И даже костей от тебя не осталось

Лео скучает по Кирку. Капитан-заноза-в-заднице с голубыми глазами ребенка мертв, космос поглотил его и даже не подавился, а она, Лео Маккой, осталась со своими костями и своей болью. Од-на. Так, как и прежде. Только вот теперь привыкать к этому труднее. Джим в ее жизнь ворвался солнечным вихрем, выжег ее ядовитые усмешки мягким теплом, заставил поверить в дружбу и еще хрен знает во что. Научил заботиться и беспокоиться искренне, а не в рамках выбранной, альтруизм на автомате предусматривающей, профессии. Сколько раз она его латала-зашивала, сколько раз они ругались – из-за ерунды, из-за серьезных вещей… Или из-за неумения капитана быть серьезным. А он ведь умел, оказывается. Джим всю свою жизнь носил в черепной коробке вину за смерть отца, за собственное несовершенство, и потому отдал свою жизнь без колебаний. Во благо его новой семьи, экипажа. Только Лео Маккой не вписалась в расчет.

***

В электронной медкарте значится – «депрессия средней тяжести». Лео сама поставила диагноз и наотрез отказалась от помощи коллег и двухнедельного отпуска, игнорируя ворчание Спока, что стал словно каменным изваянием теперь. Маккой знала: едва сойдет на Землю – непременно сорвется и поедет туда, к нему, в Айову. Только Кирка там больше нет. Нет даже камня могильного. Ни-че-го. Лео беззвучно воет в собственной запертой каюте, кусает пальцы, сжатые в кулак. Больно, больно, больно. «Джим, пожалуйста, ну хоть раз не будь таким непроходимым идиотом. Вернись!»

***

Ночью, кажется, кто-то трясет ее за плечо. Лео знает, что открывать глаза нельзя – реальность ворвется в разум беспощадно, раскрошит хрупкую иллюзию близости утраченного. Она судорожно обнимает собственное одеяло и думает о том, что от него почему-то пахнет Кирком, хотя они даже никогда не спали вместе в ее постели. Утром в ее каюте – разумеется, никого. Лео Маккой неожиданно подает прошение об отставке и возвращается на Землю к дочери. Она не хочет сходить с ума из-за капитана, потому что капитан этого не хотел бы. Новую страницу будет трудно начать в сотый раз, но Лео Маккой знает: там, среди мертвых звезд, в сиянии дремотного космоса, в нее непоколебимо верят.