Ночные цветочки

“Три кувшина вина”, сказал А-Сюй, и Вэнь Кэсин выпил все до донышка, прежде чем, спотыкаясь, отправиться к себе. Он был так счастлив, он в жизни не был так счастлив, счастье, казалось, пузырилось у него под кожей. А-Сюй позволил ему обнять себя за талию, позволил прижаться щекой к твердой груди, позволил уронить их обоих на кровать, и позволил Вэнь Кэсину сосать его член именно так, как ему нравилось, прежде чем они уснули, не разнимая объятий. Вэнь Кэсин проснулся спустя несколько часов, почти трезвый, с легким головокружением, и огромным желанием пописать. А-Сюй, лежавший рядом с ним на кровати, не спал. Когда Вэнь Кэсин попытался встать, оказалось, что тот лег ему на волосы — несколько прядей болезненно натянулись. — А-Сюй, — прошептал Вэнь Кэсин. Ответа не последовало. — А-Сюй. Дай мне встать, мне нужно полить ночные цветочки. — Он рассмеялся собственной бесцеремонности. А, похоже он был не так уж и трезв. А-Сюй не пошевелился, так что Кэсину пришлось ущипнуть его за бок. Заворчав, А-Сюй несколько раз ударил его в ответ, попав по груди и плечам. — Если благородный господин не спит, он должен позволить своему партнеру покинуть постель, когда тот просит, — сказал Вэнь Кэсин. — Ты в постели не с благородным господином, — ответил А-Сюй. — С разбойником? — предположил Вэнь Кэсин. — Тогда я буду взывать к чести воров. Он попытался встать, пожертвовав несколькими выдернутыми волосками. Ему на самом деле нужно было облегчиться после трех кувшинов вина, и, хотя препираться с А-Сюем было весело, давление в нижней части живота уже становилось болезненным. — У негодяев нет чести, — сказал А-Сюй каким-то странным тоном, и, дернув Кэсина за воротник, уложил его обратно. — А ты значит негодяй? — Вэнь Кэсин покрутился, чтобы проверить, насколько крепкой была хватка А-Сюя. К его удивлению, он ничего не смог с ней поделать. — Придется стать им, раз ты меня за него держишь. И ты поплатишься за то что лег в постель с кем-то настолько испорченным. А, вот что это была за игра... Обычно Кэсину такие нравились. Прямо сейчас, однако, он предпочел бы пойти пописать. — А-Сюй, ты очень коварный, но если ты сейчас меня не отпустишь, я испорчу простыни. Три кувшина вина просятся наружу. А-Сюй кивнул, но воротник не выпустил. “Ну ладно”, подумал Вэнь Кэсин. Если ему нужно было сразиться за свою свободу — он был готов, пусть даже ему и пришлось бы всю дорогу сжимать ноги. Он пихнул А-Сюя и перекатил их к краю кровати, а затем, после головокружительного сальто, обнаружил себя стукнувшимся об пол, и тут же поставленным на колени бесцеремонным рывком за волосы. А-Сюй смотрел на него сверху вниз, сидя на краю кровати. Его колени были разведены, стискивая плечи Вэнь Кэсина, словно заключив его в клетку. Он крепко держал Кэсина за волосы, контролируя каждое движение головы. Если очень постараться — Кэсин мог бы по-быстрому обслужить его своим ртом, до того, как отправиться освобождать мочевой пузырь, но слишком уж сильно ему уже было нужно, и он предпочел бы отложить приятное занятие на потом. — Пусти меня, — сказал Вэнь Кэсин самым серьезным тоном. — А что, если нет? — А-Сюй смотрел на него потемневшим взглядом, его дыхание было странно тяжелым, даже если учитывать их небольшую потасовку. Он не пытался подтащить Вэнь Кэсина к своей промежности, просто удерживал его на месте. — Что, если я зол на тебя и хочу, чтобы ты стоял на коленях, где я тебя поставил? Остался бы ты здесь со мной в этом случае? Кэсин внезапно осознал, что тремя кувшинами вина его наказание не обойдется. Он поднял руку и аккуратно положил ее А-Сюю на бедро, впившись ногтями чуть выше колена. Кончиками пальцев он мог ощущать биение его сердца, он ощущал его и своими переполненными внутренностями. Решение далось ему легко. Он мог вынести некоторый дискомфорт, чтобы смягчить тот удар, который нанес своему чжицзи. — Я останусь. — Он наклонился вперед, положив голову А-Сюю на колени, и, закрыв глаза, постарался сделать все, чтобы забыть на время об жгучем давлении изнутри. Хватка в его волосах постепенно ослабла, в итоге сменившись нежными поглаживаниями. Прогорело почти две палочки благовоний в мирной ночной тишине, прежде чем Вэнь Кэсин осознал, что ситуация из неудобной превратилась в действительно опасную. Весь его мир сузился до единственного желания — продержаться. Лежа головой на коленях А-Сюя, он собрал всю свою силу воли, не собираясь сдаваться, пусть это уже причиняло ему боль до такой степени, что он боялся, что при слишком резком вдохе он потеряет контроль и все хлынет наружу. Мышцы на