печенье с шоколадной крошкой

      Джувия перекладывает стопку вещей на пол, ещё раз проводит пальцем по сложенным кофточкам, считая их, вслух, но тихо, и только цокает языком, переводя взгляд на падчерицу — та старательно разглядывает сумочки, стоящие в нижнем ряду, и только время от времени хватает одну-вторую, чтобы пощупать и примерить возле зеркала. Женщина рядом вздыхает громко, обращая на себя внимание. Блондинка долго не переводит взгляд, словно проверяя её настроение, но сдаётся, поворачиваясь, как только та прокашливается.  — Мне кажется, или вы с Нацу сблизились? — так подозрительно, что её аж колотит немного, прежде чем девушка находит в себе силы мягко кивнуть.       Бросает налегке:  — Мне нравится вести с ним беседы.  — Да уж, порой невозможно увидеть вас порознь, — снова, блять.       Подобное немного напрягает, особенно учитывая эти странные скачки в поведении мачехи: сегодня они лучшие подруги, завтра уже снова её игнорирует, мешая с дерьмом. Хартфилия честно пыталась найти этому оправдание, теряясь между «Злится» и «Бесится», искренне хотела найти подход к безмолвной победе, но в очередной раз только приходится за секунды обдумывать правильные варианты, чтобы не прогадать потом. Вот же… блять. Устала.       Локсар как-то слишком уж томно вздыхает, бросая очередной намёк этим, будто бы она действительно понимает что именно от неё хотят. Господи, как ей уже надоедает эта вычурная игра в непонятно что с этими скачками в настроении, да и вообще!.. Она откладывает в сторону ещё пару кофточек, снимает верхнюю и, посмотрев на неё в последний раз, мягко улыбается, отдавая Люси. Та тут же спешит схватить, словно и не положила на неё глаз ещё с минут десять назад.       Вот что не говори — мода всегда важно. Девушка даже отвлекается от мыслей и диалога, уже придумывая различные комбинации в образах. Выглядеть подобающе — важно, это мантра, постоянно повторяющаяся в голове и не только. Наконец-то она ушла от образа невинной монашки, теперь просто напоминая невинного ангелочка, хоть какая-то отрада длинным юбкам и бесформенным рубашкам с жилетками.  — Нам действительно везёт на случайные встречи. Мы ведь и не договариваемся вовсе, это всегда такая приятная неожиданность! — блондинка делает странный вдох, пытаясь сдержать громкость и эмоции. Потом опускает стеснительный взгляд в пол, тут же замолкая.  — Как тебе эта кофточка? В прошлом сезоне она была просто невероятной, но и сейчас будет выглядеть… мм, как вы там говорите — круто? — если совместить с тем сарафанчиком, что мы тебе купили.  — Да, спасибо, можно носить ещё и с моими зелёными сандалиями, — Локсар удивлённо сияет глазами, одобрительно кивая.       Да ладно, когда они в прошлый раз ходили по магазинам, то ей впаривали полнейшее дерьмо, пытаясь выставить тупицей, а сейчас что изменилось, а? Неужели Люси за пару дней причислили к лиге идолов, или что могло произойти такого, что мачеха теперь только обхаживает её со всех сторон, буквально задаривая вещами. Или всё дело в этом странном разговоре о Драгниле?        Джуд или её личная инициатива?  — Удивительно, что он так быстро с тобой «подружился», — она выделяет последнее слово как-то слишком странно, давая ему особый оттенок, — он не очень ладит с девушками, пусть и приехал сюда с чёткой целью.       Нахмуренные брови, но лицо скорее с недоумением, чем недовольством: она ребёнок, наивная и влюблённая; Джувия охотно верит.  — Целью?       Наигранно-удивлённый вздох. Хлопок в ладоши.  — Ты не знала, детка? — Хартфилия только машет головой. — Он ищет невесту. Избранница — настоящая счастливица. У него в Аргентине большие деньги, бизнес.       Мачеху снова как подменили, она незаинтересованно взмахивает ладонью и возвращается к гардеробу, повторяя себе что-то под нос. Люси усаживается на край кровати, мнёт в руках подаренную вещицу и задумчиво смотрит в стену.  — Да, Лисанна говорила мне нечто подобное. Но мы с ним и не говорили на эти темы, если честно, — бросает тихо, развязно, словно и вправду над этим задумывается.       Джувия опасный игрок, она неуравновешенна в своих эмоциях и четка в целях, а это им не на руку. Люси понимает, даже слишком, поэтому пытаться перетянуть её на свою сторону, задабривая поведением — так же опасно, как и разозлить. Здесь нужен золотой нейтралитет, где она будет уверена в том, что падчерица тупица, которая следует её плану, но с лёгкими косяками, чтобы не слишком подозрительно. Как же это всё сложно.  — Есть ли вообще хоть что-то, о чём вы ещё не говорили? Вы ведь действительно сблизились, не так ли? — снова она об этом, да что ж такое нашло на неё? К чему вообще этот разговор, что-то произошло? Или её что-то беспокоит?       