Bad Blood in My Veins

В воздухе зазвенело напряжение, сравнимое только с подступающей бурей. Само магнитное поле Земли изменило направление, когда до Карла дошёл смысл сказанных слов. Его глаза за непроницаемой чернотой очков приняли оттенок расплавленного теллура. Даже тонкая ваза с белоснежными розами, одиноко украшающая угол стола и тихо чахнущая от сырости и мрака, пошатнулась и упала, расплёскивая крошечную лужицу мутноватой воды. Столько скрытых грязных желаний клубилось внутри лорда прямо сейчас. — Берёшь меня на слабо? — Гейзенберг был полон азарта. Он отложил очки в сторону, облизывая взглядом изгибы женского тела сквозь слой одежды, а следом по очереди отправил в дальний полёт перчатки. Обычно Карл не разбрасывался вещами, но здесь его будто бес попутал. — А готова ли ты сама к игре, которую затеяла? Одна рука ухватила запястья Асгерд, а вторая ловко скользнула под ткань рубашки, продвигаясь вдоль позвоночника и вызывая следом цепочку из мурашек. «Что за ортопедический сеанс? Бока мне весь вечер мять собрался?» Шершавая кожа на его мозолистых пальцах напоминала отдалённо наждачную бумагу, и это только усиливало ощущения от тактильного контакта. Асгерд несколько поплыла от контраста чувств, недовольно рыча, когда её грубо затащили обратно на стол и прижали к его поверхности. Она хоть и не кусок калёного железа, способный прожечь любого самого толстокожего человека, но от тела продолжал исходить непривычный жар как от сгустка вулканической лавы. Казалось, вот-вот и её внутренности вскипят, особенно в боку, где напомнила о себе жгучей болью рана. Ткань прилипла к подсохшей кровавой корке и резкое движение сорвало её как старый пластырь. — Судя по тому, сколько времени ты пытаешься безуспешно заткнуть мой болтливый рот, я всё-таки чего-то стою. — И ты собралась доказать это, послушно расставив передо мной ноги? Или это очередной трюк? — задорная самодовольная улыбка плясала на его лице, так и подтягивая уголки губ вверх, словно магнитом. Он специально издевался. — Не подумай, что я возражаю, — резким движением Карл перевернул свою пленницу на спину и зафиксировал её запястья над головой. Ему хотелось лицезреть смущение воочию и узнать заодно, где предел её мнимой уверенности. Где в спутанном сознании забилась в скорлупку та скромница Асгерд, лишь изредка показывающаяся из укрытия, когда дела катятся в беспросветную жопу. — Обычно, если мне что-то нужно, я всегда беру это силой, а если оно само приходит ко мне и кричит: «Возьми меня, Карл!»… Тем же лучше. — Вот ещё. Размечтался, фантазёр. Мне лишь нужны ответы на некоторые вопросы, — буркнула она вырывая одну руку из плена и хватаясь ей за разбросанные по столу розы. Шипы проткнули нежную кожу как плёнку, глубоко прокусывая плоть. — Твою ж! Чтоб вы провалились! — девушка отчаянно затрясла ладонью, пытаясь избавиться от неприветливых растений. Сквозь небольшие ромбовидные проколы тёмными струями стекала кровь, капая на нежные белые лепестки. Казалось, с каждой каплей слегка засушенные бутоны оживают, впитывают в себя влагу и раскрываются. Удивительно, откуда они вообще взялись в резиденции Димитреску, и на кой чёрт поставлены в самой непримечательной комнате замка? Вряд ли Альсина так уж фанатеет от живого цветника. Единственного, что можно назвать здесь живым, пусть и с натяжкой. Её дом, по большому счёту — ажурный гроб, где статуи хранят гранитный холод и разбросаны по коридорам как кости мертвеца. Но если леди Димитреску всё же осознанно решила обзавестись цветами, то неудивительно, что они под стать своей хозяйке жадные до человеческой крови. Асгерд вздрогнула от неожиданности, когда Гейзенберг перехватил её порезанную ладонь, с жаждой припадая к ней