Take me to church

Киришима ещё несколько дней отходил от этого ночного инцидента. Подобное с ним в последний раз случалось только в старшей школе, а тут нате, приплыли. Он решил не рассказывать Камибро об этом, ещё они такие глупости не обсуждали. И вот, когда в вечер субботы Эйджиро сидел дома и залипал в Интернете, Каминари сам ему позвонил.       — Привет, Камибро.       — Кирибро! Если у тебя есть планы, срочно их отменяй! — похоже, он снова решил втянуть Эйджиро в свой «список совместных занятий».       — Я не занят. Что ты хотел?       — Надевай свои самые красивые шмотки, мы с тобой поедем в клуб! Будем тусоваться всю но-о-о-очь! — Киришима отодвин трубку от уха, чтобы не оглохнуть. В клуб? Киришима никогда туда не ходил.       — Там сегодня смена у моего знакомого, он нас протащит в випку, да ещё и напитки бесплатные. Ну давай, соглашайся уже! Эйджиро покачал головой. Вечно Дэнки неймётся.       — Окей, во сколько?       — Ура! Я заеду за тобой через час. Пока! Эйджиро захлопнул ноутбук. Открыв шкаф, он начал перебирать варианты того, в чём можно пойти. По итогу он надел чёрные зауженные джинсы, заправил в них белую футболку, а поверх футболки набросил цветастую рубашку. Каминари отказывался выходить из магазина, пока Эйджиро не сдался и её не купил. Осталось только уложить волосы. Как раз когда он закончил, ему позвонил Дэнки. Киришима надел свои вансы и вышел из дома. Каминари ждал его в такси.       — Кирибро, погнали! Водитель привез их в Шибую, к какому-то клубу, где у входа толпилась толпа народа, надеясь, что их пропустят. Дэнки достал телефон и начал кому-то звонить. Через несколько минут к ним вышел администратор и провёл через фейс-контроль, где им надели бумажные браслеты. Они протиснулись сквозь танцующую и кричащую толпу, направляясь к отгороженным комнатам со столиками и диванчиками.       — Так, парни, у вас депозит на восемьдесят тысяч, Каминари-кун, можете делать заказ, вам всё принесут сюда. Окей?       — Спасибо, Мицуя, я твой должник, — Каминари отсалютовал администратору и уселся на мягкий диванчик. К ним подошла официантка, протягивая карту бара и меню.       — Что будете заказывать? — она вежливо улыбалась.       — Так, Юко, — Дэнки посмотрел на бэйджик девушки, — нам джин-тоник, Куба либре, Маргариту, Кровавую Мэри, Мохито, Секс на пляже, Текилу Санрайз и голубую лагуну. Всего по два. Окей?       — Конечно, — Юко кивнула и удалилась.       — Камибро, зачем ты заказал так много? — Эйджиро пытался перекричать шум музыки.       — Кирибро, это же коктейли. Можно пить, сколько угодно. Сейчас осилим первую партию, и я ещё закажу. Минут через десять Юко принесла им напитки. Киришима смотрел на эти произведения искусства в бокалах и ему было даже жалко их пить.       — Рекомендую начать с Текилы Санрайз. Просто обалденная вещь, — Дэнки протянул ему бокал, — Кампай! Эйджиро сделал первый глоток, и правда, алкоголь вообще не чувствовался. Как будто сок пьёшь. За полчаса они выпили все коктейли, и Дэнки заказал ещё столько же, если не больше. Киришима полулежал на диванчике и качал головой в такт музыке.       — Камибро, мне так хорошо. Сейчас ему думалось, что он готов на что угодно, например, пойти танцевать.       — Камибро, пошли потанцуем. Надравшийся Дэнки глупо хихикнул и, конечно же согласился. Они спустились на танцпол, встав в самом центре. Эйджиро отродясь не танцевал, даже на школьных дискотеках, но сейчас алкоголь ударил в голову, поэтому можно. Киришима и Каминари танцевали, как Эйджиро ощутил, что кто-то приобнял его со спины. Он обернулся и увидел Мидорию.       — Киришима-сан, здравствуйте! Не ожидал вас здесь увидеть, — крикнул Деку, не убирая рук. Киришима рассмеялся.       — Деку? Ты тоже здесь? Это так здорово! Давай с нами танцевать! — он взял Изуку за руку и втянул в их небольшой кружок.       — Камибро, надо выпить ещё! Мне так весело! — Эйджиро махал руками и подпрыгивал, не чувствуя усталости. Все проблемы улетучивались, пока Киришима танцевал со своими друзьями. Для полноты счастья не хватало только…       — Камибро, мне надо покурить! Пошли! Дэнки вытащил пачку и зажигалку, всунув в руку Эйджиро.       — Ты иди, я ещё не натанцевался! К тому же надо напитки принять! — крикнул Дэнки прямо в ухо.       — Я тоже выйду! — Мидория уже начал проталкиваться сквозь людей. Они вышли на улицу и отошли чуть подальше, за угол здания, чтобы никто к ним не прикопался. Киришима вдохнул ночной воздух полной грудью. Нереальный кайф. Только вот кайф продолжался недолго. Эйджиро согнулся пополам, и его вырвало прямо на асфальт. Всё же не стоило столько пить.       — Киришима-сан, вы в порядке? — Деку начал похлопывать его по спине, а потом слегка поглаживать.       — Да, всё в норме, — Киришима выпрямился и сплюнул мерзкую слюну. Мидория прислонился спиной и ногой к стене, достал сигареты из кармана и закурил. Эйджиро начало слегка покачивать из стороны в сторону, надо срочно приходить в себя.       — Вкусные? Мидория пожал плечами и протянул пачку.       — Попробуйте сами.       — Не, так неинтересно, — Киришима вообще слабо контролировал свои действия. Он двумя пальцами вытянул из губ Изуку зажжённую сижку и затянулся. Тоже не то. Деку в шоке приоткрыл рот.       — Киришима-сан, вы чего?       — А что не так? — Эйджиро затянулся ещё раз. Он повернул голову, почувствовав, что на него кто-то смотрит. Бакуго стоял в паре метров от них, в злости кривя губы. Почему он опять злится? Катсуки в два шага сократил дистанцию между ними, махнул рукой, и выбил сигарету из пальцев Эйджиро.       — Эйджиро, если хочешь покурить, бери мои. Такие курят только конопатые чмошные педики. Он взял Киришиму за локоть и хотел увести, но Деку оказался проворнее. Он притянул Эйджиро к себе за талию.       — Каччан, не мешай мне здесь. У нас с Киришимой-саном важный разговор. Если бы взглядом можно было убивать, Деку бы уже упал на землю с дырой во лбу.       — Важные разговоры у тебя бывают только с правой рукой, дрочила-Деку. Отцепись, блять, пока я добрый. Киришима, который до этого в непонятках переводил взгляд с одного на другого, резко скинут их руки с себя и отошёл на пару шагов.       — Парни, я не совсем понимаю, что происходит, — слегка заплетающимся языком проговорил Эйджиро. Нелепость ситуации превышала все возможные нормы.       — Нам надо уходить, — Катсуки снова попытался взять Киришиму за руку, но тот увернулся.       — Это вы меня, сейчас, типа делите?       — Никто никого не делит, Киришима-сан, Каччан просто не знает, что такое манеры, — между этими двумя буквально искрило от напряжения. Эйджиро показалось, что он сейчас ещё раз сблюёт. Но уже не от алкоголя.       — Парни, я вас, возможно удивлю. Но я не гей, окей? Если вы это оба не поняли, я поясню ещё раз, — он начал выходить из себя, — меня не интересуют мужчины.       — И к чему ты это сейчас? — пришурился блондин.       — Я это, блять, к тому, что вы можете подкатывать к кому угодно, но не ко мне? Окей? — Эйджиро вообще не фильтровал то, что говорил.       — Но Киришима-сан, вы мне понравились, — влез Деку. Ой, зря это он. Киришима рассмеялся. Зло и желчно.       — Мидория. То, что я тебя подбодрил, не значит, что я бы ответил на твоё признание. Ты поэтому всё это время рядом ошивался? Да? Дела у тебя, блять, по пути, да? Руки распустить решил, да? — он начал наседать на Деку, чуть ли не тыча пальцем.       — Эйджиро, остынь, давай просто уйдём и всё обсудим спокойно, — Катсуки протянул руку к нему, но Киришима отпихнул её от себя.       — Ты меня слышишь? Я же, блять, сказал, что ты мне не нравишься. Хватит уже. Катсуки кривил губы. Видимо, хотел что-то сказать, но сдерживался.       — То, что мы начали общаться, не значит, что я под тебя лягу. Как ещё сказать? Может, на блядской латыни? Её ты лучше меня понимаешь.       — Блять, остынь уже, — Катсуки закипал.       — Остыть? Ты, мать твою, говоришь мне остыть? Вы сейчас меня пытались поделить, как мясо на рынке. Мне после этого надо остыть? Это, типа, адекватно для гейской тусовки?       — Ты перегибаешь, — прорычал Катсуки. Он смотрел исподлобья, как будто готовый ударить в любой момент.       — Я? Я перегибаю? — Эйджиро запустил пальцы в волосы и снова сплюнул. — Мне с самого начала надо было понять, что с тобой не нужно связываться. А после твоего поцелуя набить тебе лицо.       — Так попробуй. Чего ты ждёшь? — у Катсуки на лице заходили желваки. Похоже, он в ярости.       — Зачем? Можно по-другому сделать. Помнишь про желание, а? После того, как ты мне продул. Великий Бакуго, всегда первый Бакуго, проиграл. Забавно было. Я как раз желание придумал. Тебе понравится.       — Ну-ка поделись, — блондин едва размыкал губы от немого бешенства.       — Больше, блять, никогда ко мне не приближайся, — Киришима оттолкнул его с дороги и пошёл домой. Хватит с него всего этого дерьма. Камибро он потом всё объяснит. Спустя два часа он добрался до дома, по пути его ещё раз вырвало, и теперь во рту как будто кошки нагадили. Отвратительно. Бакуго позвонил ему раз десять. Вот же назойливый. Киришима зашёл в квартиру, скинул кеды и плюхнулся на футон. На душе было пусто и противно. Хотелось плакать непонятно из-за чего. Когда Бакуго впервые пришёл в их храм, нужно было просто его проигнорировать. И ничего бы этого не было. Сейчас Эйджиро как никогда ощутил, что в церкви всё было просто, понятно, а главное спокойно. На этой мысли Киришима отрубился. Когда Эйджиро открыл глаза, понял, что лучше бы не открывал. Что вчера произошло? Голова гудела нещадно. Сколько он выпил? Киришима кое-как собрал себя по кусочкам и добрался до ванной. Для начала надо умыться и зубы почистить. Обрывки ночных событий врезались в голову, как осколки стекла, провоцируя новые приступы боли. Эйджиро вытерся полотенцем и вернулся в комнату. Телефон жужжал без остановки, буквально разрываясь от пропущенных звонков и сообщений. Тут ему позвонил Каминари. Эйджиро вздохнул и ответил.       — Алло? Кирибро? Что вчера случилось? Почему ты не отвечал на звонки?       — Дэнки, не кричи. И так плохо, — застонал Киришима.       — Ты дома? — уже тише спросил Камибро.       — Да. Мидория и Бакуго тебе ничего не рассказали?       — Что? Причём здесь Бакуго?       — Тогда сначала рассказывай ты, — Эйджиро приложил холодную бутылку молока ко лбу. Вдруг полегчает.       — Ну, вас долго не было. Потом вернулся Мидория-кун с разбитой губой. Сказал, что тебе стало плохо, и он вызвал тебе такси. В принципе, всё. А как было на самом деле? Эйджиро застонал.       — Мне действительно надо говорить?       — Ну да.       — В общем, мы вышли покурить, меня стошнило. Тут к нам подошёл Бакуго. Я не знаю, как он там оказался. Они с Деку начали спорить из-за меня. Я вспылил, наговорил им обоим всякого и ушёл домой. Как-то так.       — Погоди, что? Они спорили из-за тебя? — Каминари не до конца осознал.       — Да. Деку признался, что я ему понравился. Бакуго включил собственника, они начали спорить и пытаться перетянуть меня, как последнюю пачку рамена по акции. Мне противно стало, что они повели себя так. Каминари помолчал.       — Я ещё и сказал Бакуго, чтобы он не приближался ко мне. Зря я так сделал?       — Нет, ты правильно всё сказал. Ты не товар и не приз, они не имели права тебя делить. Ублюдки, — в сердцах выплюнул Дэнки. Киришима вздохнул. Бутылка нагрелась, так что от неё теперь толку ноль.       — И что ты теперь планируешь делать? — спросил Камибро.       — Не знаю. Сейчас я их обоих даже видеть не хочу.       — Ну и правильно. На горячую голову такие вопросы не решаются. Если хочешь, приезжай ко мне.       — Я сейчас хочу один побыть, — Киришима затеребил край рубашки.       — Окей, — Дэнки ничуть не обиделся, — тогда пока. У меня ещё планы.       — Окей. Кладу трубку. Киришима отложил телефон и пошёл в душ. Надо смыть с себя этот день. Весь остаток дня Эйджиро просто лежал и пялился в потолок, без сил даже на то, чтобы поесть. Тысячи мыслей водили хоровод в его голове. Он ощутил острое желание вернуться в церковь. Он тогда слишком погорячился со своим уходом. И к чему это привело? К пьянству. Какой позор. Эйджиро заснул с мыслью, что завтра же утром он пойдёт и поговорит с отцом Бернардом. Даст всему этому последний шанс. Эйджиро вошёл в храм через вход для прихожан. Отец Бернард обернулся на звук и нахмурился.       — Эйджиро? Я не ждал тебя снова здесь увидеть. Киришима неловко поклонился.       — Здравствуйте. Я хотел поговорить с вами.       — Надеюсь, ты выкинул из головы свои вольнодумные идеи, недостойные священника? — тут он прищурился и посмотрел на новый цвет волос Эйджиро. — А это ещё что такое? Киришима как раз открыл рот, чтобы ответить, но их прервал топот множества ног. Двери распахнулись и с глухим гулом стукнулись о каменные стены. В зал вошли несколько полицейских, а на улице звучала сирена. Что происходит? Один из полицейских вышел вперёд и обратился к отцу.       — Это ведь вы Шираяки Киёши, более известный как отец Бернард?       — Да, это я. По какому вопросу? — отец сделал несколько шагов назад. Тут к нему подскочили другие полицейские и схватили за руки, кто-то достал наручники.       — Что вы себе позволяете?! — вскрикнул отец.       — Вы обвиняетесь в растлении малолетних. Вы имеете право хранить молчание, всё что вы скажете, может использоваться против вас в суде. Вы имеете право нанять адвоката, — полицейский махнул рукой, и отца повели к выходу, крепко держа за руки. Он вырывался, кричал, что-то говорил, но его никто не слушал. Эйджиро показалось, что кто-то со всей дури разбил ему об голову яйцо, и противный белок начал стекать по лицу и волосам.       — Простите, это должно быть, какая-то ошибка, — он обратился к следователю, — отец Бернард бы никогда… Полицейский сурово на него взглянул.       — Юноша, нам поступило несколько заявлений от матерей, чьи сыновья поют в вашем церковном хоре. Все пострадавшие младше тринадцати лет.       — Что? Сыновья? — Киришима, казалось, сейчас упадёт в обморок.       — Да. Больше я вам ничего не скажу. Если вам есть, что сказать, дайте показания. Эйджиро замотал головой, как китайский болванчик. Он как будто попал в страшный кошмар. Следователь, поняв, что ничего путного от Киришимы не услышит, пошёл на выход. Эйджиро остался стоять как вкопанный, не до конца осознавая происходящее. Совращение малолетних мальчиков? Да этого же просто не может быть. Киришима не помнил, как добрался до дома. Он даже не разулся. Подбежав к столу с иконами, в какой-то слепой ярости он швырнул их на пол. Туда же полетела бутылочка со святой водой из Иерусалима, мешочек с землёй, и небольшой пузырёк миры. Глотая слёзы, Эйджиро начал вырывать страницы из Библии, мять их, рвать на куски, топтать подошвами кед. Зачем он вернулся туда? Спокойствия захотелось? Понятной и размеренной жизни? Кому он все эти годы молился? Во что он верил? Эйджиро едва добежал до унитаза. Его вырвало. Из него выходила жёлтая желчь. Горькая, мерзкая, воняющая желчь. Его буквально выворачивало наизнанку. Как только позыв унялся, он засунул два пальца в рот. Чтобы стало ещё хуже. Как будто вместе с блевотой смогут выйти все церковные бредни, которые он вбивал себе годами в голову. Эйджиро привалился к стене, размазывая слёзы по щекам. Бессознательно он начал ударять по кафелю. Потом сильнее. И ещё сильнее. Не успел он опомниться, как уже без остановки молотил кулаками по полу, почти не чувствуя боли в костяшках. В ушах шумело и звенело от чьего-то крика. Это что, он так кричал? Как раненое животное. Противно, гадко, отвратительно. Он смог остановиться, только когда на белой плитке появилась его кровь. Боли не было. От Киришимы осталась лишь пустая оболочка из мяса и костей, не чувствующая ничего. Пустота и чёрная дыра в груди. Эйджиро вылетел из туалета и открыл ноутбук. Первая же новость кричала своим заголовком: ВОЛК В ОВЕЧЬЕЙ ШКУРЕ. КАТОЛИЧЕСКИЙ СВЯЩЕННИК ОКАЗАЛСЯ ГЕЕМ ПЕДОФИЛОМ. Эйджиро листал новости, пока у него не заболели глаза. Комментарии были один ужаснее другого. Воу, а я ещё туда хотел сходить. Спасибо, больше не хочу. А я всегда знала, что этим церковникам нельзя верить! Мы пошли на поводу у американцев, в знак доброй воли открыли церковь. А они так нам оплатили?! Западное не доведёт Японию до добра, помяните моё слово. И мы доверяем им наших детей?! Надеюсь, ему дадут пожизненное, или вообще казнят. Если его не посадят, я разочаруюсь в законах. Власти обязаны закрыть эту церковь. Эйджиро захлопнул ноут, подавив желание швырнуть его о стену. Он запустил пальцы в волосы, сжав их со всей силы. Что же делать? Что же ему теперь делать? Его телефон зазвонил. Высветился незнакомый номер.       — Алло?       — Киришима Эйджиро-сан? Здравствуйте. Меня зовут Эндо Мицуки, я репортёр из газеты «Еженедельник Токио». Вы сможете дать нам интервью, касаемо данной ситуации с вашим коллегой?       — Какое интервью? Откуда у вас мой номер? — Киришиму трясло, как от дикого холода. У него буквально зуб на зуб не попадал.       — Интервью о Шираяки Киёши. Вы работаете в церкви. Мы бы задали вам несколько вопросов. Это займёт всего полчаса вашего времени. Во сколько вы сможете приехать в редакцию? Киришима сбросил звонок и, не глядя, кинул телефон в стену. Раздался жалобный хруст пластика. Плевать, на всё плевать. Эйджиро заполз в угол и укутался одеялом по подбородок. Невидящим взглядом он сверлил пол. Матерь божья, почему же всё так обернулось?