Сказка о смертной хладной, бессмертном лисе и ангеле-защитнике.

Душа моя сидела на дороге и постоянно язвила по любому поводу. © Арбитр; Андрей

***

      Хантер Гилберт была… Ну, странной. Терпеть не могла платья и не пропускала ни одной вечеринки, если для этого, конечно, не было никаких серьёзных обстоятельств. Ну там, помощь отцу в его клинике в Уитморе. Или отлучка в Бостон, чтобы посмотреть, как там живут люди, в обществе которых Хантер проведёт несколько долгих лет. Очередная такая отлучка буквально спасла ей жизнь, ведь сейчас она на сто процентов была уверена, что погибла бы вместе с родителями, которые на самом деле дядя и тётя, ведь Стефан бы первой вытащил Елену. И не то чтобы она злилась на неё за то, что она выжила, а родители нет. Точнее, уже давно перестала злиться. Просто было тяжело. Хантер бы сказала — очень тяжело.       Тётя Дженна… Она была из тех людей, которых Хантер старалась сторониться. Наивная, верящая буквально во всё что скажут и влюбчивая. Такой же была и Кэролайн, типичная розовая Барби, с которой она всё также старалась сводить общение на минимум. Да и по достижению шестнадцати лет, с ней, Хантер, стали происходить странные вещи. Странные, даже по меркам сверхъестественного мира, в который она невольно была погружена. Видеть воспоминания через прикосновения — ненормально. При малейшем раздражении заставлять лампочки лопаться — ненормально. Так сильно желать, что всё тут же сбывается — ненормально. Шейла Беннет сказала сразу — в ней нет ведьмовской крови, что-то иное раскрыло ей эти способности. Хантер тогда даже пошутила про антихристов, за что получила полный укора взгляд Миранды и снисходительный Шейлы. Снисходительный и, чёрт возьми, сочувствующий. У Хантер было такое чувство, будто она знала наперёд всю её жизнь. Было жутко.       Хантер Гилберт боялась вида собственной крови, красила светло-русые волосы в ядерно-рыжий цвет и носила линзы карего цвета. Хантер Гилберт была гаптофобом, ненавидела литературу и сторонилась чересчур активных чирлидерш. Хантер Гилберт была сама себе на уме, не имела друзей и влюбилась в мужчину на портрете, когда посещала художественный музей Сан-Диего в свои пятнадцать. Хантер Гилберт была против вампиров в их доме, выливала весь алкоголь в раковину и любила проводить время в единственном, до поры до времени, конечно, защищённом от вампиров месте — домике Гилбертов у озера. Хантер Гилберт сравнивала себя со своей матерью, от которой была лишь фотография, любила картошку фри с огромным количеством кетчупа и убивающе смотрела на каждого, кто говорил ей как правильно.       Хантер Гилберт это я.       Я, крадущаяся мимо благополучно уснувшего Майклсона к душевой, только в его рубашке, застёгнутой лишь на три пуговицы. Я, с интересом осматривающая подаренный мне кулон в виде витиеватой буквы М, будто из хрусталя и кровью вампира внутри. Я, пропавшая три месяца назад из ванной в собственной квартире Бостона.