А может… учитывая её игривость и флирт, неужели Локсар позарилась на Драгнила? Пытается подобраться поближе к нему через свою же падчерицу? Блять, ну только этого не хватает.       Люси хмурит брови, но тут же пытается выдать ревность за запутанность мыслей, закусывая губу и давая себе эти пару секунд тишины на идеи: вот кого-кого, а Нацу она делить не собирается. Ладно её впихнули в этот сумасшедший дом, ладно заставляют улыбаться без конца и играть откровенную дуру, терпящую все выходки других, хер с ним, учитывая результат её действий.       Но вот Нацу… Он не уйдёт к этой старухе, это и так ясно, но даже сама мысль, что мамаша способна надеятся на подобное! Нет, это не в её характере оставлять подобные вещи просто так.  — Думаю, мы просто легко нашли общий язык, — Хартфилия вздыхает, поправляет волосы у лица и поднимает свои глаза на Локсар, добавляя уже уверено: — поэтому он и… нравится мне.       Немой шок.  — Нравится? — не ожидала подобного.  — Да, наверное, я… не то, чтобы совсем уверена, просто… — всю эту напускную решительность как рукой срывает, а Люси отвлекает от себя тем, что начинает складывать «подарки», разглаживая все складочки.       Локсар она не видит, но чувствует, что та кривится, тут же сменяя агрессию мягким тоном и ладонями на её плечах — она поглаживает, но не обнимает.  — Ну же, детка, не стоит так стесняться. Это очень хорошо. Мне кажется, что ты ему тоже неравнодушна.  — Правда? — с этой детской наивностью в глазах и поднятым взглядом.       Ну что не говори, а Джувия — красивая и опасная женщина. Уж очень не стоит её недооценивать.  — Да… да, если нужен совет — я всегда готова тебе помочь.       Блондинка и сама не замечает как тут же крепко обхватывает женщину и что есть силы прижимается к ней, вдыхая приятный запах волос и ловя лёгкие касания по своей спине. Поверила. Боже, как же это было легко. Как минимум, ей так показалось.  — Спасибо! Я просто… сильно нервничаю из-за этого, и… не знаю, всё так непонятно и волнительно!.. Извини, я не хотела нагружать тебя.       Они отодвигаются, и на губах Локсар ангельская улыбка, её пальцы мягко очерчивают лицо падчерицы и только щёлкают её по носу, создавая иллюзию действительно хороших отношений матери и дочки. Тянет прблеваться на её новое платье Ив Сен-Лоран.  — Нет, что ты, — огонёк в глазах мачехи пугает, но Хартфилия и не подаёт виду, снова поправляя волосы, чтобы на пару секунд прикрыть глаза, — мне ведь интересно послушать.

***

      С Минервой относительно хорошо, поэтому Люси и таскается с ней время от времени. Только когда нет других дел, конечно.       Кроме этого она ещё и полезна, учитывая её незаинтересованную заинтересованность во всём происходящем, поэтому… даже, если бы ей не особо нравилось — выход точно не в том, чтобы прекратить эти хаотичные встречи. Тем более, что это — приятное разнообразие. Такое, необычно-приятное. Минерва для неё стала глотком свежего воздуха и смесью игры с реальностью, она обволакивает всю её и дарит это чувство азарта, попадись-не попадись, когда кровь стынет от того, что ты ходишь туда-сюда прям возле этой грани.       Подобная философия пугает время от времени. Кровь меньше не стынет.  — Лисанна потаскуха. Даже не думай о ней, — Минерва копошится в своей сумке и неспешно достаёт зеркальце, разглядывая своё лицо.       Они стоят в уже привычном переулке, опершись на стену спинами почти в унисон, пусть здесь и темновато. Мамаши снова беседуют о дерьме; они обсуждают то же самое, но со своей точки зрения. Подруга красит губы кричаще-красным и довольно хлопает глазами. Потом кидает короткий взгляд в сторону блондинки и совсем на секунду кривит лицом, зная: Люси красивее, как бы она не старалась. Чёрные волосы всегда проигрывают светлым, накрашенные ногти всегда уступают аккуратному маникюру Хартфилии, её одежда никогда не будет такой стильной, как у неё. И вправду, так сильно обзывалась на Карен, но в итоге и сама нашла свою Джувию в лице Люси. Чёртова семейка.       Сама же блондинка только машет рукой и поднимает почти пустую бутылку вина, недовольно разглядывая свои ногти на свободной руке. Она медлит с пару секунд, прежде чем фыркнуть ещё раз, уже громче.  — Пф, слишком много чести, — поднимает руку вверх, говоря тост, — Пошла она.  — Да пошла Лисанна!       Распивают по очереди. Потом молчат совсем немного, томясь в жарком тепле вокруг. Да уж, что ни говори, пусть Магнолия и райский уголок, но здесь порой бывает уж слишком жарко. Может, постой она так ещё немного, то и вспотеет скоро.  — Я и не думала о ней на самом-то деле. Если ты понимаешь о чём я, — Орландо прячет ненужные вещи и странно на неё косится, щуря глаза: интерес так и прёт, а эта игра в намёки ей нравится, уж Люси-то это успела запомнить. Она хочет чувствовать себя умной и проницательной, а ещё нужной — просто банальные вопросы и банальные разговоры не о себе, дать возможность самой выбрать тему и ещё чего такого сделать, и Минерва уже точно будет сомневаться в своих целях, если они были направлены против Хартфилии. Втесаться в дружбу легко, учитывая её настроенность к ней, а вот управлять этой дружбой… Господи, даже здесь ей надо выёбываться десятками вещей, прежде чем быть уверенной хоть в чём-то. Слишком тяжело, слишком муторно. Люси чувствует накатившую усталость. А может это алкоголь. Она давно не пила в расслабленной атмосфере, без попыток прятаться ото всех.  — Кажется, понимаю, — кивает в ответ.  — Удиви.  — Мм. ну чего ты?  — Да ладно тебе. Ты же знаешь о чём я, — Минерва откидывает голову немного и притягивает к себе подругу, обнимая крепко за плечи: она выпила меньше, но развязности стало больше. Хотя, резкие смены настроения от агрессии до всеобщей любви блондинку совсем немного напрягали. Невозмутимая-резкая Орландо лезет обниматься — а что будет, если напоить её сильнее?       Та хихикает, тут же пытаясь в серьёзность.  — Фу. Реально?  — Ну говори уже.  — Ладно. Ты хочешь закадрить её отца? — отец Лисанны старый противный дед. И это они не обсуждали его внешность.       Им с этого забавно скорее. Пусть и ожидаемо. Хартфилия смешливо хрюкает, тут же отдёргивая себя, а потом шутливо так отталкивает подругу, возвращаясь к тянущимся рукам через несколько секунд.  — Господи, нет, к чему это вообще? Я о другом, — брюнетка поднимает правую руку и оставляет на её щеке лёгкий поцелуй.  — Издеваюсь. И как тебе Драгнил? — Он секси, — лишь удивлённо таращится на подругу, пока блондинка кивает, словно подтверждая свои слова. — Этим всё сказано.       Развязность перерастает в усталость, они топтаться на месте, пытаясь размять совсем немного затёкшие ноги, но её так и клонит в сон сильно-сильно, и она даже жалеет немного, что решилась пить в такую жару, прекрасно зная, к чему это приведет — специально ведь согласилась, а теперь сомневалась в своём же решении. Господи, она ведь не так уж сильно и пьяна, к чему эта философия вообще! К чему ей мечты о неправде и попытки разгадать образ Минервы, с которой они делят на двоих сигареты и эту неприязнь к окружающим? У неё для этого есть Драгнил, даже Рэдфокс, и тот сойдёт, чего ей искать поддержку извне? Ненадёжную. Не для неё.       Смогла бы Люси Хартфилии подружиться с ней? Ей интересно, её до костей пробирает от этого странного любопытства в крови, которое душит её двумя руками, истязая, пытая, словно специально. Ну конечно специально, это ведь частичка неё самой — единое целое. Но всё равно это глупости, просто девичьи фантазии. У неё есть цель, в ней есть план. Или наоборот? Как сказать это правильно? А зачем ей говорить, если она думает?       В голове каша. Такая себе смесь умных слов, которыми здесь кидаются без остановки, и этой простотой в общении не с обществом. Общение с обществом, возможна ли эта фраза здесь? Применима ли?  — Я слышала, что он гей, — брюнетка привлекает её внимание и пытается уловить суть недовольства Хартфилии и её тихом бурчании под нос. Кто он? — Драгнил.       Неужели сказала это вслух? Или это у них такая связь?  — Что? Нет.  — Он гей. Как минимум я в это верю, — Люси фыркает, исключая глупость. Потом тянется к сумке, долго-долго шарудя вещами в поиске сигарет. Хочется.  — И почему же он гей?  — Люди говорят, что его ни разу не видели с женщиной. Даже в борделе. Или с борделя. А он здесь уже давно.       Конечно не видели, он ведь её ждал. Эта приятная гордость разливается по всему телу, так и норовя сказать об этом. Нет, она кричать готова от радости!  — Тогда почему он ко мне так клеиться?  — Ты не в счёт. Ты богатая. Очень богатая.  — Вау, спасибо, — наконец достаёт и предлагает подружке, получая благодарный кивок.  — А ещё очень красивая. Как с обложки. Хороший вариант для прикрытия.       А зажигалка? Приходится снова лезть вниз, пытаясь достать только что брошеную сумку.  — Не думаю, что он клеиться ко мне из-за денег. Он мне много чего рассказывал, и в деньгах он точно не нуждается, — она сверкает глазами, ловя чужой взгляд, а потом отводит свой, — И показывал тоже.       Та снова удивляется, пусть и немного гиперболизировано, но это смешит их лишь сильнее.  — И насколько много он тебе показывал?  — Не переживай, скоро будет достаточно.  — Не-а, он гей. Я тебе говорю.       Люси чертыхается и откидывает сумку назад, понимая, что зажигалка всё это время была у неё в кармане.  — Посмотрим что ты будешь рассказывать, когда я тебе детально опишу его член, — брюнетка смеётся, откидывая голову назад лишь сильнее и сжимая плечо Хартфилии. Какая же она сегодня тактильная.  — Ты мерзкая сучка, — Люси и сама заливается смехом, глядя на искорки в глазах Минервы.  — Могу нарисовать.       Они отодвигаются друг от друга, блондинка отходит немного в сторону и сладко-сладко тянется руками ввысь, чувствуя, как каждый её позвонок напрягается и расслабляется одновременно. Протягивает открытую пачку подруге (а подруге ли?), и получает довольный кивок – будет.  — Нет уж, изволь. Мне хватает Лисанны с его облизиваниями.  — Лисанна к нему ровно никакого отношения не имеет, — слишком резко и быстро.  — Оу, кто-то ревнует.  — Может быть, — она пару раз проводит пальцем и щёлкает кремнием внутри, прежде чем довольно подставить огонёк напротив лица подруги. Та щурит глаза и только растягивает губы в довольной улыбке, машинально пододвигаясь чуть ближе, — Тем не менее, когда он увидел её на балу, то даже не поздоровался. Вместо этого мы гуляли весь вечер. Вдвоём.  — Я так и знала, что она лживая сука.  — Она с таким лицом стояла, ты бы видела.  — Господи, я бы всё за это отдала.  — Могу напроситься, чтобы со следующей встречи с этой змеиной клетки меня забирал он. Вот это будет цирк.  — Я выпишу тебе чек.  — Главное, чтобы Джувия одобрила.       Минерва почему-то кривится от упоминания Локсар. В этот раз слишком уж реально, с недовольством и резкостью во взгляде. Она выдыхает дым резковато, и Люси только удивлённо поднимает брови. В плане, реально с удивлением, с напряжением.       Неужели тёрки с ней аж такие большие? Или это она корит себя за то, что она за Люси?  — Да пошла она. Знала бы ты, какое дерьмо она натворила, когда ещё дружила с моей мачехой.  — Я вся внимание, — Минерва лишь кривит немного губы и смахивает на пол пепел, после хмурит брови; Люси бьёт прямо в точку.  — Ой, знаешь, не здесь. В другой раз, ладно? Я смутно помню детали.  — Давай, это ведь для моей же безопасности.  — Да ну, — смотрит пустынно так, кусая губы, — Потом.  — Никого здесь нет, не строй из себя… — она обводит рукой всю её, — вот это.  — Я не хочу. Проехали. Не стоит об этом говорить.       Люси то ли цокает, то ли фыркает, то ли всё и сразу. Орландо как-то сжимается, ловя эти нотки обиды в голосе подруги.       Неужели её теперь бросят? Надо же было ляпнуть!  — Охуеть. Ты странная. Бесит.  — Да пошла ты… Не буду рассказывать, ты же разозлишься потом.  — Почему это?  — Не буду и всё.  — Стерва.       Она вздыхает. Минерва сомневается, она явно не уверена сейчас в своём решении. Но она знает. Причём, что-то до боли важное.  — У меня нет подтверждения этой информации. Просто слухи.  — Да не томи уже.       Брюнетка кусает палец и прячет взгляд где-то между ними, вздыхает, думает. Потом ещё раз смотрит на Хартфилию, сомневается, теряется. В итоге бормочет что-то себе под нос и ловит в лицо сигаретный дым подруги — злится ведь, и так понятно. Всё такое странное-странное, так оно на душе хорошо, но так и дерьмово.       Да уж, её точно разморила эта жара. Не стоило пить после паузы.  — Ты знаешь, как она познакомилась с твоим отцом? — она сдвигает брови, пытаясь вспомнить ту самую лепету Джувии. Да уж, ей очень повезло, что у папаньки умерла жена, потому что найти более подходящего момента соблазнить мужчину — богатого мужчину — очень сложно.  — Ну, она работала в пекарне неподалёку и завозила ему продукты, чтобы морально поддержать. Так они и сошлись.  — Да, только вот… Господи, как бы это сказать…  — Ну говори как есть, чего ты тянешь?       Минерва ругается, смотрит на то, как подруга привычно делает затяжку и ждёт, пока выдохнет наконец, ловя на себе заинтересованный взгляд. Она молчит, кусает губы и пальцы, мнёт во рту табак, вместо того, чтобы делать это всё правильно, и в итоге только прикрывает глаза: смирилась.  — Джувия была той, кто, ну… она сбила твою мать.       Она ещё продолжает говорить что-то в духе «Но это только слухи» и «Ты не переживай так сильно», но Люси её и не слышит. Вот же тварь.       Интересно, знает ли об этом Джуд? А что ещё интереснее, так это какая у него будет реакция, когда он всё-таки узнает. Это может сыграть ей на руку в случае чего. Очень может сыграть. Так что в критических ситуациях — она защищена, а это… обнадёживает. Нацу будет рад.       Вместо этого она ловит ещё пару успокаивающих фраз вперемешку с «Не стоило мне открывать рот», и поднимает свой взгляд к небу, стараясь не моргать: подруга, кажется, ведётся, наконец замолкая. Тишина. Только скрежет колёс и звуки города вдалеке. Хартфилия и не старается её нарушить, беззвучно курит свою сигарету до конца, пока пальцы не начинает обжигать, и умело затаптывает окурок носком туфли, ступнёй так влево-вправо покручивая.       Потом громко выдыхает последнюю затяжку.  — Пиздец.

