Одна из четырёх свечей в затёртом канделябре погасла от резкого сквозняка, прорвавшегося в помещение сквозь огромную трещину между колоннами. Зал, ранее показавшийся Асгерд одиноким и заброшенным, оживал в присутствии Евы всё сильнее, будто каждый её шаг способен повернуть время вспять, склеить осколки воедино. — Как ты это делаешь? — Ева удивлённо повела бровью, пока не поняла, что конкретно её спутница имеет в виду. — Я? Приглядись внимательнее, — она продолжила свой путь сквозь церковный холл, где, несмотря на его предназначение, не висело ни единого креста. Девушка обернулась через плечо и заметила, что дымка почти полностью растаяла, остался лишь залитый лучистым синим светом зал. В таком виде он куда приятнее, теплее и ближе к прототипу привычных ей церквушек. Разнообразные люди начали заполнять его, перешептываясь между собой и поглядывая на Асгерд с мольбой и воодушевлением на потухших лицах. Среди них были дети, молодые и старики, объединённые одной единственной чертой — все осунувшиеся, истощённые обтянутые тонкой кожей трупы с видимыми уродствами. На первой лавке сидела девочка, на вид ровесница Евы, и испуганно смотрела единственным здоровым глазом в пустоту, бормоча что-то себе под нос. Чёрные как смоль волосы были собраны в небольшой пучок с выпущенными прядками по бокам. Траур читался во всём её подрагивающем тельце и мрачном одеянии, будто снятом с какой-то покойной графини. Асгерд хотела приблизиться к незнакомке, но девочка шарахнулась от неё как от прокажённой, а Ева перехватила её запястье и потянула в обратную сторону. — Не трать время на иллюзию, — Асгерд закатила недовольно глаза и подавленно опустила голову. — Мегамицелий хранит в себе их души и воспоминания. Перед тобой не более, чем просто временной отрезок, отпечатавшийся в памяти. — Да-да, — протянула она, громко зевая. — Замечательно, может мистический супергриб имеет встроенный GPS, чтобы я наконец разыскала Уинтерса и перестала щеголять перед Мистером Магнето в чём мать родила? — Отнесись к моим словам со всей серьёзностью, дитя, — она на миг застыла, поглядывая на Асгерд сверху-вниз с возвышения. Разница в возрасте теперь не имела никакого значения, ведь даже будучи младше на девять лет Ева держалась величественнее и грациознее, не говоря уже об интеллекте. — Сегодня ты подзадержалась, воюя с ночными кошмарами, — девочка, замечая её смятение, лёгкой поступью подобралась поближе и положила тёплую ладонь на щёку, отмеченную длинным косоватым швом. Боль от ран постепенно отступала, а тело наполнилось живительной энергией, совсем истраченной ранее на выяснение отношений с Карлом. — Почему всякая нечисть взяла за правило навещать меня? Я хочу жить спокойной жизнью, — Ева смотрела на неё с таким глубоким сожалением, что стало ясно как в ночь полнолуния — её судьба идёт вразрез с мирной спокойной жизнью, а путь извилист и полон опасностей. Девушка и сама не заметила, как два белых крыла обвили её тело, словно оберегая от всех невзгод, окружающих мрачную загадочную деревню. Рядом с Евой было ещё спокойнее, чем с Гейзенбергом, хотя Асгерд совсем не представляла себе хрупкую девчонку в открытом бою с огромным мутантом или даже безумной каргой. — Это лишь безобидный знак, что тебе следует поскорее принять твой дар, — шёпотом ответила она и тут же добавила. — А до тех пор, — она аккуратно сняла с шеи медальон со звездой, — возьми медальон с собой, чтобы укрепить нашу связь в земном мире. Он несёт в себе частичку моей силы и обеспечит необходимую защиту до обряда инициации. — До ч-чего? И как мне принять мой дар? — американка попыталась ухватить подругу за рукав одеяния, но рука прошла сквозь ткань, будто Ева была соткана из облаков. — Подожди! Не оставляй меня без ответов! Асгерд побледнела на несколько оттенков сразу, а Ева растворилась в стене из тумана как сахар в кофе. Снова её бросили расхлёбывать без ложки проблемы и разгадывать неясные шарады, так ещё