губами. Вампиризм — пристрастие, которое она никогда не присудила бы рациональному и с виду наиболее адекватному из всех лордов, но Карл снова сломал систему и с успехом вышел из неё. «Ну да, чья бы корова мычала. Альсину любит закидать упрёками, а сам-то» — Я надеюсь, ты не планируешь меня съесть. Давай лучше вернёмся к изначальной теме разговора. — Поздно зачесалась. Раньше надо было думать, — прошипел он, оставляя влажные дорожки с красноватыми разводами, которые подобно ликорисам расцветали на бледной коже. — Мой ход. Раз хотела принести пользу, ты её принесёшь, пусть и немного в другом ключе. Натурой, — мужчина облизнул губы окровавленным языком, с удовольствием смакуя ярко-выраженный металлический привкус, и хлопнул по столу. — Не умеешь сидеть на булках ровно, когда я того требую, придётся заняться твоей дрессировкой основательнее. Он до последнего не хотел бы признавать, что Альсина Димитреску не единственная, кому нравится кровь, и её фетиши не так уж плохи для подражания. Карл и до этого момента не брезговал подобным, пусть и пару раз от силы. Да и повод самый безобидный — научного интереса ради. Но кровь Асгерд… В ней было что-то совершенно отличное, вызывающее колкий отклик во всём его теле. — Да я скорее сыграю в ящик, чем стану твоей секс-куклой! Сделай себе подружку из гаек и болтов и развлекайся. Ты же у нас гений инженерии. — Не настолько, чтобы страдать механофилией. Максимум доработаю своих солдат и выпущу парочку из них в жилую зону. Тогда у одной говнистой сучки не возникнет соблазна свалить в деревню на прогулку, — с этими словами он снова распял Асгерд по столу, закручивая какую-то подвернувшуюся под руку железку на её запястьях. Плевать, что она не дала однозначного согласия на его действия. Когда Карла Гейзенберга заботила чужая реакция? Тем более, её протестующие крики не находят отклика в телесных рефлексах, а значит, девчонка попросту строит недотрогу, когда сама ещё недавно пускала слюни в его сторону. Хорошая актриса, однако. Руки с лёгкостью порешали участь старой рубахи, едва удерживающейся на хлипких пуговицах, и разорвали её на две тряпки. Ладони накрыли аккуратную, небольших размеров грудь, оглаживая шершавыми подушечками пальцев начинающие твердеть нежно-розовые соски. — Эй! Я как теперь должна домой идти? Как шалава? Прекрати, ради всего святого и грешного, лапать мою гру-у-удь! Ч-чёрт, — дыхание сразу же сбилось. Железный казанова явно имел богатый опыт не только в создании киборгов. — Почему «как»? — Карл хорошенько шлёпнул её по ягодице, и Асгерд густо покраснела, всхлипывая от его бесстыдных действий. Его нисколечко не смущает ситуация, потому что сейчас он на коне, а она, очевидно, под конём. — И вообще, советую убавить громкость, если не хочешь, чтобы моя сестрица и вся деревня слышали, чем Асгерд отрабатывает свою подмоченную репутацию. Нам ведь не нужна трибуна зрителей? — он облизнул один клык языком, заранее зная ответ на вопрос. Американка хотела возразить, но Карл, словно предчувствуя это, ущипнул её за сосок, не давая возможности вставить и слова. Девчонка заёрзала как готовая к атаке змея и выгнула спину, насколько могла, чем вызвала у него хриплый довольный рык. Её тело полностью в его власти. Пластичное. Готовое принять любую откровенную позу, вплоть до ног за ушами. Да хоть сесть на продольный шпагат прямо в воздухе и губы бантиком связать, если его фантазия того пожелает. — Ты точно собиралась к бабушке в Мелвиндейл, а не покорять балет? — он прищурился, довольный открывшимся видом, и прислонился к ней впритирку так, что Асгерд сквозь плотную ткань его штанов почувствовала, насколько принятые за блеф обещания тверды и реальны. — А ты точно не латентный