Мы его получим

      С того момента прошло чуть больше месяца. Игоря выпустили работать и он выплыл на улицы Питера словно зверь. Рыскал, вынюхивал, искал и бил. Дима смотрел на него немного перепугано, словно ожидая, что тот вцепится ему в горло, и от того подкармливал его. Во избежание плачевных последствий разумеется. Раскрываемость росла, рос стресс. Времени практически не было ни на сон, ни на ужин. Сил хватало на вечерний телефонный звонок Сереже и на короткий, беспокойный сон на старом диване. Это, конечно, не предел мечтаний, но лучше так, чем вообще ничего. Иногда вкрадчивый, сбивчивый голос сменялся на флиртующий и немного шантажирующий — соблазняющий. Напряжение росло. Воздух трещал. Гром метал молнии. Все старались избегать почти двухметровый комок злости и нервов. Цветков успел в этом убедиться и теперь совершенно не отсвечивал. Неудачно пошутив, он стал освещать участок фонарем под глазом. Возмутившихся, кроме Прокопенко, обнаружено не было. В один из таких вечеров, когда Гром вернулся домой, перед подъездом стояла незнакомая черная машина, но стоит и стоит, как говорится. Он хотел без задних ног завалиться на диван, но в его планы явно не входил человек, сидящий по-турецки на его диване. Точнее, входил в планы, даже в очень пикантные. В спортивных штанах и футболке с котиком, в лапки которого бьёт молния. С его единственной, а потому любимой кружкой в руках. — Сережа? — Нет, призрак отца Гамлета. Мы соскучились. — Я думал зайти на выходных… — Твой выходной завтра. Мы хотим, чтобы ты поехал с нами домой. — Ну, так-то мы в моём доме. В тесноте, да не в обиде. — Мы хотим затащить тебя в наше гнездышко! Там тепло, чисто, мягко. И половина твоих вещей! — Половина?! Ты когда успел их таскать?! Игорь оглянулся и ужаснулся тому факту, что половина его вещей и в правду исчезла. Книжный стеллаж матери пропал, груша пропала, старенькая статуэтка пастушки и еще немного всякой мелочи. — Почему ты не спросил меня? Самодеятельность какая-то. — Игореш, ты месяц. МЕСЯЦ! Кормишь нас завтраками и бегаешь, как угорелый по городу. Мы решили все взять в свои руки. — Я устал, как собака! Хочу спать. Давай поспим и разберемся завтра. — О! Снова завтрак! Мне невкусно и грустно, — Сережа улыбнулся ядовито. — Мы разберемся со всем. Как проснешься у нас в постели. — Чем тебе мой дом не нравится?! — Мне все нравится, — вкрадчиво. — Но еще больше мне понравится, когда здесь случится ремонт. А пока, переступая мусор и пыль, пойдем к дверям. Пойдем. — Я не дойду. — А идти не придется. Там внизу машина. Пойдем. — Ну, Серый… Парень лениво поднялся, поставил кружку на пол и немного дергано подошел к Игорю. Чуть подрагивающие пальцы опустились на напряженные плечи и начали разминать легонько. Чуть холодный нос уткнулся в шею, горячее дыхание опалило кожу. Гром сначала застыл как истукан, а затем отмер. Крепкие руки обняли и притянули Разумовского ближе к себе. — Лады, Серый, уломал. Но больше без моего согласия — вещи не таскай! — Ладушки! Идем — идем!

***

      Гром натурально втыкал в двери лифта, пока Сережа что-то активно писал в телефоне. Спать хотелось жутко и зевки то и дело вырывались. А лифт двигался, так медленно, что Игорь бы успел подняться по ступенькам и обратно спуститься. Самонадеянности ему, конечно, не занимать, но почему бы и нет? — Добрый вечер, Игорь! Свершилось второе пришествие! Соскучились, что ли? — Шутки-прибаутки! Серег, а как ты ей так юморок прописал? — Она просто золото! Мое родное детище! Вложил в неё всю свою душу. Не обижай её. — Спасибо, Сергей! Вы тоже прелесть! Игорь закатил глаза и приобнял парня рукой, утыкаясь в его плечо лбом. Мягко потираясь и тихонько ворча, он начинал дремать. Но мягкий тычок в ребра привел его в чувства. — Не спи. Иди в душ, а потом в кровать. Нам всем нужен отдых. К тому же, пару дней можно отоспаться! — клокочет счастливо. Шаркая ногами, Гром вошел в спальню и полез за домашними вещами. Картуз его сдвинут назад, куртка лежит на стуле. Сережа лежит на кровати, свесившись головой с краю и рассматривая задницу мужчины через джинсы. — Сереж, а что ты говорил о паре дней? — Игорь вытащил носки с котами из ящика и удивленно повертел их в руках. — Ну, ты месяц носился как щенячий патруль — каждый день. Без отдыха. Вот у тебя пара дней и появилась. А конкретно три. — Хм. Ладно, пойду в душ и спать.

