Мистер Поттер, успокойте ваш звездолёт!

Гарри думал, что когда все привыкнут к мысли, что он – чемпион, дела пойдут лучше, но на следующий день понял, насколько он ошибся. Лишь на уроках он мог избегать остальных студентов – стало ясно, что все студенты, кроме его друзей, считали, что Гарри подал заявку на участие в Турнире сам. Хаффлпаффцы, которые всегда были в прекрасных отношениях с рейвенкловцами, стали вести себя с ним (опять же, кроме друзей Гарри, конечно) весьма холодно. Это стало понятно по одному уроку гербологии. Хаффлпаффцы однозначно считали, что Гарри украл у них чемпионскую славу; возможно, это подпитывалось тем, что их факультет очень редко блистал в лучах славы и Седрик был одним из немногих, кто добавил им блеска. Эрни МакМиллан и Джастин Финч-Флетчли, которые обычно хорошо относились к Гарри, не разговаривали с ним во время посадки прыгучих луковиц в один ящик – они даже злорадно засмеялись, когда одна из прыгучих луковиц выскочила у Гарри из рук и сильно ударила его по лицу. Гарри подумал, что на него обиделась и профессор Спраут, и неудивительно – ведь она была главой Хаффлпаффа. Слизеринцы, как и можно было ожидать, встретили их компанию со своей обычной гримасой на лице. - А вот и чемпион, ребята, - сказал Забини Нотту и Пэнси, подойдя поближе, чтобы Гарри мог услышать его. – Книжки для автографа с собой? Лучше возьмите автограф сейчас, а то я боюсь, что скоро мы его не увидим... Половина чемпионов на предыдущих турнирах погибли... как думаешь, Поттер, долго ты продержишься? Держу пари, что всего десять минут в первом туре. Его приятели подобострастно захохотали, но Забини пришлось замолчать, потому что по коридору шёл профессор Вульф. Гарри мог понять поведение хаффлпаффцев, хоть оно ему и не нравилось: им надо было поддерживать своего чемпиона. Он не ожидал ничего, кроме язвительных оскорблений, от слизеринцев. Но он надеялся, что хотя бы рейвенкловцы поддержат его. В конце концов, он на том же факультете. Но он ошибся. Большинство рейвенкловцев (то есть те, что не относились к его компании) считали, что он вознамерился стяжать побольше славы, поэтому обманул Кубок и заставил его принять его имя. Кроме того, Седрик больше подходил на роль чемпиона, чем он. Он был высоким красавцем с тёмными волосами и серыми глазами - то ли дело Гарри с его худощавостью (мама пыталась его "откормить", как Гарри называл это в шутку, но похоже, это было обусловлено чем-то иным) и вечно взъерошенными волосами; трудно было сказать, кто в те дни стяжал больше восхищения – Седрик или Виктор Крам. Гарри заметил, что те шестикурсницы, которые так жаждали получить автограф Крама, однажды в обед попросили Седрика расписаться на их школьных сумках. Но Гарри не унывал: в конце концов, его друзья все знали, в чём дело, и они-то как раз поддерживали его. А особо зарвавшихся личностей одергивали профессора, особенно трое из них. А Фелиция решила их познакомить со своим парнем - Стенли Гринфилдом. - Ну, знакомьтесь - это Стенли. Стен, это мои друзья. - Классные они у тебя, - улыбнулся Стен и взглянул на Гарри. - Погоди, Фелиция, это же... это случайно не... - Ну да, - усмехнулся Гарри, - это я. - А это... ваау... так это... это же Кр... - Да-да-да, - кивнул Виктор. - Именно так и есть. - Но мы дружим с ними совсем не за это, - хором заявили Сергей и Луна. - Да я как бы и так и не думал... я бы, например, предпочёл спокойную жизнь, а не вот это вот... представляю, когда на тебя все пялятся... - Да уж, - хохотнул Гарри. - И что я такого сделал? Подумаешь, засветил в Волдеморта его же Авадой в возрасте года. - А я... я толко всего гоняюс на метле за малэнким мячиком. Дружный смех разнесся по коридору, и после этого Стен уже не сомневался, что и Гарри, и Виктор - в общем-то, обычные молодые ребята, а не зазнавшиеся "звезды". На сдвоенных уроках зелий проходили противоядия. - Итак! – сказал профессор Снейп, оглядев всех студентов. – У вас должны быть готовы рецепты... Но пришёл Колин Криви с Гриффиндора. Его послали позвать Гарри, как сказал Колин, участников Турнира