и посеяли ко всему прочему зерно сомнения в безопасности пребывания на фабрике. Правда сейчас куда больше волновала странная нить привязанности, образовавшаяся между ней и девочкой. Вместе с Евой из тела будто уходила часть души, оставляя чувство потерянности как у слепого новорождённого ягнёнка. Она наставляла Асгерд, указывала ей дорогу как путеводная звезда, а без неё реальность вновь казалась враждебной гадкой дырой, где нет места дружбе, любви или семейным ценностям. Должно ли так быть или близится банальное раздвоение личности? На грани перехода из сна в материальный мир Асгерд вновь ощутила ангельские крылья, нежно окутывающие её обмякшее тело, и тихий горячий шёпот с самое ухо, перерастающий в несдержанный басистый рык… — Ну-ка вставай, сонная шельма! Хватит слюни пускать в мою подушку, — следом за приказом улетел кокон из одеяла, где лениво сопела девчонка, укутанная в импровизированный шалаш с головой. Крепкая грубоватая ладонь обхватила лодыжку Асгерд, и только чудом её миновала участь быть сброшенной на пол с лёгкостью, с какой тяжелоатлеты поднимают штангу в спортзале. Летом в Детройт-Лейкс собиралось бесчисленное множество любителей тягать железо и мериться друг с другом прокачанными бицепсами. Удивительно, как доска для сёрфинга вообще удерживала гору мышц и нелепых понтов на плаву под пристальными взглядами местных львиц. Пока Асгерд отстранённо пряталась в спасительную тень навеса, её брат скакал по раскалённому песку, лавируя между загорающими людьми, и рвался к воде повторять трюки профессионалов. На берег он возвращался как потрёпанная акулами шлюпка и долгое время зализывал раны позора в компании товарищей. Единственными представителями «элиты», кто поддерживал его начинания, оказались Джим и Джейсон, двое поджарых загорелых спортсменов, ведущих свой блог. Так вот, если раньше они виделись Асгерд верхом атлетизма и, пожалуй, немного тупизма, то теперь появился более интересный претендент на звание короля пляжа. Гейзенберг уделает обоих, стоит только поднять в воздух чей-то спорткар и кинуть в эту прекрасную парочку. — Уже успела проверить содержимое ящиков? — Карл попытался притянуть к себе медальон, болтающийся на шее пленницы, но тот не поддался его влиянию. Это вызвало у него проблеск удивления, мгновенно сменившийся порцией гнева. — Сначала в постель ко мне залезла, теперь ещё и добро решила прикарманить. Ты часом не клептоманка с трассы? «Сравнение века» Асгерд, пользуясь случаем, отодвинулась подальше к изголовью кровати, чтобы тот не имел возможности дотянуться до неё, сонно хлопая ресницами и недоумевая с такой реакции. Пришёл тут как таможня и начал допрашивать с утра пораньше, хотя едва ли Карлу вообще было дело до безобидной дамской безделушки. Он стоял напротив, всё ещё немного растрёпанный после сна, с голым торсом, что совершенно не мешало воспринимать его всерьёз, но взгляд потихоньку начинал расфокусироваться на лице, концентрируясь в другой зоне. Девушка лукаво ухмыльнулась, в душе по-прежнему негодующая от потока обвинений в свой адрес. Ей было просто необходимо ответить той же монетой, только гораздо изощрённее. — Ничего я у тебя не брала, злыдень! — Гейзенберг помрачнел ещё сильнее, будто вновь хотел ударить дерзкую девчонку. Она, похоже, нуждалась в том, чтобы её постоянно ставили на место, если не словесно, то хотя бы с применением физического превосходства. — И вообще, в том погребе холодно, стрёмно, ещё и тихо как в могиле. В айсберге и то на порядок комфортнее будет. Карл подхватил рубашку со стула и накинул её на плечи, застёгивая пуговицы, пока Асгерд сварливо продолжала хаять его гостеприимство. — Ещё бы, под тобой же морг, дорогуша, — он закурил сигару, распространяя горький как полынь дым по помещению. Говорят, человек привыкает ко всему, но запах крепкого табака каждый раз выкуривал из Асгерд всё желание вести дебаты на повышенных тонах. Она сходила от него с ума как чёрт от