***

      Когда Люси понимает, что хочет курить, хотя пропустила сигаретку ещё с сорок минут назад, то к горлу подступает странная паника. Потом она видит как Лисанна снова клеится к Драгнилу — вот же сука облезлая. Мужчина только вздыхает и время от времени она даже ловит его взгляд, так и кричащий о помощи, но, видимо, такова жаркая погода и эта нежность тени, поэтому Хартфилия только на эти мольбы хихикает и прикрывает лицо книжкой, утыкаясь уже который раз в лишённые смысла буквы: читать она не читает, только время от времени перелистывает страницы и вздыхает; а может ей просто хочется насладиться тем, как её мужчина немного страдает, разбираясь с настырностью их знакомой, знает ведь, что он сдерживается, чтобы не послать её в любой момент.  — Люси! Вот ты где, — блондинка только удивлённо хлопает книгой, тут же поднимая глаза: солнце слепит и ей приходится прикрыть лицо ладонью, ожидая, пока эти чёрные пятна не пройдут. Джувия, в красивом платьице, придерживает руками свою шляпку, новенькую, только сегодня купила, и как-то слишком уж воодушевлённо смотрит на свою падчерицу.  — Ты меня искала?  — Да, нигде не могла тебя найти. У тебя здесь хорошенькое место, неприметное, — в ответ кивает, — Прогуляемся?       Хартфилия совсем немного хмурится, скорее даже в опасении, а потом только натягивает на лицо милую улыбку и встаёт с кресла, оставляя роман там в надежде вернуться за ним в случае неудобного момента. Не нравится ей эта гадкая добродушность мачехи, что-то скребет изнутри. Может паранойя?       Локсар заводит разговор о моде и следующей теме обсуждений в их клубе, скорее ведя монолог и не нуждаясь даже в тихих фразах со стороны блондинки, Люси это даже устраивает, позволяя покрепче обнять женщину за протянутую руку, чтобы привести себя в чувство, и всё же до конца погрузиться в свои мысли. Себя она находит стоящей в тени парковки, спрятанной от лишних глаз. В голове одно чёткое «Пиздец».  — Я заходила на почту сегодня, — сказать ей особо нечего, поэтому девушка только наклоняет голову совсем немного, опираясь о стену клуба и ожидая продолжения этой фразы, — Я и твою корреспонденцию забрала.  — О, спасибо. Не знаю только кто мог бы мне написать…  — Твоя подруга, Леви. Ты извини, я случайно вскрыла письмо вместо своего, но я не читала, — на лице у Хартфилии это чёткое «Пиздец» тоже чуть ли не застывает, но она стойко расплывается в благодарностях и всё ещё ждёт чего-то в ответ, не зная особо, как реагировать, — Вот, держи.       Пальцы мнут бумагу слишком сильно — как выгнать этот гнев из себя Люси без понятия — потому что МакГарден, видимо, конченная тупица, раз не понимает нормальный человеческий язык. Ей ведь доступно объяснили и попросили отьебаться от Хартфилии ещё с полторы недели назад, если не больше. Ох, она лично подписала то письмо и лично следила за тем, как оно упало в почтовый ящик. Также она и проследила за тем, чтобы ей пришёл ответ — подруга не верила и спрашивала за что, она же отправила на тот же адрес вторую заготовку с абсолютно ясным моментом «Да пошла ты». И если уж она это не смогла понять, то у неё было много вопросов к этой дуре. Надо было и её грохнуть под шумок, одной больше, одной меньше, Гэзилу не принципиально.       Разворачивает, всё ещё держа на губах натянутую улыбку: «Знаю, у тебя теперь нет времени отвечать на письма таких, как я, но всё же, я хочу, чтобы у тебя осталась хоть какая-то память о нас. Отдаю тебе ту самую фотку, на которой мы обе вышли красиво и которую мы не могли так долго поделить — и мне даже почти не жаль (почти)», — долбанная сука.       Её лицо кривит от осознания, когда вместе с бумажкой ей дают и эту самую карточку, где сидят Люси и эта конченная Леви. В пижамах, они обнимаются и мило путаются в одеяле, пока вокруг них валяются подушки и перья: у обоих на головах жуткий кавардак и такие счастливые улыбки на лицах, щёки порозовевшие. Где-то внутри что-то щёлкает, замыкается осознанием того, что это прочитали, но в реальности блондинка только хмурится и грустно так вздыхает, всё ещё сжимая листок в пальцах. Джувия свирепа, её выдают глаза.  — Крошка, скажи мне, — она замирает, боясь даже вдохнуть. Надо играть дуру, — как лицо и фигура могут измениться настолько сильно за две недели, мм?       Люси только хихикает странно.  — Они и не менялись, — её хватают за руку с письмом, резко.  — Ты меня совсем за дуру держишь? — шипит. Падчерица только освобождается, недовольно сводя брови: блядство, надо играть в дуру.  — Я не хочу говорить о Леви, мы поругались, — Локсар особо не верит, делает шаг вперёд и заставляет её сдвинуться вбок, пытаясь придумать объяснение как можно скорее. Поток мыслей прерывает шум ветра вперемешку с пением птиц. — Она давит на жалость и пытается таким образом снова подружиться, потому что я теперь богатая.  — Что ты сделала с Люси Хартфилией?  — Я и есть Люси Хартфилия! — слишком резко, слишком по-злому, приходится возвращать эмоции под контроль. — С чего ты вообще взяла, что я — не она?  — Знаешь, может стоить пригласить твою ненаглядную подружку к нам? Вы так давно не виделись…       Люси на провокацию не ведётся, она только кивает головой, мол, давай, подстёгивая к действиям. Джувия это понимает, она видит в ней далеко не Люси Хартфилию и она давится тем, что не знает, как это доказать. Да, пригласит она Леви, и что? Что ей делать дальше? Откуда она вообще знает, что это действительно не качество фотографии? В этой игре ставки даже ощущаются по-другому, когда блеф от правды особо не отличишь.  — Я сразу поняла, что с тобой что-то не так, когда услышала твой голос. Если ты похожа на Лейлу, то это не значит, что Джуд не сможет увидеть в тебе самозванку.       Скрещивает руки на груди.  — Чего ты от меня хочешь? Я — Люси.  — Может и Люси, но не Хартфилия, уж точно не она, — мачеха вскидывает рукой, небрежно, — И даже не смей пудрить мне мозги, я устрою тебе ад, — резкий толчок руками, та только отмахивается, остервенело доказывая обратное самими глазами, — Кто ты такая и что ты с ней сделала?  — Я и есть Люси Хартфилия.  — Слушай сюда, я с тобой играть не собираюсь, ты ведь понимаешь, что я могу в любой момент позвать Джуда, да? Представляешь, какой скандал будет? Прямо в его любимом клубе.  — Ты не посмеешь, — голос уверенный, твёрдый. Она со своей точки не сдвинется, будет до конца стоять; словно насмехается.  — И почему же? — также дерзко, с надрывом.  — Потому что я знаю, что это ты убила Лейлу. Как ты думаешь, кому же он поверит: своей дочурке или любовнице?       Джувия белеет. Люси целиком хватает этого ответа.  — У тебя нет доказательств.  — Как и у тебя.  — Я не собираюсь делить с тобой деньги Джуда, и не надейся. Я тебя уничтожу, но своё получу.       Господи, ну серьёзно? Деньги Джуда? Что за бред…       Как ребёнку разжёвывать надо.  — Мне это неинтересно. Я просто хочу удачно выскочить замуж.  — То есть твоя цель — Драгнил?  — Да. Или любой другой, кто возьмёт меня замуж.       Они молчат с минуты две, смотря в разные стороны. Хартфилия пытается не думать о том как бы прибить Локсар и её любопытство вперемешку с желанием подгадить жизнь падчерице, мачеха же пытается думать о том, что делать дальше, потому что это… это не её план, это зря потраченные силы. Её окутывает чувство фейерверка, эта радость, ведь она — права, она может избавиться от этой меркзой сучки и не марать руки, она спасёт их с Джудом почти что брак, снова найдя мужчину в утешениях и близости, но она не может этого сделать. Откуда этой стерве вообще известно о том, что произошло? Повезло ли ей, что настоящая Люси куда-то делась? Что бы с ней она сделала? И как долго собиралась молчать эта?       Это не её план, это не то, что она себе вырисовывала. Почему Люси не бежит выдать её, девочка слишком похожа на Лейлу, чтобы тупоголовый старый хер ей не поверил, но она стоит здесь, разглядывая носки своих туфель и злиться, ох, как же она злиться! Джувия пытается собраться, она искренне указывает все мысли подальше, но в голове только одна, сияет ярче других: «Я права», и это так слепит, что она только смеётся странно так, наконец привлекая внимание Люси.  — Хорошо, это хорошо. Почему бы нам с тобой не объединиться? — та аж воздухом чуть ли не давится, наконец выплывая из этой постоянной ванильности и мягкости. Подобная строгость вперемешку с агрессией совсем немного настораживает, заставляя задуматься: давно ли она играет? Играет ли вообще? — Ты настроишь Джуда на женитьбу со мной, а я его — на твоё замужество с Драгнилом. И каждая добьётся своего.  — Но какая мне с этого выгода, если я не самозванка?  — Такая, как и мне, ведь я не убивала Лейлу.       Блять! Какого хуя всё идёт не по плану именно в такой момент? Тупая Леви, доступным же языком ей всё написала! Конченная идиотка!       Ох, Люси бы многое отдала за то, чтобы сейчас собственноручно придушить Джувию и свалить на кого другого, потому что эта её озадаченность вперемешку с триумфом на лице — просто вверх сегодняшнего пиздеца. Ей теперь и под дудку этой дуры плясать? Мало ей Драгнила с его постоянными «Улыбайся, будь лапочкой, люби людей»? Так нет, порадуй теперь и мамочку. Она только кивает.  — Я согласна. Это будет разумным в нашей ситуации.       Они пожимают руки.  — Идём. Нас заждались, — Локсар впадает в равнодушие, она никак не может совладать с эмоциями, оттого бесится и странно так кидается из крайности в крайность, дёргая ту за рукав. На губах девушки расплывается мягкая улыбка, такая приторная, что аж тошно.  — Конечно, мамочка.       Люси идёт неторопливо.       Вечером, когда уже все хотят расходиться по домам, оказывается, что многие друзья Джуда едут к ним, пропустить по-бокальчику и обсудить какие-то свои моменты, которые скучные и банально одинаковые. Блондинка, то и дело ловя себя на мысли, что Джувия её избегает, улыбаясь так наиганно этим старикам, только понимает, что злится сильнее положенного. Вот же конченая сука, как же она бесит.  — А знаешь, эти светские беседы так утомляют, — она оборачивается слишком резко, случайно ударяясь в плечо подошедшего мужчины, — Я тоже рад тебя видеть.  — Прошу прощения. Ты меня немного испугал, — пришёл Нацу. Да уж, он сейчас здесь не в тему. Даже Нацу не в тему, мм.  — Я не хотел, — она поднимает ладошку в извинениях, — Я так подумал, и решил, что не выдержу ещё одного вечера с этой компанией. Тем более, когда они то и дело обсуждают бизнес. Ах, бизнес, бизнес!.. Голова уже болит от бизнеса, мои телефоные счета всё растут и растут, а я тут! Застрял.       Он выдыхает как-то слишком грузно и кидает лёгкий взгляд на неё, ловя неудоумение девушки. Кто из них двоих отыгрывает образ лучше: соревнуются и соревнуются.  — Я это так, образно. Дома ждут. Да, семья ждёт, уже три месяца без меня. Но это так, отступление. Не стоит об этом думать, просто тебе доверяю. Странно, неправда ли? Сегодня я поеду кататься на своей яхте. У меня есть чудесная бухта, вокруг — тишина и природа. Океан спокоен, а вечерами редкие чайки летают, так близко, аж дух захватывает.  — Наверное, и вправду там так красиво.  — Присоединяйся! Моя дорогая Люси, ты всегда для меня желанный гость! — она сама только невинно так краснеет и перебирает пряди волос, закусывая губу. На её лице буквально написана эта неуверенность, эта скромность вперемешку с дрожью сердца, сомнение. Секунда. Игривость и лёгкость во вздохе заставляет Драгнила удивлённо замереть.  — Будет кто-то ещё? — он расплывается в хитрой-хитрой улыбке, с этими довольными нотками. Всё же спросила.  — Не думаю, нет. Не в этот раз.       Тишина между ними не угнетает, нет, она даёт время посмотреть друг другу в глаза и понять, к чему этот разговор. Её глаза светятся чем-то странным, а она сама только кивает, упорхая в неизвестность. Драгнилу большего и не надо — только идёт за ней, поспешно перебирая мысли в голове.

