у тебя краска на носу

— ты снова рисуешь? — Киба аккуратно выглядывает из-за плеча девушки и наклоняется к её тетрадке. — красивый листочек. — тебе необязательно делать комплименты каждый раз, когда ты видишь закорючки в моей тетради, Киба-кун. но все равно спасибо, — брюнетка улыбается и слегка краснеет. — но мне правда нравится, как ты рисуешь. даже если это обычная закорючка, ты делаешь ее очень классной! Хината тихо смеётся. сколько бы раз она не просила его перестать так откровенно льстить, он продолжает восхищаться каждым ее рисунком, придумывать всевозможные нелепости, чтобы доказать, что она замечательно рисует. и Хината каждый раз краснеет, мягко улыбается, наблюдая за блеском в глазах друга. сколько бы раз она не просила перестать, она надеется, что он вновь скажет что-то вроде «эти линие просто изящны, сразу видно, что ты делала их старательно» или «цвета подобраны просто потрясно, да ты настоящий художник, Хината!». и Киба каждый раз придумывает новый повод для похвалы. Хьюга сама уже не понимает, зачем каждый раз качает головой и указывает на притворство друга. это словно вошло в привычку: краснеть, улыбаться и начинать отнекиваться от комплиментов. Киба садится рядом, берет в руки карандаш, погрызанный им чуть ли не до грифеля, и пододвигает к себе чужую тетрадь — хочет нарисовать точно такой же листочек. он старательно выводит линии, закусывает губу. Хината наблюдает за ним и улыбается. Киба правда старается. Кибе хочется её впечатлить. однако его рисунок оказывается слишком грубым, слишком кривым. линии, что у девушки вышли легкими и едва заметными, у него получаются слишком жирными, яркими, портящими всю невесомость изображаемого листочка. Киба поджимает губы, краснеет, что не так заметно на его загорелой коже, и отворачивается от рисунка. отбрасывает в сторону карандаш и скрещивает руки на груди. — не хочу я ничего рисовать. — у тебя здорово получилось, Киба-кун! — не надо врать, Хината. получилось ужасно. — почему? — брови девушки приподнимаются. — а ты разве сама не видишь? криво, косо, не листочек, а листище какое-то, пятилетний ребёнок и то лучше нарисует. — ты слишком критичен к себе, Киба. мне вот нравится. какая разница, что получилось, если важен сам процесс. рисование должно приносить удовольствие в первую очередь. и вообще, мне нравится этот рисунок, потому что ты старался над ним и рисовал его для меня. другое для меня не важно. Киба поворачивается. тяжело вздыхает. берет в руки карандаш. начинает его вертеть. слегка краснеет и произносит: — я… я хочу нарисовать тебе что-то красивое! чтобы ты вот посмотрела на рисунок и вообще поразилась, как чудесно получилось. а не наблюдала за этой нелеп… Хината перебивает его: — тогда давай вместе нарисуем что-нибудь. — разве мои руки созданы для того, чтобы рисовать? Киба смотрит на свои грубые ладони, сплошь покрытые шрамами и царапинами, ногти, покусанные из-за нервной привычки, толстые пальцы, которые, как ему кажется, не способны держать что-то хрупкое, не сломав. именно поэтому он редко прикасается к Хинате. Инузука боится сделать ей больно исключительно из-за своей неаккуратности. он повторяет свой вопрос, когда они сидят в комнате Хинаты рядом с мольбертом и столиком с дюжиной кистей и разных размеров баночками с краской. девушка, ничего не ответив, завязывает волосы в хвост. — что ты хочешь нарисовать? Киба задумывается. «я ведь вообще ничего не понимает в этой красоте. сейчас скажу какую-нибудь глупость опять, а Хината подумает, что я дурак дураком и даже кисточку в руки не даст. хотя нет. Хината так не подумает. Хината добрая. действительно добрая, раз возится сейчас со мной.» он слегка хмурится и отвечает: — давай цветочек нарисуем. они легкие, вроде. уж как-нибудь у меня должно получиться. — ты хочешь нарисовать цветочек? — Хината поджимает губы, пытаясь сдержать улыбку, которая так и просится на девичьи губы. Киба, заметив это, цокает. — да, я хочу нарисовать цветочек! — какой цветочек желаешь нарисовать, Киба-кун? — Хината всё так же делает вид, что она не хочет засмеяться от того, как мило сейчас выглядит смущенный всей этой ситуацией Киба. — ещё бы я знал названия этих ваших цветов. какой вот у Куренай-сенсей растёт? — мак. — вот давай его. Хината аккуратно обмакивает кисть в краску, кладет ее в ладонь Кибы, берет его за руку и начинает вести по холсту. Киба, кажется, перестает дышать, боясь всё испортить. его кисти слегка подрагивают, в то время как девушка уверенно ведет его руку, добавляя все новые и новые детали. он правда пытается не заглядываться на нее, но Хината так прекрасна, когда концентрируется на чем-то. глаза, следящие исключительно за процессом, несильно