***

Утро наступает с первыми петухами, а конкретно в полдень. Особенно, если пахал как конь до этого выходного. Особенно, если не ставить будильники. Особенно, если кровать удобная, большая, а простыни мягкие и прохладные. Пробуждение всегда наступает внезапно. Словно ты выныриваешь из толщи воды. Все звуки и запахи становятся в десятки раз сильнее, воздух в комнате ощущается как-то иначе. Как что-то холодное, едва касаясь разгорячённой кожи, исчезает мгновенно. То ли дыхание, то ли легкое касание ерошит короткие волосы на затылке. Если приподнять одно веко, разумеется, если ты не один засыпал, то можно рассмотреть шевеление рядом. Сначала замечаешь руку, с длинными узловатыми пальцами, что легонько постукивает по твоей ладони. Потом хитрые, горящие глаза. Но мягкая, сонная полуулыбка приковывает все внимание. Лениво закрыть глаз, моргнуть. Потянуться до сладкого хруста, чтобы все мышцы наполнились истомой, и перевернуться на бок. Чтобы смотреть на такого же разморенного и сонного парня. — Привет. — Привет, Игореш. Отдохнул? Слегка медленный кивок, улыбка. Снова потянуться и навалиться, подминая под себя, уткнуться в волосы. Потереться стояком о крепкую задницу, вслушаться в хриплый, довольный стон. Игриво прикусить загривок и зализать саднящее место. —Игорь! Любишь кусаться? Сережа дрожит от смеха, чуть сжимая ладонь Игоря в своей. Он все молчит, зарываясь носом в мягкие волосы. Хочется быть ближе, вжаться, вплавиться кожей в кожу. Но в тихую идиллию вмешался звук урчащих животов. — Нужно встать и привести себя в порядок. Что-то перекусить, а то голод не тетка… — Игорь лениво ворчит и встает с кровати. Дальше все как-то странно-приятно. Просто словами не передать. Вдвоем тепло и уютно. Возня перед зеркалом в ванной. Игорь словно был в нежном, мягком сне. Ленивые поцелуи, причмокивания. Все необычно желанно. Словно он и не был один никогда.

