Addiction

— Привет! — женский тонкий голос разносится по дворику, словно пение соловья. — Меня зовут Суяко. — Девушка весело улыбается, вытягивая руки вверх к солнышку. Её смоляные волосы были собраны под косынкой из белого хлопка, а на лице сверкало счастье. Радость от того, что солнце светит. — Приятно с вами познакомиться, Суяко-сан. — Рен склоняется в традиционном поклоне перед хозяйкой дома, приложив руки к грудине. Её волосы теперь собраны в пучок, а не в хвост, как было раньше, а кимоно поменяло цвет с чёрного на нежно-голубой. — Я благодарна вам за гостеприимство. — О, да брось ты, Рен-чан! — Женщина весело замахала рукой, краснея от таких любезностей. — Просто Суяко. — Она указала рукой на чашку чая, от которого пахло мятой. — Вот, — в руках у демона оказался напиток. — выпей со мной чаю. — Эм, — Рен бросила взгляд на Ёриичи, который никак не следил за ней и явно не собирался помогать ей. — хорошо, Суяко-са… Суяко. — Совсем другое дело! — девушка всплеснула руками, радуясь ещё одной девушке, а то только мужу друг был. — Ёриичи-сан, а как вы встретились? — никто кроме Рен не отметил этого, но…глаза хозяюшки опасно заблестели. — В горах. — он давал размытые формулировки, не желая пугать девушку. — Она заблудилась. — Надо же! — Амари саркастично подметила про себя, что нет, не потерялась, но прирезать её очень даже планировали… — А вот и я! — со стороны сарая раздался голос Сумиёши, который, по-видимому, уже закончил с дровами и пристройка, в которой мылись жители домика вовсю дымила паром из трубы. — Долго? — Не поверишь, милый! — она состроила издевательскую улыбочку. — Я уж думала, что состарюсь. — Ээ? — Сумиёши был похож на ребёнка своим поведением и энергией. Рядом с ним даже Рен перезагружалась от мрачных мыслей. — Эх ты! — на его бурчание и Суяко, и Ёриичи, и Рен засмеялись, а через минут пять смеялись уже все четверо. — Иси! — раздалось около демона. — Иси-Иси-Иси! — Рен повернула голову в сторону звука и увидела ребёнка, совсем ещё кроху, которая резво тянула Цугикуни за юкату. — Ох, кто же тут у нас? — комично спросила мать у ребёнка, который всё не отпускал одежду Ёриичи. — Рен, а это наше солнышко и принцесса — Сумире. — важно представил свою дочурку Сумиёши, а та также важно агукнула и снова потянула руки к мечнику. — Иси! Иси! — Ёриичи поднял её на руки, осторожно обхватывая руками её тельце. — Тать! Тать! — … — Ёриичи каменным лицом смотрел на ребёнка в своих руках. Рен даже успела засомневаться, но дитя подняли в воздух и стали плавно качать над головой. — Уи! Клуто! Уа! — ребёнок смеялся, счастливо хохоча от удовольствия. Родители что-то говорят под веселый смех дочери, а Амари удивлённо замечает, как меняется Ёриичи. С каждым новым смехом девочки его лицо всё больше оживало, а глаза, казалось, сейчас заплачут. Она невольно сравнила Ёриичи, которого узнала за несколько часов, и человека, который качал Сумире сейчас. Два разных человека. Демонесса невольно улыбнулась, глядя, как охотник расцветает под смехах светлой девочки и, наверное, вспоминает что-то невероятно важное для него. Ёриичи качал девочку, гадая…а какой бы ребёнок был у него и Уты? Мальчик или девочка? Чтобы он любил делать? А хохотал бы также, когда он бы брал его на руки? Какие были бы у него глаза? Такие же прекрасные, как и у матери или его? Эти мысли мучили его не первый год. Он не мог отпустить память о той, которую так любил. Ёриичи считал забвение предательством. Ута…он скучал по ней каждый день. Интересно, чтобы она сказала, узнай про то, как он живёт теперь: словно жалкий призрак живого человека. Наругалась или бы грустно улыбнулась? — Дети вас любят, Ёриичи-сан! — эта фраза, случайно сказанная Суяко, разрушила атмосферу веселья и это поняли все четверо. И даже если Цугикуни улыбнулся, то его улыбка была кривой, что поняли и Суяко, и Сумиёши, и Рен. Охотник передал ребёнка матери, которая не смотрела ему в глаза, почему-то чувствуя свою вину за слова. — Ёриичи-сан, я… — Не переживайте, Суяко. — Он поднялся на ноги, сжимая кулаки. — Я планирую пойти потренироваться, так что не беспокойтесь. — Рен наблюдала, как его фигура скрывалась в лесу, понимая, что мечник уж точно не тренироваться удалился.