***

      Люси сидит не двигаясь, она вытягивает свои ноги на покрывале и наслаждается приятной прохладой морского бриза, ночного-интимного, только их. Её руки стоят немного за спиной, она специально расставляет их не сильно широко, потому что знает, что так выглядит красивее; при этом на них также особо не упирается, держа себя практически на весу, ведь так выглядит элегантней. Её голова откинута чуть вверх и вправо, чтобы смотреть на стоящего мужчину свысока даже находясь ниже, а на губах — ухмылка, лёгкая. Нацу и вправду не может оторвать взгляда, то и дело ловя переливы звёзд на блонде волос.  — Знаешь, здесь действительно красиво, пусть мы и спускались целую вечность, — он словно просыпается от этих слов, тихих-невесомых, опускает глаза на бутылку шампанского в руках и всё равно исподлобья поглядывает на женский силуэт: лунный свет умело подчёркивает все достоинства, шум воды дополняет.  — Я предлагал понести тебя, но ты сама отказалась.       Она фыркает, откидывается назад, держа себя на локтях: так ключицы кажутся красивее. Потом перекладывает ноги, одну сгибает в колене, ту, что дальше, вторую вытягивает чуть больше, натягивая носок.  — Просто поберегла твои силы.  — Мои? — он аж воздухом давиться, понимая двойственность этой фразы. Люси в ответ закусывает губу и совсем немного приподнимает брови, словно с намёком.       Драгнил смеётся, заливисто и бархатно. И вправду, силы ему в этот вечер понадобятся.  — Я хотел поговорить с тобой, — спокойно и ровно, как он всегда это делает. Девушка кривит лицо.  — Неужели светских вечеров тебе не хватает, чтобы наговориться? Мне начало казаться, что ты даже получаешь от этого удовольствие.  — Не сравнивай. Это другое.  — Ну почему же, мне временами даже забавно наблюдать за тем, как ты стараешься. Это действительно весело.  — Работа.       Хартфилии хватает одного слова, чтобы прошипеть что-то себе под нос и откинуться на спину, ложась удобно: а смысл стараться?  — Когда уже мы перейдём к действиям? Ты же знаешь, я в любой день могу начать, — она активно жестикулирует собственное удушье, — Уже по горло мне эти игры в актёрку.  — Ты ведь знаешь, что мы не просто так ждём, — приятный «чпоньк», но она всё ещё лежит, томясь в недовольстве. Драгнил разливает шампанское по бокалах и торжественно приносит ей, замирая блеклой тенью над хмурым лицом.  — Надоело. Заебало, Нацу. Меня это заебало!       Он кивает, видит, что вставать она не собирается. Поэтому садится на корточки, чтобы сравняться хоть немного.  — Не стоит портить атмосферу.  — Мх, — с рыком.       Драгнил ставит напитки совсем рядом и садится прямо на палубу, аккуратно перебирая ленточку на её платье — она всё ещё делает вид, что действительно разглядывает небо и мужчины рядом нет, но по разглаженной складке меж бровей видно, что не обижается. Поэтому невесомые прикосновения превращает во что-то более осязаемое, при этом ещё и наклоняясь поближе.  — Всё же, я скучал. По-настоящему, — ещё чуть ближе.       Хартфилия резко смотрит в его глаза, сдерживает на губах приятную улыбку и действительно приподнимается совсем немного, словно неосознанно.  — Ты думал обо мне? — кивает, прежде чем ответить.  — Да. Слишком часто, — Люси обратно становится на локти, поворачивая голову вбок.  — И ты ждал нашей встречи?  — Я считал дни, — она приподнимает голову, он же свою опускает. Их лица совсем близко, согревают друг друга дыханием.  — Правда?       Мужчина не отвечает, он мягко прижимается губами к девичьим, бесстыдно поглаживая её ноги: снизу вверх, он вызывает мурашки по всему телу своими горячими ладонями и заставляет сжимать в пальцах рубашку, оставляя некрасивые вмятины — кажется, даже причин ругаться потом не будет, учитывая, как увлечённо он рассказывает ей о том, насколько она хороша, выводя буквы по телу. Нацу умело развязывает бант платья, он расстёгивает пуговицу где-то возле шеи и упивается пальцами в затылок, притягивая ближе. Люси не сопротивляется, она и сама тянется руками к его телу, проводит подушечками-краешками пальцев по телу, от плечей и ниже, специально задевая ногтями краешек шорты вместе с резинкой, дразнясь. В ответ он тянет за волосы, совсем чуть-чуть, чтобы приятно, и резко сжимает её грудь, вызывая стон прямо в губы.       Хорошо. До дрожи в коленях и этого странного тремора рук, пока они пытались снять одежду. Тела блестят от страсти и этого странного томления, когда не знаешь куда деться от агонии чувств внутри и снаружи.       