извращуга, любитель допросов с пристрастием? — вопросом на вопрос отрикошетила снизу Асгерд, кидаясь в словесную атаку, чтобы отвлечь внимание от накрывшего её глубокого смущения. — Только попробуй сказать «нет» после… Ш-ш! Договорить она не успела, чувствуя, как Карл, охваченный наваждением и одурманенный её дерзким отпором, сомкнул зубы на правой ключице, втягивая нежную чувствительную кожу. Его чертовски заводил неукротимый характер жертвы, конкретно в данной ситуации. Не будь она обнажённая, обезоруженная и растерянная, он бы уже вскипел и засадил ей железкой куда-нибудь, чтоб соблюдала субординацию, но сейчас Гейзенберг не хотел видеть перед собой красиво лежащее злое бревно. Пусть щёлкает языком и вырывается сколько влезет. Её же заднице отдуваться. — Меньше оскорблений. Цензура не пропустит. — Ты болен. Все вы здесь больны на голову. Ни один человек в здравом уме не станет похищать девушку и творить с ней такое. Наверное, тебе пришлось пережить ужасные вещи, если унижения и чужая боль доставляют тебе удовольствие. — Хорош копать под меня со своей психобредятиной! — Карл начинал закипать каждый раз, когда кто-то лез к нему в душу. — Из всех возможных учителей мне достался самый жестокий. Жизнь. — Я лишь разыскиваю мотивы твоих поступков. Везде есть причина и следствие. Никто не заставлял тебя силком тащить меня на собрание к Миранде, и, тем не менее, ты сделал это, а сейчас и сам не рад. Не делай вид, что тобой движет преданность. В жизни не поверю, — разговор изначально не предвещал ничего хорошего, но остановиться было тяжело. Она вошла в раж. — Хотел отвести от себя подозрения, скрыть от Миранды то, что не предназначено для её глаз до поры до времени. А я очень кстати подвернулась под руку, не так ли? Отпечатки зубов налились кровью. Алая струйка проделала извилистую дорожку от багрово-фиолетового укуса вниз, скатываясь по груди и задерживаясь красной бусинкой на соске. Карл растёр пальцем каплю, продолжая её путь вниз к животу, на время поглощённый своим занятием. Асгерд раскраснелась и вжалась в поверхность стола, словно летела на самолёте, который попал в зону турбулентности. Что бы не происходило далее, билеты в один конец уже куплены, места заняты, а посадки пока не предвидится. Сигануть за борт такая себе идея, так что выхода нет. И вдруг Гейзенберга перекосило. — Хочешь правды? Ты её получишь! — взревел лорд. — Да, я пользовался тобой, бесхребетная сучка, пользуюсь и буду пользоваться. Не питай иллюзий насчёт собственной важности. Любая встречная могла быть на твоём месте. Просто умелый отвлекающий манёвр, когда пернатая фанатичка начала сомневаться в чистоте моих намерений. Не без подачи ебучей Димитреску, — стол заскрипел и накренился, когда Карл с грохотом расставил кулаки по обе стороны от Асгерд. Его челюсть ходила взад-вперёд от всплеска необузданного гнева. — Чтобы сбежать из этой дыры мне нужны лишь Уинтерс и его дочурка. Что же до тебя… Мне плевать, что с тобой будет после битвы с Мирандой. Вернёшься в свой Зажопинск или сляжешь костьми здесь. Исполняй свою роль и не мешайся под ногами, иначе я всё же избавлюсь от тебя, не дожидаясь ритуала. «Я предупреждала тебя. Гейзенберг ведёт собственную игру и не остановится, даже если потребуется растоптать чьи-то чувства в прах. Правда бывает болезненной, и иногда, чтобы узнать это, требуется серьёзно обжечься» Асгерд почувствовала себя униженной и использованной. У неё никогда не было опыта отношений с парнями, о большем и говорить не стоит. Мысль, что кто-то начнёт испытывать нездоровый платонический интерес к её телу страшила её. К тому же, Гейзенберг — взрослый мужчина, и вероятность стать для него временным средством удовлетворения