* * *

Ёриичи никогда не любил дым. Он больше предпочитал огонь, однако сейчас из лёгких выходил дым от трав, которые были свёрнуты в сигарету. Ему не нравилось курить, но нравилось ощущать редкое спокойствие в тот момент, когда он выдыхал густые облака дыма. Казалось, что яд вбирал в себя всю боль его души. Хотелось потеряться в этом обмане, отпустить тревоги. Время не лечит. Нисколько. Это всего лишь очередная ложь, самообман, и он познал это на себе. Кажется, в одной из деревень, где он бывал, подиной старик научил его крутить такие трубочки с медленной смертью. Запах табака противно дерёт нос, но и дарит обманчивое равнодушие к собственной боли, за что охотник очень благодарен. «Ута бы меня просто убила, если бы узнала, что я медленно убиваю себя.» — пронеслась горькая мысль, и парень снова затянулся, позволяя себе сделать глубокий, жадный глоток сизого дыма. «Если бы узнала, во что превратилась моя жизнь… Увидела, каким я стал… Из живого человека в ходячий труп… Хотелось бы сказать, что я преувеличиваю. Но дышать этой гадостью и радоваться, что так я сокращаю жизнь и радоваться от этого процесса явно говорит о том, что со не всё в порядке. Не вижу смысла в том, чтобы жить, но продолжаю. Сумиёши и Суяко…эти люди дороги мне. И их дочь тоже. Но… Если бы у меня был шанс вернуть время вспять… Если бы я мог спасти… То я бы всё исправил. Но это уже невозможно. Чудес не бывает — я понял это давно. И если ты что-то сделал, то приходится платить сполна. Жить с этим. С осознанием того, что ты виноват. И никто не поможет. Все те, кто были моими друзьями…они посоветовали мне умереть. Я не знаю, но…вряд ли это настоящий совет от друзей. Но даже так…я чувствую вину за то, что не смог добить эту мразь. И эта вина будет разъедать мою душу, ломать, и я не могу ничего сделать с этим. Чувствую беспомощность. Да такую, что выть захочется. Прямо как тогда, когда я десять дней рыдал над телом любимой. Проклинал всех богов, которые должны, по идее, охранять нас.» Ёриичи помнит, как вытирал слезы с ещё теплого личика Уты и укачивал в объятиях. Он обнимал холодное тело, теша себя больной мыслью, что всё будет хорошо. Он плакал, кричал, но не смел отпустить тело любимой. Воспоминания сменялись одно другим. Память безжалостно воскрешала пережитое. Охотник бессильно прикусил губу, понимая, что не в силах это контролировать. Звонкий и такой заразительный смех, волны чёрного шёлка, в которых смешно путались его пальцы, и кроткий взгляд прекрасных глаз. Вот с чем она всегда ассоциировалась у Ёриичи… — Я скучаю, Ута, — парень бросил взгляд на ленту, повязанную на рукояти клинка. Он часто так делал. Вспоминал её, — Я не должен был позволять уйти тебе. Меня там не было… Никогда не прощу себе этого, слышишь? Я знаю, что слышишь, — трубочку с травами он бросил на землю, туша ногой. — Ты всё видишь, любимая. С небес, не так ли? Ты точно попала на небеса. Защищаешь меня, хотя я этого не заслуживаю. — он сжал зубы, закрывая глаза. Страшная сцена пронеслась перед глазами, это слишком тяжело для него и будет всегда, сколько бы времени не прошло. Семь лет. Ёриичи не помнил ни секунды, когда бы не думал о ней, не корил себя и не страдал. Его жизнь и до встречи с ней была не сахар, а после того, что случилось…тогда… Когда потерял Уту и их неродившегося малыша, Цугикуни просто утонул. Именно поэтому он начал искать демонов, встретил Музана, желая отомстить, но…проиграл в той битве, не добив врага. А теперь он здесь, около семьи Сумиёши, пытается отвлечься, хоть на мгновение заставить себя забыться от той жуткой боли, что растворяла его душу.