ладана и тщетно пыталась ухватить хоть немного свежего воздуха. — Совсем шестерёнки растерял? А раньше сказать? — взвизгнула она, подрываясь с матраса, чтобы не казаться маленькой беззащитной мышкой, загнанной в угол котом. Сейчас её не заботил едкий табак, от которого щипало в горле, её сковал дикий животный страх от близости той костлявой старухи в чёрном балахоне, зовущейся смертью. Вчера она дышала Асгерд в лицо запахом падали, тянула к ней отвратительные когти, готовая вцепиться в глотку беззубым ртом и пустить трупный яд по крови. А Карл спал сном младенца, безразличный к происходящему, пока девчонка, спасаясь от подкроватных монстров, не пересекла границу дозволенного и не сиганула на его храпящее тело с ловкостью горного козла. Он бы скорее с трупаками лёг, чем пустил эту стерву в своё ложе. — Сама же говорила, что покойники не станут возмущаться твоему присутствию. Максимально тихие соседи. Гейзенберг направился к двери, и Асгерд хотела увязаться за ним хвостиком, но его рука в привычной чёрной перчатке остановила её порыв. — Только не в таком виде. Моя фабрика не нудистский пляж. — А что, заводит? — американка решила пойти ва-банк, хитро скалясь. Она ожидала, что Карл либо прикончит её на месте, разозлённый очередной выходкой, либо впадёт в ступор от такой зашкаливающей наглости. Просчиталась, лорд расхохотался, будто ему только что рассказали анекдот из разряда «шутки за триста» и облокотился на дверь, окидывая девчонку таким взглядом исподлобья, что ей самой стало стыдно. «Ляпнула так ляпнула» — Не льсти себе. Если бы я хотел тебя трахнуть, то сделал бы это давно и без твоего на то согласия. На моём веку встречались тела и посочнее. Внешне Асгерд выглядела жутко смущённой и пристыженной, а внутри её маленькая копия отчаянно рвала волосы и посыпала голову пеплом. Не стоило заводить подобный разговор с Карлом Гейзенбергом, ох не стоило. Если у стен и правда есть уши, как сказала Ева, то у неё имеется уже четыре свидетеля её грандиозного позора. А нет, пятого забыли, в её собственной голове. «Концерт окончен, ребята, расходимся. Лучше бы меня заковали в колодки и утопили под градом тухлых овощей» «Хороший ход, однако, ночь кто-то снова проведёт в кладовке над моргом» — у Асгерд глаза повылезали из орбит. Одна эмоция сменяла на её лице другую, и весь этот балаган продолжал происходить перед Гейзенбергом. Она была уверена, что прошёл уже час времени, хотя они стояли в комнате и разговаривали от силы пять минут. Её уши покраснели, наливаясь кровью, взгляд перекочевал в пол на армейские сапоги напротив. Хотелось немного подняться в глазах похитителя, постоять за себя, но сейчас она ещё сильнее пробила дно. — Держу пари, что ты ничего серьёзнее детских мультиков в жизни не видела, — ответил Гейзенберг, довольный её растерянным видом. Асгерд ещё сильнее смутилась, нервно переминаясь с ноги на ногу, перед человеком, который явно превосходил её знаниями и опытом, а потому с лёгкостью обратил её оружие против неё самой. Беседа больше напоминала просвещение во взрослую жизнь после вполне резонного вопроса «Откуда берутся дети?» — Допустим. Зато играла в карты на раздевание, — как говорится, сгорел сарай, гори и хата. Она раскопала все свои резервы уверенности и решила, что хуже уже не станет. Гнев давно растворился на лице Карла, теперь он смотрел на свою пленницу с любопытством и долей жалости. Глупая девка и не догадывается, насколько внешний мир, где она появилась на свет, далёк от грязи и пошлости, сконцентрированных здесь, в отдалённом уголке Румынии. Она жила в доме полном любви, не зная, каково это — стать носителем паразита Кадоу, пресмыкаться перед Мирандой и называть семьёй горстку мутантов. — Дай-ка угадаю, — он изобразил фальшиво задумчивый вид, — раздели тебя? В картах нужна логика, а ты ею не блещешь. «Тогда зачем ты меня такую ущербную вообще подобрал?» Асгерд хотела уже ответить колкостью, но в лицо прилетела стопка