потребностей изначально была высока. Больше всего на свете хотелось уйти из реальности и зарыться в тёплые объятия Евы. Дружеская жилетка — лучшая поддержка в трудные переломные времена. Она одновременно корила себя за легкомысленность и осознавала необходимость так поступить. В противном случае, Асгерд продолжала бы наивно верить, будто Гейзенберг забрал её к себе на фабрику из добрых побуждений и раскаялся за её похищение. — Какой же ты мудак! Ненавижу тебя! — Не отрицаю, — безразлично откликнулся Карл, продолжая лапать её. Хоть всё и происходит добровольно-принудительно, её проклятое тело не думает отвергать его пошлые намерения. Сопротивляется только разум, да и тот скоро готов будет сложить полномочия. — Так ненавидишь, что послушно прогибаешься под меня? Мужчина наклонился, требовательно и по-собственнически сгребая её тело под себя и буквально вторгся в её рот своим языком. Интересно, он догадывается, что только что украл её первый поцелуй? Даже если так, ощущения слишком захлестнули его, чтобы придавать этому значение. Асгерд ощутила лёгкий привкус крепкого табака, крови и очертания шрама на его нижней губе. Щетина покалывала и щекотала её подбородок, пока Карл увлечённо исследовал её рот, под конец прокусывая её губу, грубо и резко, будто нарочно. Солёная влага выступила на её белых ресницах, скапливаясь осколками битого стекла. Ещё немного, и кожа в тех местах засочится кровью, капилляры лопнут от напряжения. — Не лезь в реку, не зная её глубины. Совет на будущее, — как ненасытный зверь он облизнулся. — А ты всё-таки неплоха на вкус. Немного горьковата, но оно и неудивительно при таком характере, — с непривычки Асгерд захлёбывалась воздухом, пытаясь отдышаться. Кровь с маленькой ранки капала ей на грудь. Ладонь мужчины покоилась на её левой щеке, слегка поглаживая, размазывая алую жидкость большим пальцем от губы до скулы, пересекая косой линией шов. Раны на теле болели и щипали, поднимая изнутри неведомое сладкое чувство, смесь удовольствия и адреналина, но животный страх затаился в груди и не думал уходить. — Ага, попробовала бы я куснуть тебя, крутой перец, — слёзы струились из глаз от унижения. — Тогда мы посмотрим, чьи клыки заточены острее, и чья кровь по-настоящему горькая. Карл неопределённо хмыкнул, и Асгерд поначалу показалось, что она сболтнула лишнее, но, когда лорд с молчаливым вызовом посмотрел на неё, поняла — теперь он словил её на слове. Он без задней мысли протянул ей своё запястье и кивнул головой. — Дерзай, если кишка не тонка. Ему была любопытна её реакция. Обычный человек, наверняка, смутился бы, что его поняли настолько буквально, только Асгерд на несколько шагов ближе к сумасшествию, чем другие люди, встречавшиеся Карлу. Итан, и тот не рискнул бы испытывать подобные кровавые практики. Более того, после произошедших между ними откровений, она хотела заставить его ощутить хоть каплю боли. А если психопат кайфанёт и от этого, плевать, она хотя бы не будет чувствовать, что оставила его действия безнаказанными. Она вложила всю свою обиду в укус, впиваясь в солоноватую кожу, но мужчина даже не поморщился и не дрогнул. Асгерд просто комар, по сравнению с Мирандой, чьи эксперименты в миллиард раз хуже и болезненнее. Человек, переживший подселение паразита Кадоу, перестаёт придавать значение поверхностным ранам, его реакция притупляется, а стремительная регенерация не даёт долго чувствовать повреждения. — Как скромно. Я уж было подумал, ты горишь желанием откусить мне руку по локоть. Асгерд припала губами к ране. Кровь отдавала чем-то пряным и одновременно походила на хорошо выдержанное вино. — Непременно сделаю это, если не прекратишь свои грязные игрища. — Тогда начинай. Потому что я с