нахмуренные брови, слегка сжатые губы. она напоминает Кибе принцессу, а он просто мальчишка, что никак не может наглядеться на ее красоту. Инузука незаметно сглатывает, засмотревшись на чужие губы, мягкость которых он желает ощутить уже несколько лет. — красиво получается, правда? — Хината заглядывает ему в глаза и искренне улыбается. Киба смотрит на картину, затем переводит взгляд на Хинату, что , боже мой, сидит так близко и, не удержавшись, выпаливает: — ты красивая. Хината густо краснеет. убирает руку от его ладони. слегка отодвигается корпусом. сиреневые глаза широко раскрыты, губы словно пытаются что-то произнести, но звук так и не выходит. чтобы хоть как-то сгладить неловкость всей ситуации, он касается кисточкой ее носа и, сделав удивленный тон, заявляет: — у тебя нос в краске. Хината словно не понимает, что она должна сейчас сделать. ее удивленный взгляд падает на кисть в руках Кибы. затем она переводит его на кучу баночек с краской, стоящих рядом. на губах легкая улыбка. палец опускается в баночку с синей краской. — у тебя тоже, Киба-кун. — где? — сводит глаза к переносице, пытаясь увидеть. и Хината проводит пальцем по его носу, вымазывая его в синий цвет. Киба тяжело вздыхает. она тихо смеётся, прикрывая рот ладошкой. Киба закусывает губу, аккуратно придвигается к девушке. берет двумя пальцами за подбородок так, словно она фарфоровая. словно она прямо сейчас распадется на мелкие кусочки, если Киба будет держать ее слишком сильно. ладошки покрываются потом от напряжения, кисть чуть не выскакивает из рук. он аккуратно обмакивает кисточку в ту же красную краску и начинает водить ею по чужим щекам. старательно выводит красные треугольнички, точно такие же, как у него. Хината боится шевельнуться. тихо наблюдает за напряженным выражением лица Инузуки. Киба не отстраняется, когда заканчивает работу. смотрит в глаза девушки, которые вечно манят его своей искренностью и чистотой. Киба не разбирается в искусстве, но изображение ее глаз он бы повесил у себя дома в рамочке. переводит взгляд на красные, более менее ровные треугольники. у него появляется ощущение, словно Хината принадлежит ему, когда сидит вот так, красивая, притягательная, с его татуировками на нежной коже. Киба больше всего на свете хочет, чтобы Хината была его. — я… она целует его. уверенно прижимается мягкими, прохладными губами к его, горячим и покусанным. от удивления Киба даже забывает закрыть глаза. он забывает обо всём на свете. забывает, кто он есть, своё имя, сколько ему лет и как зовут его любимого пса. есть только это волшебное ощущение от поцелуя, внезапно подаренного ему. Хината резко отстраняется. — прости, ты, кажется, хотел что-то… Киба не позволяет ей договорить. придвигается ближе, в этот раз сам настойчиво целует, стараясь как можно аккуратнее держать ее лицо. не отпустит. теперь ни за что. теперь ничто не имеет значение, если Хината, с этого момента его Хината, готова принять его чувства. готова ответить на них. Киба окрылен этими ощущениями. прижимать к себе маленькую, аккуратную, хрупкую Хинату, чувствовать как ее ладошки легли ему на плечи. не отталкивают. не отвергают. ее губы так же уверенно отвечают на поцелуи. ее тело так же прижимается к нему. слишком долго ждал. так долго, что теперь крышу срывает лишь от того, как чужие волосы щекочут его лицо. Киба остраняется, но лишь для того, чтобы начать покрывать ее лицо поцелуями. он не может успокоиться, словно это сон, и он вот-вот проснется, вновь разочарованный реальностью. потому что так уже было. и не раз. он порядком устал от этих провокаций собственного разума. однако прохладная кожа под его грубыми руками ощущается реально. мягкие щеки, что он не перестает целовать, настоящие. глаза, что смотрят на него с невероятной нежностью, — это глаза Хинаты, а не его фантазии из сна. поэтому в этот раз Киба может спокойно закрыть глаза, не боясь упустить ее из виду. в этот раз Киба знает, что Хината рядом. Хината может взять его за руку, погладить по жестким волосам, провести легким касанием по островатому носу. все то, о чем он так мечтал. теперь, он уверен, все сбудется. Хината улыбается, когда смотрит на него. «она небось думает, что я полный дурак. влюбленный дурак. ну и пусть думает. потому что признаю. я безнадежно влюбленный идиот.» он берёт ее за руку. в глазах мольба, словно он просит не отворачиваться от него. не давать ложную надежду. не разбивать вдребезги его сердце, которое так полно любви к ней, что становится уже физически больно от невозможности выразить эти чувства. Хината аккуратно стирает краску с его губ, в которой он испачкался, зацеловывая её разрисованные щеки. Киба вновь целует девушку.