* * *

Погода мрачнела на глазах. Рен даже подумалось, что погода меняется в соответствии с настроением Ёриичи. Вот же! Было же солнечно, так почему эти свинцовые тучи вгоняют лазурное небо в депрессию? Облака, как разодранные клочки мокрой бумаги, плавали по небесам. Ветер гонял их туда-сюда. Прогремел гром и сверкнула молния. А потом небо зарыдало слезами боли и отчаяния, поливая этой смесью землю. Амари почему-то было неприятно, что Цугикуни где-то в лесу, один на один со своими собственными демонами, которые у него точно имелись в достатке. Мечник был необычным. В первую встречу Рен это поняла, когда вырвалась из плена глаз. Если не смотреть ему в глаза, то вообще ничего не ощутишь. Он не излучал ничего. Словно…пустота. Ни энергии, ни чувств, ни ярости. Человек перед ней, ну…точнее на ней был просто оболочкой. Обычно…даже демоны излучали энергию, которую хранители не в силах не ощутить — энергию жизни, так это можно назвать. Вкупе с стремлениями или желаниями, вместе с таким маркером… Рен не могла не ощущать чьего-то присутствия, но…такое всё же случилось! Этот мечник просто существовал. И честно говоря… Амари считала, что это страшно. Словно…кукла с отключёнными чувствами, не способная отдать отчёт в своих же действиях. Его сила пугала даже её, что можно сказать-то… Вообще… Рен понимала, что просто так призраком живого не стать. Нужна весомая причина, чтобы и эмоции, и чувства, и желания просто угасли. Демонесса хоть и молчала, но…мечник не смог обмануть и её своей якобы замкнутой натурой. Только когда он держал Сумире она видела глухой отголосок его настоящего Я. Она не винила его, но и никогда не похвалила бы за такое. Эмоции, чувства…всё это Рен да и весь её род считали основой…основой жизни в её многообразии и неповторимости. Демонесса шла вглубь леса в одном кимоно цвета персика. Она могла бы воспользоваться демонической скоростью и добраться до предполагаемого места пребывания охотника гораздо быстрее, но ей не хотелось применять этот метод. Идя по мокрым тропам, девушка могла отвлекаться на сырость и холод, а не концентрироваться только на мыслях, которые тревожили ее. Она наконец вспомнила разговор матери о том, какой причиной было становление Ёриичи Цугикуни охотником на демонов — его возлюбленную, беременную на последнем месяце, разорвали демоны, оставив теплое тело вернувшемуся парню. Эта мысль разрывала голову. Девушка вспоминала обладателя дыхания солнца, все его поступки, слова. Он точно не заслужил такого. Никто бы не заслужил. Редкие слёзы скатывались с глаз, стекая по подбородку и теряясь в нескончаемом потоке воды. Рен ненавидела Музана и себя за то, что не смогла сломать правила вселенной и убить монстра до того, как он начнёт сеять смерть. Слёзы Рен были мольбой о прощении у всех тех, кого убил Кибудсуджи. Они были намного теплее, чем прохладный дождь, который проливал новую порцию отчаяния на землю. Она заметила его сразу же — мужской силуэт, застывший статуей под дождём. Красная юката казалась бордовой из-за намокшей ткани, а такие красивые волосы также потемнели на несколько тонов, полностью пропитавшись влагой. Ёриичи стоял молча и лишь изредка смотрел на небо, которое всё не хотело возвращаться в своё привычное состояние. Возможно…возможно это лишь её глюки, а может и нет, но… Амари была уверена, что этот дождь скрывал и слёзы, которые стекали вместе с дождевой водой по лицу сильнейшего охотника. Сейчас…как бы банально и глупо это не звучало, но Цугикуни казался ей разбитым и брошенным мальчишкой, судьба которого невыносимо, адски чёрная. Не просто полоса, а целый фон, которые иногда блистал белыми пятнами радости. Нарушить его уединение с природой, с тишиной леса, прерываемой лишь стуком капель о землю и листья растения, с самим собой и с его сокровенной болью…демон не посмела. Она замерла, наблюдая за человеком, вновь отмечая, что она его видит, но не ощущает. Точнее…еле-еле ощутимый отголосок эмоции, но…и он был точно не светлым. — Давно ты тут, — холодно поинтересовался мужчина, — Рен? — … — она промолчала, понимая, что сейчас всё, что она ему скажет не воспримется правдой. Человеческая сущность не позволит ему понять того, что она может хоть немного понять его боль. Впрочем, у Рен своей боли было столько, что её хватило бы и сотне других людей до конца жизни. Когда ты бессмертное существо, способное влиять на судьбы, но даже так не ты решаешь, как спасти их…и спасти ли вообще, то отчаяние рано или поздно, но накроет тебя с головой. Она похоронила несчётное количество людей, которые были для неё