Черничный йогурт

— Надень шапку, милый, — кричит ему мама из кухни. — Да знаю мам, — возмущается Рэки, попутно надевая зимними сапоги. Он торопится на встречу к Ланге. Ланга… Теперь это имеет огромное значение для него, и мама это понимает. Она встречала его пару раз, но после случая с лучшим другом Рэки она старалась не затрагивать эту тему и не расспрашивать про нового друга сына. — Ты останешься на ужин? — Постараюсь. — Давай недолго. — Ну, ма-а-ам. Я уже не ребёнок. — Ты же знаешь, что для меня ты ребёнок. — Ну всё я пошёл. Пока, — сказал Рэки, открывая входную дверь. Холодный ветерок тут же прошёлся по лицу парня, оставив неприятную горечь в носу. Он постоял секунды три, наслаждаясь атмосферой зимы, как мама спеша вышла из комнаты. — Ты ещё не ушёл? — Нет. Что ты хотела? После этого вопроса она тут же замялась, но продолжила, сделав глубокий вдох. — Ланга… Сердце Рэки забилось чаще. — Этот мальчик. Очень дорог тебе? Дорог. — Да, мам. Он не стал скрывать это, хоть и знал, что мама беспокоится о нем. Она сжала кухонное полотенце и сделала глубочайший вдох. — Ты влюбился, милый. Вдох — выдох? Я влюбился так, что не могу дышать. Что потерял эмоции, чтобы достать до этой звёзды. Я хочу быть любимым. Он не ожидал такого заявления, хоть до этого сам не до конца понимал значение слова «любовь» или не хотел признавать. — Этот тот твой друг, Лангаа, он… — немного грустным голосом произнесла она. — Мама… — Нет-нет-нет. Я счастлива. Просто… — она протерла глаза, — неважно, сладкий. Всё хорошо, просто неожиданно. Она расстроена, но принимает меня. Больно. Как же больно. Хочется рыдать во все горло. Но Рэки сдерживается ради своей мамы. Ради Ланги, но не ради себя. — Я люблю тебя, милый. — Я тоже тебя люблю. Она всхлипывает и уже не хочет сдерживать слёзы. — Прости. Я наверное разочаровал тебя. Женщина начинает плакать и быстрым движением заключает его в объятия. — О, милый, нет. Я люблю тебя, — она берет его лицо в свои нежные и тёплые руки, вытирая его подступающие слёзы. — Я не разочарована и никогда не буду. Я беспокоюсь за тебя. Ланга — хороший парень. Я хочу, чтобы ты был счастлив. И если ты любишь его, то я тоже. — Мама… я так люблю тебя. — Рэки заливается слезами. — Знаю знаю. Я тоже.