Она ждала этого. Господи, как же долго она томилась в ожидании этого момента.       Нацу вытягивает презерватив из кармана шорт уже почти что открытым, но Люси даже особо и не задумывается об этом, вообще забыв о том зачем он нужен. У неё в голове только одно — эта пустота с животным рвением получить то, что она желает, поэтому девушка только оставляет бесстыжий засос на его плече, очерчивая мышцы языком, ему жарко. Жарко настолько, что он чуть ли не наваливается на неё всем своим телом, чуть ли не душит в этой страсти, давясь ощущением того, что ему нужно, вот просто необходимо поделиться этим жаром, этим рвением, она даже не пищит, только стонет от этой близости и проводит ногтями по мокрой спине, скользя пальцами вдоль мужского позвоночника. Волосы её размётаны, они блестят отблесками всего и сразу, запутанные в разные фигуры, они заставляют Драгнила то и дело зарываться в них пальцами, не давая возможности наконец сосредоточиться на чём-то одном: ему хочется всего и сразу, одновременно.       Люси выгибается, она ёрзает под ним и жмётся сильнее, заставляя член пульсировать до невозможности, а он всё тянет и тянет, он оставляет отпечатки пальцев где-то на предплечьях, на талии, на груди, он издевается, а она дрожит уже от подобных игр, пытаясь отомстить громкими стонами и поцелуями развязней, грязнее, когда разум мешается со звуками и чужими прикосновениями.       Входит он резко, скорее заставляя откинуть голову назад и вдохнуть без права на выдох, он берёт, властно и чётко обозначившая рамки. Девушка и не спорит, она только сжимает пальцы на ногах от изнеможения и бормочет что-то под нос, непрерывный поток слов с мольбами и благословениями, где нет определённой точки. Нацу замедляется, он делает толчки рванными и резкими, но такими редкими, что она только сдавливает ноги вокруг мужских бёдер, ловя эту хитрую ухмылку и то, как он пытается отдышаться где-то в её груди: аккуратно слизывает выступившие капельки пота и переключается на соски, истерзая её всю; Хартфилия громко ругается, когда слова перерастают в стоны и руки находят успокоения только между шеей и короткими волосами.       Потом снова привычный темп, потом попытки отдышаться и жёсткие доски палубы под лопатками, потом волны качают не толку яхту, но и её саму, унося сознание куда-то слишком далеко.       Сбивчивое дыхание сменяется криками и клятвами о чём-то невозможном, потом таким же резкими скачками сердце, ещё чуть позже — тысячами огней перед глазами.       Тишина. Шум воды и редко пролетающие чайки.  — Нацу, — он лениво открывает один глаз, пытаясь глянуть на Люси, на её лицо, на саму её откровенность в этот момент: ухмыляется себе, ведь она с ним, здесь, сейчас и всегда; мягко проводит рукой по блонду волос.  — Мм? — она молчит, зачем-то тяготит время и безмолвно глядит в небо, усыпанное звёздами, выискивая что-то своё в мириадах над ними двумя.       Люси закрывает свои глаза, прячет отражаемые блики ярких светил, тревожные разве что от тихих всплесков океана в этой бухте, трепетно-воздушно проводит самими лишь кончиками пальцев по торсу мужчины, так будоража-встрепыхая, потом более осязаемо пробегается вверх, по шее и аж до скул, гладит щёки с лёгкой-незаметной щетиной, очерчивает линию подбородка, гладит сухие губы — те мягко расцеловывают тонкие девичьи пальцы, даже не дрожа от их холода; просто молчит, не желая тратить эту тишину на разговоры, пусть и хотела сказать что-то действительно важное хотя бы для неё.       Блондинка вздыхает: и непонятно даже как, теряясь между замиранием и недосказанностью. Драгнил обнимает сильнее, понимая, что холодно и промозгло, а подобные покатушки надолго — не лучшая из его идей; ещё раз опускает свои глаза и не смеет отвести взгляда от нежного образа его девушки в своих руках.       Вдох. Лёгкая щекотка по её же рёбрам. Хихиканье.       Они теряются в поцелуях, тянутся друг к другу так, словно живут только сейчас, там на берегу смерть-разлука, и только здесь у них есть шанс хоть на что-то. Потом ещё ближе, ещё жарче, ещё страстнее. Люси растворяется в мужских объятьях, в звуках волн и тихом скрежете сверчков, вряд ли слышимых в другом месте этой бухты.       А потом снова закрывает свои глаза и мягко улыбается, выводя узоры-кружево на мужской груди: немного щекочущие, но до одури будоражащие своей реальность, осязаемостью.  — Нацу, — она зовёт его, так ласково и легко, бросает это имя в водную гладь и выжидает эту смертоносную паузу, дыша через раз, — нам надо убить Джувию.