what a strange stray cat

Дайс всегда находил выход из любой передряги. Однако в этот раз приходилось совсем паршиво. Пытаясь прикрыться от дождя своей, казалось бы, безразмерной курткой, он плутал по безлюдным переулкам, стараясь найти хоть какое-то укрытие. За столько лет проведённых на улице Арисугава уже привык прятаться от мерзкого дождя, но обычно у него в ушах не звенит, перед глазами не плывёт, а ноги не подкашиваются от усталости. Да уж, не стоило ввязываться в перепалку с тем огромным вышибалой новенького казино. Вымокнув до нитки в малознакомом закутке Шибуи, Дайс думает, что окончательно выбился из сил, поэтому просто садится на ближайшую скамейку, надеясь, что дождь скоро закончится. Глаза слипаются. Но из липкой полудрёмы выдёргивает разноцветное пятно, пестрящее перед глазами. Уши от неожиданности невольно топорщатся, а хвост встаёт дыбом. Арисугава быстро собирается, поднимая глаза на паренька перед ним. Тот, кажется, бурчит: «Хотя бы не откинулся», но шум дождя это учтиво заглушает. — Приветик! — протягивает мальчишка, присаживаясь перед скамьёй. — Я Ра-му-да, а ты, наверное, очень замёрз и устал, раз сидишь под ливнем в таком месте! Дайс морщит нос. От нового знакомого пахнет слишком сладко, а звонкий голос бьёт по ушам, отдавая в гудящую голову. Капли скатываются с его жёлтого зонта, создавая хоть какое-то подобие укрытия, что не может не радовать. — Ты чего хотел-то? — не привыкший к такому радушному отношению, Арисугава напрягается, ожидая подвоха. — Если посмеяться над кем-то, то ты не по адресу, мальчик. И правда, мальчик. Щуплый, низкого роста, разодетый в цветные вещички. Дайс думает, что такой на улице сразу бы пропал. Рамуда тихо хихикает, будто пропускает мимо ушей слова парня напротив: — Я видел тебя сегодня в казино! Искал вдохновение для новой коллекции, думал о комбинированных материалах и карточных принтах! Но сейчас это совсе-ем не важно. На дальнейшее предложение Арисугава ошарашенно хлопает глазами, не веря собственным ушам. Как это, «пойдём домой»? Нет у него никакого дома, был раньше, но лучше уж загнуться на улице, чем вернуться туда. А потом он понимает, что терять ему нечего, кроме своего же хвоста, поэтому скалится радостно, шире обычного, обнажая клыки, и думает, что, может быть, всё не так уж и плохо. Это осознание секундно окрыляет, напоминая о собственной безграничной свободе. Дом этого «Рамуды» похож на кукольный. Не то что бы Дайс за свою жизнь повидал много кукольных домов, но представление он имеет. Под звонкое «Дайсу, сразу в ванную! Она на втором этаже» парень скидывает хлюпающие туфли. Ванная встречает его белоснежной плиткой, запахом чего-то ядерно-сладкого и множеством бутылочек, расположившихся на полках. Дайс тут совсем чужой. Аккуратно стягивая одежду, он старается ненароком не снести ряд цветастых баночек или не заляпать пушистый коврик, приятно греющий ноги. Рамуда по-хозяйски входит в комнату, держа стопку махровых полотенец. Он прикрывает за собой дверь, поворачиваясь к гостю лицом. Когда Дайс встречается взглядом с парнем напротив, ему кажется что голубые глаза светятся от восторга. — Ва-ай! — Восторженно тянет Амемура, разглядывая чужие уши, не скрытые больше капюшоном зелёной куртки. — Значит, мне не показалось! Ты такой хорошенький! А хвост у тебя есть? Точно должен быть! А ты их контролируешь, или они сами по себе двигаются? А какими ушами ты слышишь? Человеческими или кошачьими? А обоняние у тебя сильное, как у кошек? А язык шершавый? А мурлыкать умеешь? Он чуть ли не прыгает от восторга, рассматривая Дайса со всех сторон. Обнажённого. От этого постыдного осознания щёки, обрамлённые тёмно-синими