одежды. Весьма старомодной, мешковатой, и всё же это было лучше, чем вечно кутаться в тряпку как те бездомные на картонке, спящие у кафетерия в бедном районе Детройта. Чёрный плащ, на добрых два размера больше в талии, серые штаны, которые пришлось утянуть толстым кожаным ремнём, и рубашка, больше схожая с одеянием Джека Воробья. Писк местной моды… Был, по крайней мере, несколько десятилетий назад. — На абордаж! — американка взмахнула невидимой саблей и гордо выпятила грудь. — Ты там в штанах не утонула, индиго? — послышался раздражённый её медлительностью голос из мастерской. — Шевелись, если не хочешь встретить в них свою старость. У нас ещё работы выше крыши. Асгерд удручённо вздохнула и повиновалась. Лучше не забывать, что она здесь не в лагере для скаутов, и не на пиратском корабле, она — пленница. Карлу бесполезно противостоять в открытую, пока её жизнь напрямую зависит от его настроения. Захочет — по стенке размажет, и никто не посмеет и пискнуть в его адрес. «Разве что Миранда размажет в ответку его» — эта мысль раззадорила девушку, и она в приподнятом настроении шагнула за дверь, готовая встретить новый день со всеми его сюрпризами. Фабрика не смолкала ни на секунду, а её извилистые коридоры сплетались в причудливый лабиринт, где легко пропасть без вести и больше никогда не увидеть свет. По наставлению Карла Асгерд держалась поодаль от полок с чертежами и механическими деталями, чтобы не получить затем нагоняй армейским ремнём по настрадавшейся пятой точке. Каждая железка знает здесь своё место и не приведи Господь что-нибудь уронить или сломать. Гейзенберг оторвёт ей голову и присобачит к телу киборга, ведь эти вещи, похоже, представляют большую пользу, чем Асгерд с Итаном вместе взятые. А если и нет, то Карл в любом случае станет воевать за своё старьё, будто то клад Дэйви Джонса. Девушка приблизилась к печально знакомой бочке и с размаху занырнула в ледяную воду лицом, смывая остатки сна. Карл позади неё недоумевающе прищурился. Каждый, без сомнения, выбирает сам, как ему умываться, но все действия Асгерд казались ему дикостью. Вчера ещё ныла от холода, а сегодня полощет морду в бочке, совершенно не боясь застудиться. — Хочешь истощить весь мой запас медикаментов? Устроила моржевание, — Асгерд повернулась к нему, сверкая мокрыми ресницами. Капли воды стекали по её щекам, пересекая не особо аккуратный шов, покрытый лёгкой коркой крови. — Напомнить, кто вчера искупал меня голышом на морозе, — прозвучало скорее утвердительно. — Ай! Щека болит, — она зашипела потирая больное место и угрюмо взгромоздилась на скрипучий стул. Девчонка, кажется, ожидала от него хоть немного раскаянья за вчерашние побои, но Гейзенбергу было плевать на её чувства. Он изначально не собирался с ней букетничать, делать скидку на юный возраст и сейчас лишь убедился в правильности выбранной стратегии поведения. Не сахарная, не рассыпется. — А какого хера ты тогда тявкала за компанию с XXL-шлюхой в зале собраний? — лорд облокотился на старенький стол и склонился так, чтобы быть на одном уровне с лицом пленницы. — Всей этой драмы можно было избежать, если бы твой рот держался на замке. Поверь, пара пинков в живот и расцарапанная щека — меньшие потери из возможных. Кругом люди, потерявшие куда большее, чем пару капель крови и несколько нервных клеток. Гейзенберг развернулся и принялся расхаживать по комнате как маятник, взад-вперёд. — Взгляни на рыбоподобного нытика с явным отсутствием интеллекта. Думаешь, он всегда был таким? — Карл остановился посреди мастерской, загораживая ярко-белый фонарь, от чего тени заплясали по стенам. — Если так, то могу поздравить. Ты уже труп, — железный нож взмыл в воздух и резко воткнулся в стол прямо между пальцев Асгерд. — Сдурел? Американка отскочила в сторону с насиженного места, напуганная слетевшим с катушек немцем. — Сидеть! Я ещё не договорил, — девушка не подчинилась команде. — Ну-ка сядь я сказал! — мужчина