***

      Эва бесилась, рычала и вкладывала все свои силы, но добраться до девчонки не могла. Она была будто окружена защитной сферой, которая не пропускала никого, кто хотел рыжеволосой девке навредить. Ни один демон, призванный Эвой не мог разрушить эту стену между ними и помочь ей убить определённо сильную девушку в одной лишь рубашке. На ней не было даже нижнего белья, чёрт возьми, а она лежит тут уже третий месяц и не умерла от переохлаждения. То что за рыжей сукой стоит кто-то очень сильный Эва поняла не сразу. Она считала, что это её собственная сила защищает её от недоброжелателей, но рано или поздно она должна была пасть! Но защита даже не пошатнулась, если конечно не стала сильнее. Эва удручённо села на кресло около дивана и внимательно осматривала своего недруга. Визуально высокая, с неплохой и спортивной фигурой, видно крашенными волосами. Светлые корни уже прилично отрасли и называть неугодную девчонку рыжей уже не было оснований. Милое личико с россыпью родинок и кулон светло-красного цвета в виде буквы М между грудей. Кто она вообще такая и откуда имеет таких могущественных союзников?       Уединение Эвы прервал появившийся перед ней демон, оповестивший её о прибытии гостей, среди которых был Винчестер младший. Она кивнула и ненавистно посмотрев на рыжеволосую суку покинула дом даже не закрывая дверь, позволяя холодному воздуху пробраться в и без того не тёплую комнату.       Хантер открывает глаза и начинает судорожно кашлять. На языке всё ещё присутствует вкус мятной зубной пасты, от чего Гилберт недовольно морщится. Холод пробирается сквозь мгновенно ослабевшие щиты и касается обнажённой кожи Хантер, отчего та обхватывает себя руками, в тщетной попытке согреться. Обветшалый дом с давно прогнившими полами и ободранными обоями нагоняет тоску. Привыкшая жить хорошо с раннего детства Хантер недовольно осматривает дом, сильнее запахивая тонкую рубашку. Ветер касается бёдер, заставляя их покрыться мурашками. Она дрожит от холода, однако на грязном диване хоть немного теплее чем на улице. Однако она не может оставаться тут вечно, верно? Гилберт закрывает глаза и просит-просит-просит хоть какую нибудь одежду. Всё что угодно, что можно нацепить на ноги, чтобы не сдохнуть от переохлаждения и пневмонии. Впрочем, если она выпьет ту кровь из кулона, она быстро излечится и её ещё довольно длительное время не коснётся ни одна зараза — кровь Кола не потерпит конкурентов. Хантер хихикает и вскрикивает, когда один из ящиков комода позади неё с шумом открывается. Она опасливо поворачивается и встаёт с дивана, маленькими шажками подходя к старому, разваливающемуся предмету мебели. Внутри лежат мужские штаны, больше ей размера на два, если не три. Хантер мученически стонет, но всё же натягивает на себе «весёленькой» жёлтой расцветки штаны. Затягивает их на талии найденным облезлым ремнём и тоскливо смотрит на босые ноги, пальцы которых уже через полчаса будут привлекательного синего цвета. Однако в доме ничего нет и ей ничего не остаётся кроме как выйти на улицу и следовать в сторону истерических криков. Отчего-то длинные волосы лезут в рот и глаза из-за ветра и сейчас она жалеет, что не приняла ехидную шутку Ника всерьёз, и не остригла волосы ещё короче.       Кричащая девка находится в объятиях высокого парня, рассеянно слушающего сбивчивый рассказ шатенки. В паре шагов от, стоит парень, гораздо ниже этого фонаря и выглядит он… Ну, как Джереми после смерти родителей. Как наркоман, которому срочно нужна новая доза. — Ну и компания собралась… — выдыхает Хантер и идёт вперед, догоняя чудо-компанию обдолбышей, чем-то напоминающих ей компанию анти-Клаусников. Когда шаги лося становятся всё более широкими и быстрыми, Хантер не сдерживает и возмущённо кричит «эй!», злобно глядя на обернувшегося высокого парня. Всё же было нормально последние пару лет, что началось то… — Накаркала… — с тоской думает Хантер, глядя на шатенку-истеричку и знакомого парня-охотника, которого видела в Сан-Диего в свои пятнадцать. Помнится тогда, его отец странно на неё поглядывал. Психическая семейка…       Парень её очевидно не узнаёт и пялится таким смущённо-удивлённым взглядом, что хочется ему треснуть. Никогда не видел босых девушек в мужской одежде, что-ли?! Хантер подходит ближе, поджимая пальцы от невыносимого холода, но не успевает открыть и рта, когда за углом слышатся очередные крики, только на этот раз мужские. Она закатывает глаза и вцепившись до побелевших пальцев свои плечи, со всей возможной на данный момент скоростью идёт за обдолбанным трио, проклиная того кто это сделал. Чёртов шутник, найдёт — засунет в его задницу петарды и подожжёт. У Хантер и так нервы ни к чёрту после всей этой многогодовой заварушки в Мистик-Фоллс, а тут её ещё и похитили неизвестные силы, отправив к подозрительной наружности людям.       