тобой ещё не закончил. Жадная девочка, — мурлыкнул Карл, когда она особенно сильно прикусила его руку, будто и вправду готовилась её перегрызть. — Рядом с такой Уинтерс — ебучая монашка. «Поверишь здесь в Бога, как же» — Ну-ну, хватит с тебя, кровососка, — он намотал её волосы на кулак и силой оттащил от себя. Смотреть, как она хлебает его кровь в жалкой надежде отомстить было слишком пресным зрелищем. — Возможно, мне следует занять твой рот чем-то другим, если так неймётся. — Нет уж, фиг тебе и дулю с хреном. Перепачканная кровью, она выглядела почти как родственница троих дочерей Димитреску. Асгерд вполне прижилась бы у Альсины, и всего через неделю стала бы ничуть не хуже её семейства. — Сочту за открытое приглашение. — Только попробуй! — Карл не обратил внимания на угрозы. Он коварно оскалился, отстраняясь и торопливо избавляя себя от остальной мешающейся многослойной одежды с кучей ремешков и подвесок. Видно было, как стремительно тает его терпение и нарастает напряжение. Остались лишь жетоны и безмен, будто без них он не сделает и вдоха. — Я ещё не забыла, как ты пытался скинуть меня в шредер для металла. Не хочешь лишиться бубенцов — забудь о своей затее. — Один укус и сверну тебе шею, — в подтверждение сказанного лорд положил одну руку ей на горло, сдавливая. — Лучше не зли меня и будь послушной девочкой. А ведь начиналось всё очень даже безобидно, пока разговор не перетёк в иное русло и не вскрылось истинное отношение Карла к ней. Неужели он правда настолько скотина хладнокровная? Частичка Асгерд ещё пыталась разглядеть в нём намёк, что это всё — один хреновый розыгрыш на первое апреля. Но на дворе зима, а Гейзенберг не из тех, кто станет шутки с ней водить. Когда его крепкий член упёрся ей в губы, ей не осталось ничего, кроме как повиноваться и послушно принять его в себя. Никогда в жизни Асгерд не чувствовала себя такой опущенной, грязной и ничтожной. Карл ненадолго отстранился, лишь для того, чтобы вылить ещё немного крови ей в рот и продолжить, с отвратительным чавкающим звуком вколачиваясь в неё. Извращённо, унизительно и совершенно не то, что она могла предположить изначально, уходя самовольно из фабрики. Разве знала она, что будет самым грубым образом оттрахана, выслушивая параллельно насмешки. — Давно пора было прополоскать твой рот, чтоб меньше язвила. Слёзы рекой лились по красным щекам, но Гейзенберга её разбитый вид лишь распалял. Ему не было жаль её от слова совсем. Девчонка сама заслужила свою участь, сама довела его. Однообразие быстро надоедало мужчине, поэтому он похлопал её по щеке, сигнализируя остановиться, и рывком подтянул к себе за бёдра. Хватка была настолько стальной, что на следующий день, наверняка, останутся напоминания в виде двух фиолетовых отпечатков ладоней. — Стой! — как будто её хныканья и скулёж способны остановить неминуемую казнь. Она не послушалась Еву, добровольно обрекая себя на страдания. Что ж, слишком поздно применять дипломатию, когда во всю господствует грубая сила. Гейзенберг закинул её ноги себе на плечи и резко вошёл в её тело на всю длину, нисколечко не заботясь об ощущениях партнёрши. Изначально он подумывал сделать всё куда аккуратнее и, возможно, удовольствие получили бы они вдвоём, но неожиданный разговор о вопросе его преданности Миранде выбил его из колеи. Любое упоминание пернатой стервы, а ещё хуже — нравоучения, заставляли его звереть и внутренне колокотать от несправедливости. Никто не смеет тыкать ему в лицо фактом, что он в подчинении у Миранды, словно послушная обезьянка, танцующая на поводке, никто. Хищный укус в живот заставил её взвыть от боли. Она одновременно чувствовала, будто её разрывают изнутри на несколько частей и поедают заживо