будут фотографировать... Профессор отпустил Гарри, но сказал, что на следующий день ему придется прийти после уроков и все же отработать это занятие. Криви болтал всю дорогу о том, как здорово, что Гарри выбрали участником Турнира и как бы ему, Колину, самому хотелось бы в нем поучаствовать. Гарри же слушал молча, изредка вставляя "Ага", "Понятно" и "Точно". - Удачи! – сказал Колин на пороге нужной комнаты. Гарри постучал в дверь и вошёл. Он оказался в довольно маленьком классе, почти все парты были сдвинуты к стенам, чтобы посередине осталось побольше места; однако три парты были сдвинуты перед доской и покрыты длинным куском бархата. За партами стояло пять стульев, на одном из них сидел Людо Бэгмен, который комментировал матч Ирландии с Болгарией. Он беседовал с волшебницей в малиновой мантии. Виктор, как обычно, стоял в углу и ни с кем не разговаривал. Впрочем, это пока не пришёл Гарри. Виктор поприветствовал его и спросил, не знает ли он, кто та волшебница. Гарри помотал головой. Седрик и Флёр тоже говорили друг с другом. Толстячок с большим, чёрным, слегка дымящимся фотоаппаратом поглядывал уголком глаза на Флёр. Внезапно Бэгмен заметил Гарри, быстро встал и выбежал вперёд. - A вот и он! Четвёртый чемпион! Заходи, Гарри, заходи... ничего не бойся, это просто церемония проверки палочек, остальные судьи будут с минуты на минуту… Эксперт сейчас наверху с Дамблдором. Потом будет небольшая фотосъёмка. Это Рита Скитер, - добавил он, показав на волшебницу в малиновой мантии. – Она напишет небольшую заметку о турнире для «Ежедневного Пророка»... - "Так это и есть Скитер", - подумал Гарри, - "как же, я слышал от мамы, беспринципная журналюга, да ещё и лгунья к тому же. Представляю, что она понапишет!" - Можно ли мне, пока мы не начали, перекинуться словечком с Гарри? – спросила Рита у Бэгмена, по-прежнему не спуская с Гарри глаз. – Понимаете, самый юный... чтобы вышло поцветистее? - Конечно! – воскликнул Бэгмен. – То есть… если Гарри не против… - Ну… - пробормотал Гарри. - Вообще, я не... - Отлично, - сказала Рита Скитер, и её пальцы с кроваво-красными ногтями тут же на удивление крепко ухватили плечо Гарри. Она утащила его из комнаты и открыла ближайшую дверь. - Нам весь этот шум ни к чему, - заявила она. – Ну-ка... ну да, здесь мило и уютно. Гарри уставился на неё, ибо это был чулан для мётел. - Заходи, дорогой… здесь и правда… мило, - сказала Рита Скитер, осторожно усаживаясь на перевёрнутое ведро и подталкивая Гарри к картонной коробке, после чего закрыла дверь. Воцарилась темнота. – Ну а теперь... Она открыла сумочку из крокодиловой кожи и достала оттуда горсть свечек, которые зажгла и подняла в воздух мановением волшебной палочки; теперь всё было видно. - Гарри, ты ничего не имеешь против Прытко Пишущего Пера? Оно даст мне нормально поговорить с тобой... Рита Скитер улыбнулась ещё шире. Гарри заметил у неё во рту три золотых зуба. Она опять залезла в крокодиловую сумочку и вынула оттуда длинное перо кислотно-зелёного цвета и свиток пергамента, который она расправила между ними на ящике Универсального очистителя от миссис Скауер. Она взяла в рот кончик зелёного пера, чуть-чуть пососала его с явным смаком, потом поставила вертикально на пергамент, где оно балансировало, слегка покачиваясь. - Проверка... я Рита Скитер, репортёр «Ежедневного Пророка». Гарри быстро взглянул на перо. Едва Рита Скитер заговорила, зелёное перо начало строчить, бегая по пергаменту: «Привлекательная блондинка Рита Скитер, сорока трёх лет, чьё дикое перо проткнуло множество раздутых репутаций…» - Отлично, - повторила Рита Скитер, после чего оторвала от пергамента верхнюю часть, сложила её и засунула в сумочку. Затем она повернулась к Гарри и спросила: - Итак, Гарри... что привело тебя к решению подать заявку на участие в Турнире трёх волшебников? - Я не… - снова сказал Гарри, но его отвлекло перо. Хоть он и не говорил, оно стрелой носилось по пергаменту, и он разобрал свеженаписанную фразу: «Уродливый шрам, воспоминание о трагическом прошлом, портит прекрасное лицо Гарри Поттера, чьи