дороги, они были почти семьёй ей. Кажется, ради всех их она и стоит сейчас перед человеком, которому она была благодарна за создание дыхания. Как много или насколько, нет, во сколько раз больше она могла бы потерять, если бы не гений Цугикуни? Неизвестно. Прошёл час, второй и третий. Дождь всё шёл, а Ёриичи не двигался с места. — Будешь молчать? — он повернулся к ней спиной, так и не получив ответа. — … — Амари взглянула на его спину, почему-то чётко осознав, что на теле Ёриичи не один и не два шрама от тренировок и сражений. Болью отозвался факт, что те шрамы, раны от которых могли бы стать последними…они ничего не значили. Не имели веса, потому что их владелец не считал свою жизнь чем-то ценным. Он спас их, одарив будущие поколения дыханием, но сам…просто потух ещё при жизни, оставив одно единственное чувство в своём сердце — сожаление перед братом, Мичикатсу, предавшим не столько семью, сколько всё человечество. Такое не каждый вынесет… — Спасибо. — … — Ёриичи молчал. Демон видела, как дёрнулись его плечи от её слова. Он замер, пока не понимая того, за что его поблагодарили. Они оба молчали и эта тишина сближала. Потому что…порой молчание — лучший способ поведать обо всём, не открывая рта. — Цугикуни, — она положила ему руку на плечо, ощутив его дрожь или оцепенение. Рен не знала, а гадать не хотела. — возвращайся. Тебя ждут. — Для демона ты слишком человечна. — мрачно отметил мужчина, чувствуя на себе недовольный взгляд девушки. Такие фразы…мог ли он вообще принимать это на свой счёт? Ведь свой «дом» он защитить не смог. — Кто бы говорил… — Рен не решилась закончить фразу. «Ты тоже не сильно на живого человека смахиваешь» — это точно не то, что она могла сказать ему. Не столько из уважения, сколько из-за понимания. — … — Ёриичи скосил глаза на Рен, наблюдая за странным демоном, который смотрел куда-то вдаль, не обращая внимания на капли дождя, стекавшие по лицу. Его первая с ней встреча была не самой хорошей, но она ничего не сказала. Но сейчас…почему-то он подумал, что и обучение Сумиёши, и просьба об обучении наследников брата…всё это…было необходимо. Она заставила его делать то, что он бы никогда не сделал. Амари убедила его, охотника, не убивать её — демона. Он сам не понимал почему. За прошедшие года…он не раз и не два убивал монстров. Да и чего лукавить…невинным он тоже не был. Когда ты постоянно сражаешься, то хочется сбросить напряжение. А у него кроме напряжения ещё и раны душевные, так что…значение «бордель» ему было знакомо. Может он хотел найти что-то, что вернуло бы ему душу…а может и понимал, что не получится. Женщины были безразличны его сердцу, он ничего не мог поделать. Он встречал и таких, которые мизерно, отдалённо, призрачно напоминали и Уту, но…наваждение быстро спадало. Его любимая была ангелом, который спустился с небес. Ее искренность, честность и неподдельность во всех эмоциях освещали ему жизнь. Ее чистота и свет, умение находить хорошее даже в самом плохом манили его к ней, словно мотылька на огонь. За годы жестокости и предательства, которые окружали его именно этого ему не хватало. Но даже так…единственное чистое, светлое и непорочное создание затронула тьма. Тьма разорвала на клочки его счастье, его шанс на счастье. — Вот и всё. — он оторвался от мыслей, поворачиваясь к Рен лицом. Она смотрела в небо, на котором расползалась огромная трещина, сквозь которую выглядывала прежняя лазурь небес. Солнце высвобождалось из плена темных туч. — Да будет солнце! — Энергия так и прёт. — на губах появилась еле заметная улыбка, самыми уголками губ. — Это плохо? — Нет, — он отвернулся от неё, возвращая себе спокойное выражение лица. — не каждый день вижу демона, радующегося солнцу. — Не-не-не! — она театрально помахала ладонью около его лица. — Я не простой демон. Я — особен-ная! — Она показала ему улыбку, но…это был жест понимания его поведения. Уголки рта Рен не поднимала так, словно счастлива. Эта улыбка…скорее как грустное принятие ситуации, в которой они оказались с самого своего рождения, появившись с одном мире с демонами. — Ясно. Они замолчали, когда тема разговора себя исчерпала. И Рен, и Ёриичи не были друзьями, но и врагами не были. Они были партнёрами, так что и особо задушевных разговоров и не должно быть. Обратно они вернулись почти вместе. Ёриичи шагал. снова думая о своём. Его волосы посветлели, что означало лишь одно — выглянувшее солнце подсушило их. Амари мерно вышагивала позади охотника, соблюдая дистанция в пять метров. Она не знала почему, но просто не хотела урезать личное пространство другого.