Фонтан

***

      В июньский тёплый летний вечер, Когда деревья расцвели, Сказала, что не до него, Что можем утонуть в любви.       И это было очень мило — Янтарный свет в её глазах… А оттого совсем невинно Звучали чувства на устах.       Тот миг прошёл — прошли и чувства, Пропала сладость на губах. Теперь в душе её другие, Голубоватые глаза.

      Любовь ушла, ушло и лето, Последний гром уж догремел. Корит себя беднáя дева, Корю себя и я… увы.

      Мы были слишком молодые, Слишком рвались куда-то вдаль. Теряя всех, кого любили… Теперь уж на дворе февраль.

***

— Саша! Привет! — радостно воскликнула рыжеволосая, ускоряя шаг, раскрывая дружеские объятия. — Привет, — пробормотал он в ответ, зарываясь носом в пахнущие фруктовым шампунем волосы. Крепко сжал в объятиях, из-за чего Алёнке стало немного неудобно.       В парке, на удивление, было достаточно тихо. Девушка не увидела ни тележку с мороженым, ни толпы самых разнообразных сказочных, вечно снующих туда-сюда. Она заподозрила, что всё это не просто так, и оказалась права, ведь Саше такая обстановка была явно на руку — он уже давно хотел признаться девушке в чувствах. И сделать это именно около городского фонтана, где обитала волшебная щука. Парень думал, что сказочная рыба принесёт ему удачу и добавит смелости.       Наконец выпустив подозрительно оглядывавшуюся по сторонам Алёнку, он прокашлялся, обращая её внимание на свою персону. Парень улыбнулся, а рыжеволосая удивлённо округлила глаза, принимая красную розу, которую фокусник достал буквально из воздуха.       Красивый цветок, соприкоснувшись с нежной девичьей кожей, своими шипами поранил её, принося небольшой дискомфорт. Но девушка и виду не подала, чтобы не огорчать факира. Она выдавила благодарную счастливую улыбку. — Алёнка, — начал он, волнительно переступая с ноги на ногу. — Я держу это в себе с самой первой нашей встречи, думаю, что сейчас самый подходящий момент.       Улыбка рыжеволосой стала чуть нервной, но Абрикосов этого не заметил, а если и заметил, то не подал виду, так как сам очень волновался. Неловко почесав затылок, он продолжил. — Ты — самая прекрасная девушка из всех, которых я когда-либо встречал. Мне нравится в тебе абсолютно всё: твои шелковистые рыжие волосы, твой голос, смех, а главное — твои чудесные карие глаза! Я люблю тебя уже давно и хочу узнать… ты будешь моей?       Повисла неловкая пауза, создавшая напряженную атмосферу. Она явно затянулась, но Алёнка не торопилась отвечать. Девушка догадывалась о чувствах лучшего друга к ней уже давно, но…       Абрикосов заметил, что она уже несколько секунд смотрела вовсе не на него, а куда-то за его спину. Вернее, на кого-то. С такой нежностью, что он догадался, на кого, но решил не оборачиваться. Рыжеволосая, опомнившись, отвела взгляд, заметив, с какой грустью на неё смотрит Саша. Пытаясь унять бешено стучащее сердце, она неуверенно прошептала: — Да… да, я согласна…

***

She told me that she loved me by the water fountain. (У фонтана она сказала, что любит меня…) She told me that she loved me and she didn’t love him. (Сказала, что любит меня, а не его…) And that was really lovely ‘cause it was innocent… (И это было действительно мило, потому что невинно…) But now she got a cup with something else in it… (Но сейчас её чаша наполнена чем-то другим.)

***

— Владик! — Алёнка подбежала к темноволосому парню, обнимая, боясь отпустить и осознать, что это лишь сон. Но прикосновения его холодных пальцев были реальны. — Я здесь, я здесь, — прошептал он, обнимая в ответ, вызывая мурашки на её теле. Девушка вздрогнула, пытаясь унять стайку бабочек в животе.       В четверть одиннадцатого всё становится как-то размыто. Он нежно трогает её, а она поддаётся ближе, забывая, что сейчас должна быть у фонтана, где мы договорились встретиться.       Но она не отходит, не бежит со всех ног с криком «опаздываю!». Ведь с ним она чувствует себя нужной. Влад шепчет что-то ей на ушко, а она улыбается и слушает, хотя знает, что не должна этого делать.       Мысли становятся туманными, когда он аккуратно подводит её к большой кровати, целуя нежно в губы. Искусства чувств, красивые изгибы… Он словно изучал её касаниями рук, проводил кончиками пальцев по обнажённому телу. Очерчивал невидимыми линиями границы дозволенного — границы, которые она ещё никому не позволяла пересечь и никогда не позволит.       И сейчас, лёжа с ним в одной кровати, пытаясь унять учащенное дыхание, она гладит его медленно вздымающуюся грудь, чувствуя, что никогда больше не будет чувствовать себя одиноко. Она нужна. Ему.       Нежно целуя засыпающую Алёнку в лоб, он засыпает и сам, тоже чувствуя себя нужным. Ей.

***

      Теперь, спустя несколько лет, мы встретились. Алёнка гуляла с маленькой рыжеволосой девочкой. Малышка взглянула на меня своими неоново-голубыми глазами и улыбнулась, когда мама потрепала её по кучерявой голове.       Я упустил её тогда, но лишь совсем недавно понял, что всё, что не делается — делается к лучшему. Я поступал не так, как мечтала она. Любил не так, как мечтала она. И думал тоже не так. Это заставляло её чувствовать себя несчастной, а я был слишком молод, чтобы понять такую простую вещь. Да и глаза у неё вовсе не карие, а янтарные.       Мы стали хорошими друзьями. Я от всего сердца, словно свою, полюбил их дочь. Сейчас мы все хорошие друзья, а я понимаю, что о большем не мог и мечтать.       Я безмерно счастлив.