лучше не просыпаться.

Чёрные кудри переливались в какой-то неведомый серый на испепеляющем солнце. Глаза такого же угольного цвета совсем не хотели открываться, а руки то и делали - искали чужую, до боли знакомую, талию партнёра. Его белокурая макушка, вечно улыбающиеся глаза и беззаботная улыбка - это однозначно лучше будильника. Но обоим совсем не хотелось просыпаться, они лишь сомкнули руки в крепкий замок и продолжили валяться в кровати, словно коты на солнце. Будильник уже прозвенел девять утра, но парни так и не поднялись, они пропустили день учёбы. Сонные губы блондина добираются до шеи Киёми и начинают вибрацией шептать: «Оми-кун, мы опоздаем, если не встанем сейчас». «Дурачек, мы уже опоздали, давай просто продолжим спать» – отвечает ему брюнет и всё глубже зарывается, то ли под одеяло, то ли в объятия Тсуму. «Хотелось бы навечно продлить этот момент» – мысли такого характера крутились в голове Сакусы. Мыслей в голове блондина не было совершенно. Абсолютно никаких. Ведь и самого блондина, как материального тела, не было. Это всё чёртов жуткий сон. Опять. На улице ещё не расцвело, лишь только светает, отчего создается ощущение вечера. По белоснежным щекам брюнета стекают ручьи слёз. Невозможно так быстро отпустить человека, которого любил в этом мире даже больше себя. Единственная поддержка и радость этого мира совершила самоубийство в собственном доме, написать в записке краткое «Прости, я не вывез». Эта фраза крутится в голове уже сколько недель, а в глазах то и дело, мелькают кадры окровавленной руки парня и такого же лезвия в ослабленной правой. Его слёзы, что так непривычно было видеть. Он ведь никогда не плакал. Он всегда старался поддержать или дать совет. Он никогда не просил ничего взамен. Это чудо, а не человек. Но как и чуда, его нет. Есть лишь воспоминания и недописанные стихи. «...мысли бьют в голову молотом а за стеной опять соседи пьяные кричат на кухне вроде бы всё есть и чай, и чашки, даже ложки но всё давно уже не так весна проснулась слишком рано и слишком рано пробудила чувства остальных они кричат, и бьют и выгоняют с ранами друг друга, и меня им не понять...»