снаружи. И не скажешь, что нелюдь, стоящий перед ней, ещё недавно приносил чай ей в постель и так искренне тяготился своим проступком, который мог стоить Асгерд жизни. Девушка лежала неподвижно, позволяя ему вертеть её тело под разным углом. Ей стало безразлично. Со временем боль отступила на второй план, ведь ко всему начинаешь привыкать. Никуда не денется только унижение. «Ни один на свете Гейзенберг не поработит силу, скрытую в тебе» «Да нет, нашёлся один. Какой я была дурой!» «Ещё не поздно последовать по пути силы» — нежно прошелестел голос Евы. «Раскрыв её, ты перестанешь тешить чужие надежды сделать отсюда ноги и защитишь себя» Пелена перед глазами Карла начала потихоньку спадать. Теперь он просто грубо трахал её, поставив на локти и расставив колени для опоры. Асгерд выплакала все слёзы и не могла позволить себе кричать, боясь привлечь внимание. Альсина, хоть и ненавидит братца, вряд ли заступится за неё перед ним. У неё не осталось сомнений, что ждёт её в ближайшем обозримом будущем. Жалкое пребывание на фабрике под круглосуточным досмотром и вечное напоминание о пережитом, если только она не последует за Евой и не найдёт Уинтерса. «Ты ещё горько пожалеешь об этом, Карл» Лорд рыкнул, набирая темп, и со всей силы шлёпнул её по исполосованной ягодице. Ему было мало просто отыметь её как последнюю шлюху, поэтому он с громким шлепком вышел из её обмякшего тела, снова развернул её к себе заплаканным лицом и пальцами приоткрыл её сомкнутые губы. В следующую секунду он излился ей в глотку, зажимая её рот и заставляя проглотить всё до последней капли вместе с позором. Напоследок одобрительно похлопав её по голове он отвернулся, сгребая свои вещи, а Асгерд беспомощно откинулась на спину, не желая ни видеть его, ни слышать его хрипловатый довольный голос. «Считай, что ты для меня умер как личность» — Хватит ныть, собирайся. Не собираюсь торчать здесь всю ночь, пока ты наревёшься. Ей хотелось возразить, но она не решалась вставить и слова о своих всё ещё обездвиженных руках, пока Гейзенберг сам не заметил это. — Что, язык проглотила? Держала б ты его за зубами раньше, и ничего этого могло не произойти. «Встретимся сегодня ночью у обрыва, неподалёку от особняка Беневьенто. Используй свою силу, чтобы пройти через ворота, только убедись, что Гейзенберг ни о чём не подозревает» «Я даже не знаю, как пользоваться этой силой. У меня получилось всего раз» «Ты справишься, draga mea. Начнём вместе искать ответы на вопросы и… Там есть кое-что стоящее твоего внимания, поверь» Огромный ящик в углу покачнулся и с грохотом свалился на пол. От неожиданности все в комнате подскочили, устремляя взгляды в одну и ту же точку, где на полу сжалась перепуганная служанка, ранее просыпавшая корзину фруктов во дворе, а сейчас взирающая округлившимися глазищами то на Асгерд, то на Гейзенберга с его свирепой гримасой. Опомнившись от шока, она подобрала подол длинного одеяния и кинулась к ближайшей стене, нажимая на подсвечник. Карл даже не пытался остановить беглянку, с интересом поглядывая как она отчаянно пытается спастись от кары за вторжение. Он совершенно не боялся, что она расскажет Альсине о потрахушках в кладовке. Той плевать с высокой колокольни на его похождения. А вот чего он действительно опасался как огня — доклада о планирующемся союзе с Уинтерсом. — Далеко собралась? — как только в стене выдвинулась панель, и открылся проход в густую черноту, Карл поднял руку, и острый металлический обломок рванулся к удирающей девушке, почти настигая её. К его разочарованию, потайная дверь захлопнулась за ловкой горничной обратно, принимая на себя удар летящего снаряда. — Чёрт! Вот теперь действия совершенно точно могут иметь последствия.