прядями, наливаются предательским румянцем. — Эй! Хватит меня разглядывать! Я тебе не зверушка какая-то, — Дайс слегка скалится и складывает руки на груди, пытаясь отвернуться от цепкого взгляда. — Хоть и похож. И ничего я не хорошенький. Рамуда заливисто смеётся, укладывая полотенца на тумбу: — Ладно, ладно! Но ты мне всё обязательно расскажешь. — Детское, казалось бы, лицо на секунду становится неимоверно мрачным. — Иначе продам тебя на органы. А потом Амемура вновь хихикает, возвращаясь к былому состоянию, будто бы это не он только что вызвал у Дайса, многое повидавшего, табун мурашек одним взглядом. С горем пополам Рамуда всё же уговаривает Дайса залезть в пенную ванну. Пузыри заставляют его морщить нос, но горячая вода расслабляет, нагоняя дрёму на измотанный организм. Веки невольно слипаются, прикрывая уставшие глаза. А потом он чувствует, что его волосы тихонько поливают из душа. Встрепенувшись, Дайс садится слишком резко, под рёбрами саднит, отчего ему приходится тихо зашипеть. — Ты чего творишь? Я сам помыться могу, тем более голову. Нальёшь мне ещё воды в уши! — Рамуда кажется самым грустным существом на свете и, кажется, грустнеет сильнее с каждым словом, если это вообще возможно. — И не смотри на меня так, я тебе не мягкая игрушка! — Но, Дайсу! — Пухлые щёки очаровательно надуваются. Для полноты картины осталось только топнуть ножкой. — Ты спишь на ходу! И не знаешь, как правильно за волосами ухаживать, а они у тебя красивые вообще-то. Дайс не находит в себе сил на перепалку, но и не отказывает себе в удовольствии немного поворчать, за что получает звонкое и протяжное «ты совсем как старичок». Спина невольно покрывается мурашками, когда парень чувствует ловкие пальчики в своих волосах. Рамуда, как и обещал, действует аккуратно: массирующими движениями распределяет шампунь, не льёт воду в пушистые уши и обходит царапины на шее. От такого внимания голова становится ещё тяжелее, утягивая сознание Дайса в объятия дрёмы, но он держится, откидывая мокрые волосы со лба. Чуть позже на них льётся кондиционер, пропитывающий лоснящиеся теперь тёмные пряди. Рамуда завороженно смотрит на дайсов хвост, аккуратно пропуская волосы сквозь пальцы. Он почему-то решает, что в этой ситуации нужно именно прошептать, а не сказать во весь голос: — Можно я их потрогаю? — Чего ты там трогать собрался? — Уши! Они выглядят очень мягкими! Пожалуйста-пожалуйста! Тяжёлый выдох невольно покидает грудь Дайса, когда он всё же соглашается. Ладошка нетерпеливо ложится сначала на макушку, потом несмело перебирается на острый кончик и уже вовсю оглаживает кошачье ухо. Обладатель этих самых ушей дёргается когда тонкие пальцы невзначай проходятся по пушистому основанию. — Хватит, нагладился уже. — Щёки отчего-то горят, но Дайс предпочитает списать это на температуру воды в ванне. — Давай уже вылезать, а то я скоро совсем размокну. Кухня, освещаемая аккуратной вытяжкой, кажется невероятно уютной. Особенно, когда в воздухе витает запах горячей и очень вкусной на вид еды. Дайс прикрывает глаза, торопливо пережёвывая первый за долгое время ужин. Он совсем не замечает, как оказывается на полу гостиной, опираясь спиной на мягкий диван. Тепло квартиры совсем разморило Дайса, поэтому он из-под прикрытых век лениво посматривал какое-то комедийное шоу, которое включил Рамуда. Сам же хозяин квартиры старательно вычёсывал длинный хвост, уложив его на колени. — Дайсу, ты такой пушистый! А если бы следил за шерстью, то был бы ещё и мягкий! Щётка аккуратно проходится по кончику хвоста, переходит на середину, пока Рамуда аккуратно берётся за основание. В этот момент Дайс непроизвольно выдаёт что-то среднее между писком и