глаза…» - Не обращай внимания на перо, Гарри, - сурово сказала Скитер. Гарри неохотно перевёл взгляд на неё. – Так почему, Гарри, ты решил подать заявку на участие в Турнире? - Я не подавал, - спокойно и твёрдо ответил Гарри. – Я не знаю, как моё имя попало в Кубок Огня, но я точно туда ничего не бросал. Рита Скитер подняла тончайшую бровь. - Да ладно, Гарри, не надо бояться. Мы все знаем, что тебе на самом деле не следовало подавать заявку. - Но я не подавал заявку, - повторил Гарри. – Я не знаю, кто и как… - Как насчёт предстоящих заданий? – спросила Рита Скитер. – Ты взволнован? Нервничаешь? - Да, пожалуй, немного нервничаю, - сказал Гарри. - В конце концов, я первый раз участвую в таком, это нормально. - В прошлом чемпионы погибали, не так ли? – спросила Рита Скитер. – Ты вообще об этом думал? - Ну... говорят, в этом году будет гораздо безопаснее, - ответил Гарри. Перо скользило по лежащему между ними пергаменту взад-вперёд, как на коньках. - Ты совсем не помнишь своих родителей? – спросила Рита Скитер, не глядя на него. - Я имею в виду Лили и Джеймса, конечно. - Нет, - ответил Гарри. - А твои... твои приемные родители? Как они отреагировали? Гордятся? Беспокоятся? Злятся? - Ну... больше второе, но и гордятся, конечно, тоже. Но не злятся точно, нет. Папа вообще редко на кого злится... Гарри нахмурился, отвернулся и взглянул на слова, только что выведенные пером: «Слёзы наполняют эти блестящие зелёные глаза, ибо наша беседа коснулась его родителей, Лили и Джеймса Поттеров, которых он едва ли может вспомнить». - НЕТ в моих глазах никаких слёз! – громко сказал Гарри. Не успела Рита Скитер сказать и слова, как дверь чулана распахнулась. Гарри оглянулся, моргая от яркого света. На них смотрел вошедший в чулан Дамблдор. - Альбус! - с явным восторгом воскликнула Рита Скитер, но Гарри заметил, что перо и пергамент внезапно исчезли с коробки с волшебным пятновыводителем, а когтистые пальцы Риты с резким стуком защёлкнули замок её крокодиловой сумочки. – Как поживаете? – спросила она, вставая и протягивая Дамблдору большую, похожую на мужскую, руку. – Надеюсь, вы видели летом мою заметку о конференции Международной конфедерации чародеев? - Очаровательно жуткая, - сверкнул глазами Дамблдор. – Особенно меня порадовало ваше описание меня как выжившего из ума старикашки. Рита Скитер даже не смутилась. - Я просто заострила внимание на том, что некоторые ваши идеи слегка… - Был бы рад разглядеть хоть какие-то резонные доводы за грубостью, Рита, - сказал Дамблдор с любезным поклоном и улыбкой, - но боюсь, нам придётся обсудить это дело попозже. Сейчас начнётся проверка волшебных палочек, а она не сможет состояться, пока один из чемпионов в чулане для мётел. Очень довольный избавлением от общества Скитер, Гарри поспешил обратно в комнату. Остальные чемпионы сидели на стульях у двери, и он быстро сел рядом с Седриком, глядя на покрытый бархатом стол, где сидели профессор Каркаров, Мадам Максим, мистер Крауч и Людо Бэгмен. Рита Скитер пристроилась в углу; Гарри заметил, что она снова вытащила из сумочки лист пергамента, расправила его на коленях, пососала кончик Пера и поставила его на пергамент. - Позвольте представить вам мистера Олливандера, - обратился Дамблдор к чемпионам, занимая своё место за судейским столом. – Он проверит ваши палочки перед турниром, чтобы убедиться, что они в хорошем состоянии. Гарри огляделся и заметил старого волшебника с большими бледными глазами, тихо стоящего у окна. Гарри уже встречался с мистером Олливандером – он был изготовителем палочек, и именно у него Гарри купил себе палочку три года назад. - Давайте начнём с вас, мадемуазель Делакур, - предложил Олливандер, шагнув на расчищенное пространство посреди комнаты. Флёр Делакур приблизилась к нему и протянула ему свою палочку. - Хмм... – сказал он. Он сделал движение, подобное дирижёрскому, и из палочки вылетело множество розовых и золотых искр. Потом он поднёс её к глазам и внимательно рассмотрел. - Да, - тихо сказал он, - девять с половиной дюймов... негибкая... розовое дерево... и