***

К вечеру, после горячего душа, Игорь развалился на диване и лениво смотрел какую-то документалку о китах, а Сережа, поджав одну ногу под себя, лежал на животе, оттопырив зад. Он что-то выстукивал в своем телефоне, чуть покачивая бедрами. Гром старался смотреть только на экран, но то и дело поднимал глаза к бедрам парня. По венам начинал разливаться жидкий огонь. В груди немного саднило и горело теплое, горячее чувство. Рот пересыхал, язык то и дело пробегал по губам. Рука сама потянулась к крепкому бедру, сжимая и поглаживая. Поднялась выше и вся пятерня сжала ягодицу. Рыжая голова дернулась, тихий вздох наполнил комнату. Но Разумовский не двинулся с места, только слегка развернул голову. Его глаза сверкнули из-под рыжей челки. Игорь воспринял это как сигнал и продолжил поглаживания. — Ты играешь с нами? — Мне нравится трогать и сжимать тебя. Кто бы сказал, что ты такой упругий. — Ну, один человек мог сказать, но эта моя часть не достояние общественности. — Кто этот человек? — Гром нахмурился. Тихий смех начал нарастать и превратился в гогот рыжего. Он чуть прогнулся и выпятил задницу вверх, вжимаясь в руку мужчины. Игриво улыбнулся, прошелся языком по губам. Глаза Игоря потемнели. Дыхание участилось, кадык нервно дернулся. — Игорек, еще немного и я взвою! Или переходи к активным действиям, или держи свои лапищи при себе! — Тебе хочется? — Игорь, думай, думай! Сережа поднялся и перебрался на мужчину. Умостился задом ему на пах, слегка покачиваясь. Прогнулся в спине и громко, сладко застонал. Гром смотрел как завороженный, а после резко дернулся. Разумовский ойкнул и потерялся в пространстве, в себя он пришел уже на лопатках, подмятый под горячее тело. Руки его были зажаты над головой, а ноги были широко разведены. Игорь вгрызся в его шею и довольно урчал. Бедрами он подавался вперед, толкаясь резко и грубо. —Игорь, пойдем в комнату, — с придыханием, — там хотя бы смазка и кровать удобная. — Пойдем. Ты, кстати, в курсе, что да как? — прозвучало немного смущенно, что вообще не вязалось с образом. — Знаю и расскажу тебе. Только пойдем быстрее. Гром, тяжко вздыхая, встал, схватил парня за руку и потянул в спальню. Да так быстро, что Сережа, вместе с Птицей, рассмеялись. Рыжий облизывал губы, рассматривая перекатывающиеся под смуглой кожей мышцы. Ноги дрожали и слегка подкашивались от предвкушения. В комнате Игорь стушевался и немного отступил в сторону, смотря на Сережу. Тот подошел вплотную, закинул руки ему на шею и заставил наклониться к себе, после чего мягко целуя. Гром расслабился и положил ему руки на пояс, притягивая к себе, потираясь. — Игорь, меня нужно растянуть. Нужны смазка и твои пальцы. Я конечно могу и сам, но… — Я… Я сам… — Какой самостоятельный! Тогда помоги мне раздеться, я уже не могу терпеть. Игорь кивнул и начал стягивать футболку, жадно рассматривая жилистое тело. Прикасаясь ладонями к груди и бокам, он тяжело сглатывает. Ему хочется оставить следы на этом бледном теле. Засосы, укусы, шлепки. Сережа, заметив мутный застывший взгляд мужчины, сам снял штаны и смущенно поднял глаза. Игорь странно всхрапнул как мустанг и повалил парня на кровать. Тихий смешок вырвался из груди рыжего. Он с нежностью смотрел в расширенные зрачки. Цепкая рука мужчины зарылась в длинные волосы, заставляя запрокинуть голову. Нежное горло оказалось беззащитным и к нему сразу же прижались горячие губы. Кожа горела от укусов, засосов и раздражения от легкой щетины. Пятна алели на бледной шее. Игорь спустился к ключицам и снова принялся кусаться, да так, что Сережа начал вскрикивать от особо сильных укусов. — Все-таки любишь кусать! Метишь, что ли? — высокий голос дрожал. — Мне нравится, как выглядят укусы на твоем теле. Красиво. Разумовский покраснел еще сильнее и, зажмурившись, откинулся на кровать. Было очень жарко. Было очень сладко и хорошо. Хотелось большего. Но мужчина медлил и мучал. Вылизывал и кусал. Пробовал на вкус, размаривал. Грубые пальцы исследовали ребра, сдавливали. Игорь урчал как зверь. С наслаждением терзал соски. То кусал их, то лизал и легонько дул. Сережа дрожал и попытался вывернуться из-под мозолистых рук. Но не получилось, тогда он потянул руку к своему изнывающему члену, чтобы облегчить своё положение. Гром не разрешил. Такое шевеление ему не понравилось, его цепкие пальцы сомкнулись на горле рыжего. Тот застыл и тихонько засипел. — Я не разрешал тебе шевелиться и трогать себя. — Игорь, возьми меня! Я больше не могу. Сережа хныкал, легонько царапая запястье мужчины. Новая, сильная волна возбуждения от руки на горле и от недоступности прикосновений накрыла с головой. Игорь сам, глядя ему в глаза, потянулся свободной рукой к изнывающей плоти и крепко сжал. Парня словно прострелило насквозь. Рука на горле, рука на члене. Все тело напряглось, пальцы на ногах поджались и рыжий почти кончил. Ключевое слово — «почти». Игорь пережал основание члена и укусил его за выступающую подвздошную кость. Сережа раздраженно заёрзал и попытался вскинуть бедра. Его горло отпустили, мужчина спустился ниже между ног и укусил его за бедро. — Переворачивайся на живот, — рокотал Игорь. Разумовский подчинился, послушно перевернулся и оттопырил зад. Игорь подложил под его живот подушку и начал рассматривать упругие