***

Он здесь, только потому что Ланга захотел показать ему что-то. Ему… Это было что-то интимное и скрытое от чужих глаз. Только их секрет. Он простоял на морозе больше десяти минут перебирая одну ногу на другую. Как же холодно. А Ланга опять опаздывает, но Рэки не злится, он просто молча ждёт этого человека. Того самого, от которого он без ума. После их разговора под звездным небом Ланга стал ближе, но они… не обсуждали этот случай, словно его и не было. Может, Ланга говорил совершенно про другое, и произошло недопонимание. Горло неприятно сдавливает. В очередной раз согревая одну руку об другую, Рэки видит знакомые очертания, которые неспеша идут в его сторону. Столько слов в голове, которые он никогда не озвучит, потому что сам до конца не понимает их предназначение. Он любит это лицо, это выражение лица, просто до слез. Рэки сложно доверять другим после многих ситуаций и отношения людей к нему в целом, но он доверяет Ланге, потому что хочет, потому что по-другому не может. Тебе опасно быть объектом моей любви. Я требую слишком большой отдачи в ответ, а ты, наверное, не сможешь дать её мне. — Привет. Из его мыслей вырывает в реальный мир голос Ланги. — Что ты можешь делать столько времени? — Рэки делает вид, что возмущён, но на самом деле просто дразнит его. Ланга издаёт смешок и отвечает: — Собираться. — Почему ты опять без шапки? — только сейчас замечает Рэки. — Зачем? Мне так нормально. Могу укрыться шарфом. — Ты серьезно? — Да. — Нет. Ты не серьезно, это плохо. Ты должен греть уши. Мы должны купить шапку. Хорошо? — Я подумаю над этим. — Ланга. — Но я не… — Ради меня, пожалуйста. Ланга молча на него посмотрел. — Подумаю, — обреченно вздыхает он. В следующую секунду Рэки тянется к нему и заключает в свои объятия, на что Ланга не спешит отвечать, но вскоре сам крепко сжимает друга в своих руках. Теперь они постоянно обнимались при встрече. Иногда это всё-таки было неловко, но в целом такой расклад Рэки устраивал. Опять они встречаются под покровом ночи, когда звёзды освещают целый город. Объятия стали дольше, стали сильнее и интимнее. Этот мир принадлежит им. Никто не решается отстраниться. Ланга же дышит горячим паром прямо в макушку Рэки, тем самым заставляя друга стоять в таком положении дольше. Люблю, люблю, люблю. Мне так холодно, согрей меня. Не хочу тебя отпускать, прошу. Всё же они решаются отстраниться, точнее Рэки берет инициативу, ведь он слишком смущён, чтобы показывать своё учащённое сердцебиение. — Пошли, — зовёт его Ланга. — Хочу показать тебе одно место. И конечно Рэки берет алкоголь. Они идут по снегу, и он предательски хрустит нарушая ИХ тишину, пока Рэки, стараясь идти так же медленно, как Ланга, следует за ним. — Нужно купить тебе хат. — Хат? — Ну да. — Что ещё за хат такой? — хмурится Ланга. — В смысле, мы же недавно говорили об этом? — Ты имеешь ввиду Хэт? — Ланга делает акцент на этом слове. — Хат же. — Почему у тебя на каждую вещь своё название? — Не бей по моим слабым местам. Мог бы и промолчать, — Рэки надул губы, продолжая бубнить себе под нос. Ланга же залился смехом. — Что за пассивная агрессия. Не сказал я — сказал бы кто-то другой, а я же лучше. — Я не агрессивную на тебя, люблю же, — с пылу вырывается у Рэки. И опять же он смущён, хоть в последнее время и говорил это тысячу раз, но видимо Ланга это воспринимает по-своему. А что значит «по-своему?» в понятии Ланги. Рэки не сомневался, что оно существует, но уловить это было практически невозможно. Он был пассивен к этому миру и пассивен ко многим вещам и поступкам, пока Рэки двадцать минут стоял за прилавком в выборе вкуса йогурта. Удивительный и самый пугающий человек в жизни Рэки. — Скоро? — Почти пришли. Ланга тащил его на какой-то холм, а по дороге они пили по банке какого-то слишком сладкого сидра, от которого Рэки казалось, что уже появился кариес. Алкоголь и сахар в крови быстро ударил в голову, и Рэки болтал без умолку, часто заливаясь смехом. Ланга же крепко держал за руку друга, чтобы тот ненароком не упал. — Тут камень, — мягко предупреждает Ланга. Наконец-то они дошли до назначенного места. Красота. С этого холма был виден весь город, который освещал своими огоньками: фонари, вывески, люди с бессонницей. Люди… Рэки любил людей и любил их изучать, но Лангу они словно не трогали вовсе. А он? Что он чувствует к Рэки? Он же особенный для него, правда? — Я часто сюда приходил, когда переехал сюда, — заговорил Ланга, всё ещё держа руку Рэки. — Смотрел на звёзды, как-то раз был звездопад, и это было так прекрасно, что я просидел тут два часа. Опять это обожаемые Рэки глаза, которые буквально горят, освещая сильнее, чем весь город. — Я люблю смотреть на это всё. Люблю звёзды и небо. — Я люблю смотреть на это с тобой, — мнётся Рэки, — и тебя. Это было признание. Чистой воды признание в чувствах, хоть Ланга об этом не догадывался, но это было оно. У Рэки дрожат коленки, не от мороза, и кружится голова от выпитого алкоголя. С одной стороны, Рэки ждал этого момента, и он решал многое, а с другой… Рэки боялся разрушить то, что у них есть и потерять Лангу навсегда. Это было его самым страшным кошмаром. Может, за него говорит юношеский максимализм, и ударяют гормоны в голову, но без этого человека он не может дышать. Рэки думал о любви двух парней и как это происходит, но не слишком долго. Плевать. Он любит его и это ничем не отменить. Хоть он и знал, что Ланга примет его любым, несмотря ни на что, но вот с этой любовью к нему… могут быть проблемы. И это пугало. — Я серьезно, — поворачивается он к Ланге всё так же решительно. Сейчас он готов сказать это множество раз. Алкоголь — это двигатель наших сокровенных желаний. И желание Рэки — Ланга. — Я знаю, — смотрит Ланга на него. — Чувак, ты не понял я… — Знаю, — его голос стал тверже. Рэки теряется. — И как давно? — он снова отпускает его руку. Прости, Ланга. Мне так стыдно. — С того дня, как понял это сам. Мир на секунду остановился. Земля ушла из-под ног Рэки. Что? Он опять не так понял? Вместо чего-то вразумительного от стресса Рэки залился смехом, таким громким, что птицы разлетелись, но когда повернулся на друга, то заметил, что тот краснея отвернулся. О нет. Что же он надел. — Ланга, прости меня, — Рэки поспешно взял в руки его лицо. — Я не хотел… Ланга улыбался. Так искренне и так тепло, что Рэки прям сейчас готов был отдать жизнь за эту улыбку. Он не ошибся? Ланга влюблён в него тоже? Если это так, то Рэки ничего больше не нужно: ни алкоголь, ни сигареты, которые он курит только в самых тяжелых ситуациях, и старается это скрыть от мамы, ни подавление своих до жути навязчивых мыслей. Он готов отказаться от всего, лишь бы Ланга был рядом. — Я хочу тебя поцеловать. — Зачем ты об этом говоришь? — Я устал это скрывать. — Зачем о чем-то рассуждать, если можно это сделать? — пожимает печами Ланга. Рэки выбирает черничный йогурт. Он быстро прижигается к Ланге своими губами, стараясь не задеть зубами. Они не умеют целоваться от слова совсем, но это был не тот поцелуй, так целуются дети, но этого было достаточно для них сейчас. Поцелуй был нежным и таким тёплым, таким, что алкоголь так не согревал. Рэки всё ещё держал его лицо руками, прижимаясь всем телом, словно хотел раствориться в нем. Он счастлив, и мог об этом сказать точно. Простояли они так недолго. Потом Рэки отодвинулся и чмокнул Лангу ещё раз. — Боже, — Рэки резко сел, хватаясь за голову руками. На его голову падают снежинки, и только они белоснежной пеленой ложатся на него, скрывая от всего. — Ты же понимаешь, что, — Ланга засмущался ещё сильнее, — ты мне тоже… что я тоже тебя люблю. Чего ещё нужно для счастья? Только они против целого мира. Ланга сел на корточки и протянулся к Рэки для того же нелепого, но такого мягкого, поцелуя. Пожалуйста, побудь моим черничным йогуртом ещё подольше.