обошёл стол и силой толкнул дрожащую Асгерд обратно на стул. Он схватил её за ворот рубахи и намотал ткань на кулак с такой силой, что та затрещала, рискуя порваться. — Даже не думай выделываться перед крылатой сучарой. И уж только попробуй покинуть территорию фабрики, я найду и лично прикончу тебя. Здесь твой дом, твоя тюрьма и могила на ближайшее время. Блондинка зажмурилась, собираясь с силами. Никакой жуткий страх физической расправы не заставит её безропотно терпеть унижения. Внутри что-то отчаянно скреблось, требуя немедленно проявить агрессию, огрызнуться в ответ. Она медленно и верно теряла контроль над частью своего тела. В какой-то момент Асгерд не смогла сдержать накопленную обиду, и та прорвалась наружу в виде резко сомкнувшейся челюсти на чужом запястье. Девушка по-волчьи вгрызалась в руку, стиснутую на её одежде, пока не почувствовала минутную свободу и последовавшую за ней ударную волну, отбросившую её спиной в стенку. В затылке щёлкнуло, все кости хрустнули, а перед лицом всё ещё расплывалась пелена ярости. — Я тебе не бесчувственный кусок металла, — слёзы застыли в её голубых глазах, которые как две тонкие щёлки сверлили Карла, мечущегося по комнате. — Прекрати хватать меня, пинать и унижать за то, в чём нет моей вины! Прекрати! — её голос гулким звучным эхом разнёсся по мастерской. — Ты ещё больший монстр, чем все эти сектанты. Больной ублюдок, похищающий людей! «Продолжай, draga mea. Пусть опустит планку своего эго» — одобрительно замурчала Ева. — Совсем ебанулась, стерва? Да если бы не я, ты бы давно валялась с распотрошённым брюхом, подвешенная раком на крюки в фамильном замке Димитреску, — стул с жалобным скрипом разлетелся на части от мощного удара об стену и грудой досок слёг рядом с задыхающейся девчонкой. Асгерд кашляла кровью, не в силах подняться, только виляла из стороны в сторону, уворачиваясь от летящих в неё предметов. Под руками уже образовалась небольшая алая лужица, ладони скользили в ней, размазывая по полу, пока пленница не потеряла равновесие и не шлёпнулась в эту лужу. — Знай своё место, неблагодарная тварь! Ты будешь плясать под мою дудку столько, сколько потребуется, пока не вынесут вперёд ногами. Карл подхватил со стола какой-то предмет и пнул на пол, где всё ещё приходила в себя Асгерд. Предмет оказался куском чёрствого серого хлеба. Весьма аскетичная скудная пища. — Скажи спасибо хотя бы за это, — Гейзенберг презрительно скривился, когда ответа не последовало. Дерзкая девка только гордо хмыкнула и отвернулась от такой подачки с барского плеча. Лорда её молчание не устроило, он размашистыми шагами пересёк комнату и схватил пленницу за волосы, заставляя установить неразрывный зрительный контакт. — Я жду ответа, Асгерд, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — С-спасибо, — неразборчиво пробурчала девчонка, и тот, удовлетворённый на сей раз реакцией, оттолкнул её от себя обратно на пол. — Знаешь, я тут поразмыслил над твоими словами про унижение, — Асгерд затравленно замерла, не желая даже предполагать, что этот псих ещё удумал. Мозг сумасшедшего — сложное устройство, а инструкции к его эксплуатации не существует. — Раз боль для тебя такой себе учитель, то попробуем совместить её с… шоковой терапией. Назову это так. В руках Гейзенберга появились наручники, прочные, из толстых металлических прутьев, какими обычно сковывают тюремных заключённых, и ошейник с длинной цепью. При всём желании освободиться от предъявленного арсенала, когда перед тобой киборг-металлокинетик — задача со звёздочкой. — Придётся немного заняться твоим воспитанием, если ты понимаешь, о чём идёт речь, — он громко расхохотался, а Асгерд сдала назад, всем своим естеством чувствуя приближающийся пиздец. В конце концов, она же не экзотическая зверушка, обречённая вечно ходить нога в ногу на поводке, и не любительница BDSM-практик. — Научись думать, прежде чем делать, а не наоборот. «Ева! Ева, помоги мне! Прошу!»