ягодицы. Сжал одну и звонко шлепнул вторую. Сережа дернулся и сдавленно охнул. Новая волна накрыла его по самую шею. Хотелось еще. — Игорь, еще! — Что «еще»? Скажи, чего ты хочешь, и мы подумаем. Что с этим делать. — Ну, сделай ТАК еще! — Как «так»? — Отшлепай! Гром ухмыльнулся, прижал его рукой за поясницу и принялся за работу. Звонкие шлепки разносились по комнате. Парень вскрикивал от каждого удара и чуть ли не благодарил. Кожа на ягодицах горела и пульсировала, но боль ощущалась как удовольствие. Как подарок от партнёра. Как поощрение. Голова кружилась и чертовски хотелось прикоснуться к себе. Но еще больше хотелось почувствовать Игоря в себе. Хотя и у него не все так просто. Сам от себя того не ожидая, Гром наслаждался легким доминированием над партнером. Ему самому хотелось побыстрее оказаться внутри этого горячего тела. — Где смазка и презервативы? — еле прохрипел мужчина. — Что? — Где… — В тумбочке с моей стороны. В нижнем ящике. Наконец настал их час. Это Игорь пропустил мимо ушей. Он перекатился по кровати и вытянул из тумбы принадлежности. Открыв лубрикант, в нос ударил запах клубники. — Серьезно? — Когда я брал его — был очень голодным. — Теперь и я тебя съем. Холодная смазка оказалась между ягодиц рыжего. Мужчина растер смазку между пальцев и легонько протолкнул один в горячее нутро. Сережу выгнуло дугой, из горла вырвался полувскрик-полустон. Не сильно церемонясь, Игорь протолкнул в парня второй палец и замер, всматриваясь в дрожащую спину. Медленно и методично растягивая податливое нутро. Проталкивая третий палец, Игорь задевает простату и слышит сдавленный вскрик. Парень раздвинул бёдра сильнее и прогнулся. В глазах Серёжи потемнело, потом появились звезды. От самой макушки до кончиков пальцев стало еще горячее, хотя куда еще сильнее. Сережа остыл на минутку, когда почувствовал, как пальцы покинули тело и скользкий латекс уперся в растянутый проход. Горячая грудь прижалась к взмокшей спине. Одним слитным движением Игорь полностью вошел в податливое тело. Громкий стон перешел во всхлип. Сережа теснее прижался к партнеру, запрокинул голову, утыкаясь затылком в плечо Грома. Игорь двигался медленно, размеренно. Покусывал и вылизывал загривок и плечи. Кожа покраснела от щетины и сладких терзаний. Мужчине было жарко и хорошо. Мысли путались, только стоны рыжего заставляли его держаться на плаву. — Игорь… Игорь, быстрее! Пожалуйста! Мне мало! — Хочу видеть твое лицо! Сережа расстроенно заскулил, когда почувствовал, что Игорь вышел из него и отстранился. Но его перевернули и снова резко вошли с громким шлепком. Гром любовался лицом, искаженным удовольствием. Брови были сведены к переносице, рот открыт в немом крике, скулы разукрашены краской смущения и жаром. Шея и грудь покрыты укусами и засосами. Игорь скидывает цепкие, царапающие руки со своих плеч, перехватывает их и переплетает пальцы. Практически ложится на жилистое тело и мокро целует. Все было так, как и хотел Сережа, горячий мужчина берет его сильно и властно. Метит и присваивает его стройное тело. Толстый, покрытый венами ствол вдалбливался глубоко. Его член наполнял правильно и сильно. «Дай мне порулить! Я тоже хочу. У нас одно тело, но я хочу почувствовать» Сережа подчинился голосу и отстранился на второй план. Золото затопило радужку, на искусанных губах заиграла улыбка. Птица начал подмахивать бедрами и вскрикивать от особо удачных попаданий. Он припадал языком к мокрой, потной шее Игоря и покусывал его. — А вот и ты, — Гром буквально прорычал. — Хочу по-другому, вкусный! Игорь привстал, и Птица толкнул его, переворачивая на бок, а после на спину. Мужчина приподнялся на локтях и недовольно прищурился, следя за хищным взглядом Птицы. Тот подобрался поближе, легонько поглаживая ногу мужчины. Руки подобрались выше и перехватили член. Парень стянул презерватив и лизнул красную, сочащуюся головку. — Эй! Что ты… Гром не договорил, так как весь воздух вышел из его легких от резких движений рукой. Птица устроился между его ног, прихватил член у основания одной рукой и начал надрачивать второй рукой. Возбуждение становилось болезненным. — Если ты сейчас же не заберешься на меня и на мой член, то я буду пороть тебя, пока ты не запоешь как соловей! Рыча это, Игорь крепко перехватил парня за предплечье. Золото глаз сверкнуло. Рот удивленно раскрылся и странное повиновение появилось в его движениях. Рыжий откинул длинные волосы на спину и залез на бедра мужчины. Сам направил член в себя и сам насадился, осоловело смотря в глаза Игорю. Тот крепко перехватил его за бедра и принялся яростно вдалбливаться в горячее, упругое тело. Сережа\Птица вскрикивал каждый раз, когда член попадал по простате. Долго уже никто не продержался. Первым излился Разумовский. Он застыл, напрягся, крепко сжимая в себе Игоря. Сережа выгнулся и кончил, пачкая крепкую грудь и пресс. От напряжения Гром кончил следом, порыкивая и прижимая бедра рыжего ближе к себе. Птица устроился рядом, тяжело дыша. Все закончилось ленивым, неспешным поцелуем.

***

Игорь проснулся утром от приятного тепла и тяжести на груди. Сережа по-хозяйски устроил на нем ногу, голову и руку. Он почти залез к нему на грудь и что-то ворчал. Игорю тепло. Игорю хорошо. Игорь счастлив. Сережа счастлив. Птица в восторге.