ногах затекли от слишком долгого стояния на коленях, и Вэнь Кэсину приходилось задерживать дыхание и сжиматься, чтобы из него не потекло. Он решил, что с него хватит — если бы он продолжил упорствовать, все это закончилось бы так, как никому из них не хотелось. — А-Сюй, — осторожно произнес он, сжав бедра. А-Сюй хмыкнул в ответ. — Я правда больше не могу, мне жаль. Пожалуйста, дай мне встать. Он попытался разогнуть ноги, чтобы подняться, но А-Сюй остановил его, надавив на плечо. Кэсин неловко ударился коленями об пол. Его тряхнуло, и он чуть не потерял над собой контроль. Его щеки вспыхнули и по телу пробежала дрожь от сильного позыва. — Что, если я скажу “нет”? — повторил А-Сюй. Его губы были влажными, глаза горели. — Ты разве забыл про все то вино, которое заставил меня выпить? Это не от меня зависит. Я и так уже слишком долго ждал, мне придется очень сильно поторопиться, когда ты меня отпустишь. Хватка на плече ничуть не ослабла. Не могло же это означать… Не мог же он хотеть… Вэнь Кэсин посмотрел на него широко-распахнутыми глазами, смутившись и недоумевая. То, как А-Сюй принуждал его, было унизительно, и возбуждающе, и он боялся, что упустил кусочек головоломки, пришел к неверному выводу, потому что, ну, конечно, А-Сюй никогда не попросил бы его преклонить колени и облегчиться прямо здесь, перед ним, полностью одетым. — У меня вся одежда будет мокрая, — осторожно попытался Вэнь Кэсин — его сердце пустилось вскачь. Еще чуть-чуть, и пути назад не было бы, и если это было не то, чего хотел А-Сюй — Кэсин оказался бы опозорен. Быть может, он никогда бы полностью не оправился от такого удара по своей гордости. А-Сюй должен был это понимать. Улыбка А-Сюя казалась слаще орехов в карамели, когда он протянул руку и взял Кэсина за подбородок. — И пол, — сказал Кэсин, ерзая на коленях в попытке сжать бедра покрепче. Кончик большого пальца А-Сюя коснулся середины нижней губы Кэсина, надавливая, и Кэсин послушно приоткрыл рот, давно привыкнув к ощущению пальцев А-Сюя на языке. А-Сюй протолкнул палец между губами Кэсина, который позволил это, смотря ему в глаза. Кэсин лизнул подушечку пальца, пробежался языком по краю ногтя. Нежно потирая и толкаясь, А-Сюй трахал пальцем его рот. Тело Вэнь Кэсина сделало попытку расслабиться. Он дернулся и напряг мышцы, чтобы сдержать вопиющий позыв, исходящий из его промежности — ему нужно было пописать, сейчас, прямо сейчас. Его рот был занят, и он больше не мог сопротивляться. А-Сюй смотрел на него, и в его взгляде читались одновременно голод и восхищение. И это что-то сотворило с Кэсином, заставило его настолько отдаться власти А-Сюя, что он был готов опозориться, лишь бы удовлетворить его прихоть. Достоинство Вэнь Кэсина капитулировало перед лицом того, чего желал А-Сюй. Он заглянул ему в глаза, и решил перестать бороться. Он не ожидал, что это будет так шумно, и так горячо. Облегчение накрыло его почти как оргазм, только наоборот — он достиг пика в первый момент и продолжал испытывать приятные ощущения после, в то время, как лицо его словно покрылось коркой стыда. А-Сюй оставил палец у него во рту — заботливый, надежный и нежный. Вэнь Кэсин почувствовал, как в уголках глаз у него собираются слезы, он тяжело дышал через нос, сознание уплывало от того, каким уязвимым он был сейчас перед своим А-Сюем. Он потерянно всхлипнул, ощущая себя разбитым, выпотрошенным, как будто с него содрали кожу. — Лао Вэнь, ты всегда даешь мне так много, — мягко сказал А-Сюй, и выражение его лица не лгало, пусть даже глаза слишком сильно блестели, а голос подрагивал. Если бы Вэнь Кэсин мог сейчас говорить, он сказал бы ему: это потому что я люблю тебя безусловно и никогда не перестану любить. Наверное это было хорошо, что он не мог говорить, и только поеживался тихо в насквозь промокшей и быстро остывающей одежде. Потом А-Сюй помог ему встать на трясущиеся ноги, убрал мокрые вещи и обтер его. Он был нежным и немного виноватым, как будто его собственное желание застало его врасплох. Вэнь Кэсин без сил опустился на кровать, чувствуя такое облегчение, которого не испытывал долгие недели. — Теперь ты мне веришь? — спросил Кэсин, целуя его в край челюсти, а затем нежно покусывая за ухо. — Я сказал, что буду рядом, пока мои волосы не поседеют, а сам я не стану немощным. Я намерен это сделать, даже если мне придется обделаться, стоя перед тобой, чтобы доказать это. — Я знаю. — А-Сюй поймал одну из блуждающих по его телу рук Кэсина и прижал к груди, крепко сцепляя их пальцы. Касаясь губами переплетенных костяшек, он тихо устало вздохнул. — Я видел.