рыком, стараясь обернуться. Но миниатюрная ладонь ложится на тёмную макушку не давая это сделать. Арисугава тяжело сглатывает, ощущая горячее дыхание у своего уха. — Ха, а кто-то чувствительный, да? — Рамуда массирует место соприкосновения хвоста со смуглой кожей, будто зная, где стоит слегка надавить, а где огладить. — Чшш, дай мне сделать тебе приятно. Дайс хнычет, чувствуя, как спина покрывается мурашками, а в штанах становится непозволительно тесно. Никто ещё так нагло не пользовался его слабостью, но, ощущая чужие прикосновения, Дайсу хочется забыться, отдаться моменту. Поэтому он откидывает голову на острые коленки Рамуды, глухо постанывая, когда тонкие пальцы обхватывают его член. Арисугава кусает губы и мечется под чужими умелыми руками, не может сопротивляться удовольствию, чему-то совсем неизведанному, когда слышит властное «не сдерживай себя». Голубые глаза, так пристально глядящие сверху вниз, заставляют Дайса чувствовать себя самым покорным существом на планете, он подаётся на прикосновения, мурлычет и довольно жмурится, лишь бы Рамуда был доволен, лишь бы похвалил его. И он хвалит: — Какой же ты хороший мальчик, такой послушный, Дайсу. Только для меня, да? Молодец. Амемура специально растягивает слова, массирует пушистые уши и оглаживает головку покрасневшего члена, зная, что сейчас Дайсу будет этого достаточно. Он кончает, не сдерживая высокого стона. Пытаясь отдышаться, Дайс убирает налипшие на лоб пряди и жмурится, не зная от чего именно у него круги перед глазами. Вот чёрт. Дайс чувствует, как чужой член упирается аккурат между его острых лопаток, и думает, что никогда не хотел так сильно отсосать кому-то. А он привык следовать своим желаниям, поэтому, разворачиваясь к Рамуде, он кладёт руки на чужие бёдра, слегка сжимая. Дайс невольно смотрит просяще, понимает, что сейчас находится в чужой власти. А Рамуда и разрешает. Приспускает домашние шорты, сжимая в кулаке тёмные пряди, направляет чужую голову, чувствуя, как Дайс жадно проводит языком по основанию члена. Настоящее блядство. У него шершавый язык. Рамуда не выдерживает. Лиловые глаза слезятся, но неотрывно смотрят в потемневшие голубые. Дайс упивается ощущением принадлежности, адреналин разливается по венам. Его рот прямо сейчас бесстыдно трахнет один из самых горячих парней, что он когда-либо встречал. Если это не благословение самой Фортуны, то Дайс не представляет что это. Он высовывает язык, расслабляя горло, следит за каждым движением Рамуды, впитывает то, как чужие брови сходятся на переносице, как размыкаются губы, выпуская тяжёлый выдох, когда его член наконец-то оказывается в плену горячего рта. Рамуда совсем не жалеет Дайса, с каким-то садистским удовольствием наблюдая за тем, как тот давится членом, теряется в ощущениях и слишком громко хлюпает носом. С глухим рыком, Амемура сжимает волосы на чужом затылке, кончая. Он инстинктивно продолжает толкаться в узость чужого горла, ловя ускользающую эйфорию. Ухмыляясь, Рамуда думает, что Дайс выглядит слишком мило для человека, у которого из уголка рта вытекает сперма, поэтому бесцеремонно наклоняется, слизывая мутную жидкость с чужого подбородка, и утягивает Дайса в почти что целомудренный поцелуй. А у того дыхание перехватывает. Рамуда целуется неторопливо, даже лениво, но до того уверенно, что у Дайса тянет внизу живота, и пальцы на ногах поджимаются. Рамуда отстраняется. Улыбается так сладко, что зубы сводит. Утирает мокрые дорожки на чужих щеках. Хихикает слишком по-детски и шепчет тихое: — Пойдём в кровать. Я не уверен, что спать, но там точно удобнее. И Дайс не может отделаться от мысли, что иногда не так уж и плохо побыть домашним котом.