На крыльце одного из домов обнаруживается парень-афроамериканец в военной форме США и блондинка вся в чёрном. Хантер вздёргивает бровь, явно не понимая, как такая разномастная шестёрка собралась в этом городе-призраке. — Главное никого не коснуться, - мысленно напоминает себе она и тяжело вздыхает, закрывая лицо руками. Слабо светящее солнце, скрытое за хмурыми облаками, касается своими лучами бриллианта в кольце на её безымянном пальце, что Эва завистливо приоткрывает рот. Как она раньше не заметила на рыжей сучке такую красоту, явно стоящую больше, чем пятнадцать её зарплат. Хантер, заметившая повышенное внимание к своему помолвочному кольцу, быстро убирает левую руку в карман штанов и хмурит брови. Как бы ей не отрубили палец, чтобы заполучить его… Сэм, заметивший перемену в настроении смутно знакомой ему девушки, поворачивается обратно к новоприбывшим.        — Хантер Гилберт. Я… Все мои желания сбываются. Чтобы я не захотела. Это конечно не как в Гарри Поттере, пожелал пирожное и тебе его притащил эльф прямиком из Хогвартской кухни, но на сдаче зачётов это очень помогало. Да и в целом по жизни. — Хантер старается выглядеть как можно более спокойной. Она не может и не собирается верить этим людям, которых она встретила впервые в жизни. Ладно, Сэма она видит второй раз, но это не отменяет того факта, что за семь лет изменилось оч-чень многое. Лицо Сэма принимает задумчивое выражение, появляется складочка на лбу от нахмуренных бровей. — Июль две тысячи третьего. Сан-Диего, Калифорния. Мыслительный процесс на твоём лице конечно забавен, но у нас есть более насущные вопросы, Сэм Винчестер. Или лучше — Сэмюэль Хэмилл? — Сэм забавно краснеет, а Хантер, довольная произведённым эффектом, отворачивается от смущённого и сбитого с толка Винчестера. Взгляд скользит по полуразрушенным домам, и блин, нет ни одной машины, чтобы свалить из этой дыры. — Где мы, кстати? И где весь снег? С каких пор, в середине февраля так сухо… и тепло? — Хантер замолкает, когда видит ошарашенные взгляды новых знакомых. На мгновение она теряется, но быстро берёт себя в руки и вопросительно смотрит на каждого.        — Хантер, какое сегодня число?        — Семнадцатое февраля две тысячи одиннадцатого… — она непонимающе хмурится и метается взглядом от мрачного лица Сэма к удивлённым и неверящим лицам других. Хантер невольно отступает назад и ей плевать, что сейчас бы Клаус пустил издевательскую шутку. Она одна, в неизвестном ей месте, практически голая и беззащитная, да еще и явно потерявшаяся во времени. Не сейчас быть сильной и стойкой охотницей*, можно и побыть напуганной мышкой.        — Сегодня десятое мая. — качая головой сообщает Сэм и уже готов к новым истерикам, всё же, провести несколько месяцев непонятно где, а когда для тебя проходит всего пара минут, это страшно. И она уже начинает закипать, вот только…        — Твою мать! Я пропустила три месяца занятий! Как мне теперь сессию сдавать? А экзамены? Чёрт, профессор Хэммис меня точно завалит по уголовному праву… Для него даже смерть не является уважительной причиной пропуска занятий. Если ты помер, тебе всё равно надо идти на лекцию. — Хантер хватается за голову, сжимая отросшие светлые пряди. Зелёные глаза лихорадочно горят. — Мне конец. Пойду работать официанткой в кафе.        — Ты вот какие побрякушки носишь, вряд ли тебе придётся работать вообще. — ехидно тянет Эва, не обращая внимания на удивлённый взгляд Сэма. Всё же женское начало взяло над ней верх, и яд готов литрами литься из её рта. Хантер оставляет бедные волосы в покое, и гордо приподнимает подбородок, незаметно расправляя плечи. Сейчас, даже в этих несуразных жёлтых штанах, босая и еле прикрывающей её тело рубашке, она выглядела как та же Кейт Миддлтон. Всё же житьё с Майклсонами, которые веками были «аристократами», дало свои плоды. Можно выглядеть как королева даже в мешке из-под картошки.        — В отличии от некоторых, у меня есть мозги и я ими удачно пользуюсь, раз в скором будущем собираюсь получать второе высшее образование. А замуж я выхожу не для всех этих побрякушек.        — Так дамы, брейк. — между уже разъярённой Эвой и убийственно спокойной Хантер встаёт Энди, с всё ещё подрагивающими от нескольких косяков руками. Гилберт насмешливо фыркает, наблюдая за покрасневшей шатенкой.        — Может, ты нам уже расскажешь что к чему и почему? — спрашивает она, поворачиваясь к Сэму.       Этот рассказ обещает быть насыщенным.