***

Асгерд сидела во дворе, переодетая в чистую одежду, и стучала зубами от холода. По возвращению на фабрику она успела принять душ, лицезрея последствия своей стычки с Гейзенбергом во всей красе. На теле не было живого места от ран, укусов и гематом. Она беззащитно сгорбилась и плакала, сидя на старом ржавом танке, прикованная цепями к его гусеницам для надёжности. На руках наручники, на шее толстый ремень со стальным кольцом и какой-то красной мигающей фигнёй. Карл не особо желал заводить с ней разговор о своём срыве, он заперся в мастерской, работая над чертежами. В голове промелькнула мысль, что он мог обнаружить испорченные ей схемы, и тогда всё станет ещё плачевнее, но времени прошло предостаточно, а гневных криков пока не последовало. Рыжие колоски травы щекотали лодыжки сквозь ткань штанов. Одна из них была крепко перебинтована в месте, где Даниэла насадила Асгерд на серп. Всё сегодня восстало против неё, и она с нетерпением ждала возможности покинуть фабрику, пусть и ненадолго. Хотя. Если подвернулась бы возможность спрятаться от Карла где-нибудь в пещере, пока страсти не утихнут, она бы всерьёз подумала над этим. — Ну же. Куда подевались все чёртовы вороны? Что за западло! — в голосе ещё сквозила лёгкая дрожь после долгих рыданий. Девушка прорыдала около часа после прибытия обратно, выжала все остатки слёз, которые только возможно. Аж голова раскалывалась от боли. «Сдались тебе те вороны. Поищи кого-нибудь другого» — Даже не знаю, получится ли. Сюда ни одно живое существо не зайдёт, как чувствуют, что это территория больного фетишиста-фашиста. «Жаль, что тебе потребовалось пережить глубокую травму, чтобы наконец понять, почему Карл никогда не станет тем, кого ты хотела в нём увидеть» — Часть меня будто умерла в тот момент, — Асгерд покачнулась, устраиваясь поудобнее, насколько это было возможно на холодном куске металлолома, выкрашенном в цвет хаки. — Слушай, а кем была Анхен? Внезапный вопрос застал Еву врасплох, но она довольно быстро сориентировалась и нашла на него ответ. «Деревенский лекарь, ты ведь сама это видела. Её мать очень не вовремя свиделась с Костлявой Старухой. В деревне как раз началась эпидемия гриппа, и все мы были бессильны перед ней» — скомканность в голосе девочки насторожила Асгерд. Не может она так старательно подбирать слова, когда речь идёт о совершенно обычном отрезке прошлого. Возможно, ей просто больно вспоминать ночь своей смерти? — А четыре лорда. Она была с ними знакома? — любопытство окутало Асгерд. По крайней мере, Ева не станет делать с ней ужасные вещи за безобидные вопросы. «Их тогда и в помине не было. Четыре лорда появились уже после её смерти» — Выходит, она умерла совсем молодой? — кое-какие факты начали выбиваться из ровного ряда событий. Что-то здесь определённо нечисто. И Ева не торопится ей об этом рассказать без наводящих вопросов. — Прошу, я хочу знать чуть больше. «Закрой глаза и настройся на сон. На словах слишком долго и трудно объяснять» Асгерд постаралась сделать, как она просила, но сон никак не шёл к ней. Холодная поверхность танка никак не способствовала погружению в царство Морфея, а в подкорку мозга продолжали настойчиво стучаться пережитые сегодня ужасы. Смерть Елены и остальных выживших, заражённый мужчина, Даниэла Димитреску с серпом в руке и жестоко надругавшийся над ней Карл. «Расслабься. Постарайся отбросить мысли и чувства. Впусти в себя пустоту» Печально выдыхая морозный воздух, девушка устремила взгляд в тёмное небо, окаймлённое серыми обрывками туч. Горстка звёзд высыпала дорожку посреди синюшной черноты. Одна из туч заплыла на луну, рассыпая над территорией фабрики лёгкие пушистые снежинки. Асгерд и сама не заметила, как тело стало легче воздуха и полностью в нём растворилось, будто её никогда и не существовало. Хотела бы она, чтобы это было так.