внутри... батюшки мои... - Вольос из гольовы вилы, - пояснила Флёр. – Одной из моих бабушек. - Да, - сказал мистер Оливандер, - да, сам я, само собой, никогда не использовал волосы вил. Я заметил, что палочки с ними довольно темпераментны... однако каждому своё, и если эта палочка вам подходит... Олливандер провёл пальцами по палочке, явно проверяя её на царапины и вмятины; потом пробормотал "Oрхидеус!", и из кончика палочки возник букет цветов. - Очень, очень хорошо, она в отличном рабочем состоянии, - сказал Олливандер, отделяя цветы и подавая их Флёр вместе с палочкой. – Теперь вы, мистер Диггори. Флёр уселась на своё место и улыбнулась прошедшему мимо неё Седрику. - Ага, вот эта – как раз одна из моих, - догадался Олливандер, когда Седрик протянул ему свою палочку. – Да, я хорошо её помню. С единственным волосом из хвоста особо прелестного единорога-самца... около семидесяти дюймов ростом; чуть не поддел меня рогом, когда я выдернул волос у него из хвоста. Двенадцать дюймов с четвертью... ясень... довольно упругая. В превосходном состоянии... Регулярно ухаживаете за ней? - Вчера вечером полировал, - улыбнулся Седрик. Олливандер выпустил из палочки Седрика поток серебряных дымовых колец, поплывших по комнате, выказал своё удовлетворение и потом провозгласил: - Пожалуйста, мистер Крам. Виктор встал и заковылял к Олливандеру, сутулясь и косолапя. Он передал свою волшебную палочку и стоял, нахмурившись и засунув руки в карманы мантии. - Хмм, - сказал мистер Оливандер, - если я не ошибаюсь, изделие Грегоровича? Отличный изготовитель палочек, хотя и работает совершенно в ином стиле, чем я... однако... Он поднял палочку на уровне глаз, и скрупулёзно рассмотрел её, вертя во все стороны. - Так... граб и сердечная жила дракона? – спросил он, и Виктор кивнул. – Даже толще, чем обычно... совершенно несгибаемая... десять дюймов с четвертью... Aвис! Палочка Виктора выстрелила, как пистолет, и из её кончика вылетела стайка птичек. Они устремились в открытое окно навстречу неяркому солнцу. - Хорошо, - сказал Олливандер, возвращая палочку. - Остался... Mистер Поттер. Гарри встал, прошёл мимо Виктора и протянул Олливандеру свою палочку. - Агааа, - сказал Олливандер, и его бледные глаза внезапно заблестели. - Да-да-да. Как сейчас помню... Палочку Гарри Олливандер рассматривал дольше, чем чью-либо ещё. В конце концов он выпустил из неё фонтан вина и вернул Гарри, сообщив, что она до сих пор в отличном состоянии. - Всем спасибо, - сказал Дамблдор, вставая из-за судейского стола. – Теперь можете вернуться на уроки… а может быть, лучше вам сразу пойти ужинать, уроки подходят к концу… Радуясь, что хоть что-то сегодня пошло как надо, Гарри встал, чтобы уйти, но человек с чёрным фотоаппаратом вскочил и откашлялся. - Снимки, Дамблдор, снимки! – радостно воскликнул Бэгмен. – Все судьи и чемпионы, как вам эта идея, Рита? - Э-э… да, давайте сначала так, - согласилась Рита Скитер, опять устремив взгляд на Гарри. – A потом, пожалуй, несколько снимков по отдельности. Фотосъёмка затянулась. Мадам Максим, где бы она ни стояла, всё время затеняла кого-нибудь, а фотограф не мог отойти достаточно далеко, чтобы она попала в кадр целиком; лучше всего ей было сесть, а остальным – встать вокруг неё. Каркаров без конца накручивал бородку на палец, чтобы добавить завиток; Виктор, которого Гарри считал уже привыкшим к вещам подобного рода, прятался за спинами у всех и был виден лишь наполовину. Фотограф непременно желал, чтобы на переднем плане была Флёр, но Рита Скитер всё время успевала подбежать и втолкнуть в лучший ракурс Гарри. Потом она настояла на фотографировании каждого чемпиона по отдельности. Наконец их всех отпустили. Вечером прилетела сова. Гарри поспешил к той, отвязал от её лапы письмо и развернул свиток. «Гарри, Я знаю, что ты можешь позаботиться о себе, а пока рядом с тобой друзья, вряд ли кто-нибудь причинит тебе вред. Однако кто-то явно собирается предпринять такую попытку. Будь начеку, Гарри. Я хочу узнавать обо всём, что выходит из ряда вон. Ответь по возможности скорее. Папа»