***

Она снова оказалась рядом с Анхен в её слегка сырой хижине, где вечно пахнет травами. Девушка была чем-то опечалена и не находила себе места, слоняясь из угла в угол. Комната пустовала, ни единого напоминания о недавней эпидемии. Должно быть, прошло некоторое время с тех пор. Живот лекаря тоже заметно округлился, и не было никаких сомнений, что она ждёт появления малыша. Асгерд даже улыбнулась. Настолько уютно выглядела комнатка с маленькой деревянной колыбелькой, заботливо обставленная плетёными куколками, будто они призваны защитить ребёнка от черноты, блуждающей по деревне. Лишь одна деталь вызывала жгучую неприязнь. Угол с иконами, где изображён лик Матери Миранды. В первом видении его не было, а значит, Миранда стала местным божеством уже после эпидемии и потери ребёнка. Асгерд подавила в себе желание плюнуть на икону. Следует помнить, кем приходится Миранда Еве, и сдерживать подобные порывы. — Прости меня, Ева, — девушка склонила голову, проводя ладошкой по одной из кукол. — Сколько бы ты не убеждала меня, что в твоей гибели нет моей вины, я не могу перестать ненавидеть себя. «Эй. Она что, тоже слышала твой голос?» «Ш-ш! Тише. Пропустишь всё» — предостерегающе шепнула Ева. Пучок света упал на спину Анхен, когда перегородка из штор за её спиной раздвинулась. — Снова кошмары? — из соседней комнаты вынырнула пожилая женщина, и Асгерд испуганно зажалась к стене. Ей казалось, что покрытые плёнкой глаза карги прожигают её насквозь. Гнилой рот снова кривится в ухмылке, предвкушая, как будет с чавканьем отрывать и жевать её плоть. Это, вне всяких сомнений, была именно она. «Не бойся. Сон не может причинить тебе вреда» — Как вы узнали? — вопросом на вопрос прошептала Анхен, явно не ожидающая гостей. После эпидемии большая часть деревни вымерла, поэтому больных в ней практически не было. — И вообще, что вы делаете в моём доме? Старуха стукнула палкой по дощатому полу, и черепа на ней цокнули, лязгая челюстями. Она вплотную приблизилась к Анхен, протягивая скрюченные старческие руки с выпирающими венами к её животу и сделала неопределённый жест. Девушка отскочила от неё в сторону, пугаясь такой настойчивости незнакомки. — Ты дала обещание и обязана исполнить его. — Что-то не припомню подобного, — её губа недоверчиво скривилась, а брови скользнули к переносице, делая светлое личико угрюмым, почти грозным. — Если вы та самая безумная отшельница, которая повадилась таскать мои запасы сушёных мухоморов для «связи с духами», то убирайтесь вон! Давно подозревала, что кто-то лазит в моей кладовке. С каждым её словом карга начинала всё больше и больше впадать в бешенство, брызгая слюной и стуча палкой перед носом напуганной Анхен. — «Я сделаю всё возможное, чтобы ты поправилась». Не твои ли слова? Обещания, данные умирающему — сильнее любого проклятия. — Вы просто больная поехавшая ведьма! — Жизнь за жизнь, — прошамкала она, подходя ещё ближе. — Ты отняла моё дитя, а я вправе забрать взамен твоё! В ту же минуту вокруг неё образовались чёрные щупальца, на миг скрывая грузный силуэт старухи, прежде чем явить величественную женскую фигуру. Мать Миранда возвышалась над несчастной девушкой, расправив смоляные крылья за спиной. Золотистый ореол украшал её голову, а длинное одеяние струилось в пол, расшитое узорами в виде человеческих эмбрионов. Острые металлические когти-кольца на её пальцах схватили Анхен за подбородок, а один, на другой руке, угрожающе навис над её животом. Красивое лицо со строгими аккуратными чертами исказилось гневом и неприязнью. — В тебе вырастет сосуд для новой Евы. И я позабочусь, чтобы никто не отнял мою дочь на этот раз. Тебе никогда не стать матерью своего ребёнка.