Дурацкие мысли по.... 3

      Юная химера взирала на закатное солнце полными слёз глазами.       Вместе с матерью и двойняшками они уже шестой день проводили на Виктории. Брат с отцом остались на Новой Земле. Ну а кошка осталась на временном попечении Бонни. Очень хотелось надеяться на лучшее, но также и была велика вероятность, что они больше никогда не увидятся снова.       Планета Виктория, к слову, была одним из спокойнейших мест во Вселенной. Во всей своей степенной красоте старушки Англии. Одно из лучших мест для отдыха телом и душой. Хочешь, можешь провести время за светской беседой с чашечкой английского чая. Посетить закрытый клуб, сыгрануть в картишки. Или же просто прокатиться в кэбе по брусчатым мостовым, наслаждаясь видами уютного городка. Словом, развлекайся как пожелаешь.       Тут и там по небольшим улочкам бродили джентльмены в чёрных фраках и высоких цилиндрах. А под ручку с ними дамы в кружевных капотах и пышных платьях. Местные, да туристы.       Да, красиво и умиротворённо, да вот тоскливо на душе. Словно отхватили от неё кусочек. Небольшой, но такой важный. И ещё более тяжко от неизвестности. Ибо на Виктории практически нет связи с Новой Землёй, увы. А вы здесь на целый месяц.       — Хэй, ну чего ты? Скучаешь?       — Ох… Мисс Бьянка… здравствуйте.       Мисс Джиген слегка улыбнулась подошедшей собеседнице.       То была взрослая химера лет примерно 23-25. Высокая брюнетка с левым выбритым виском и длинным начёсом на правое плечо, бледная, в чёрной футболке с расписанным под мексиканский манер черепом, чёрных же джинсах и чёрно-белых леггинсах. Небольшие коровьи рожки с резиновыми наконечниками для безопасности, да крылья полярной совы за спиной.       — Приветик, — дружелюбно буркнула та в ответ, вытаскивая из кармана джинс электронную сигарету.— Ну чего ты? — поразилась она на немой Сашин вопрос, — тут масла цветочные. Это тебе не табак человечий.       — Извини…те, — только и смогла промямлить блондиночка, — просто я… ну, не знала, что мы тоже курим.       — А! — Бьянка беспечно отмахнулась, — не парься ты. Хм… ты ж Земли, ведь так?       — С Новой Земли, — уточнила Сашуля.       — А-а, ясненько всё… Мы-то с Франческо химерийцы.       — Франческо? Это же итальянское имя.       — Эх, знала бы ты, какое у нас смешение культур да языков, — усмехнувшись, рогатая выпустила облачко дыма, и их окутал нежный запах лепестков роз, — будете с мамой на Химерии, не удивляйтесь особо. Кстати, тебя ж как раз маменька ждёт! — встрепенулась Бьянка, — вот же я… Меня за тобой прислала, а я тут языком чешу почём зря!       — Что-то случилось? — мигом побелела Саша.       — Пфф, да всё ОК! Просто, чтоб ты тут одна не сидела, — сделав последнюю затяжку, Бьянка убрала сигарету в карман джинс, — так что… эм, потопали, что ли?       — Угу, — а что ещё Сашенька могла ответить? Да, очень грустно и очень страшно сейчас за папу и старшего брата. Но ведь не только ей одной! Маме наверняка сейчас тяжелее. Так что жалеть себя на данный момент — это неслыханный эгоизм.       — Кстати, Франческо мне предложение собирается сделать. Эту планетку специально выбрал, — как бы по секрету шепнула рогатая Саше, пока они направлялись к отелю Royal Residence.       — Ух ты, поздравляю, — на мгновение просияла блондиночка.

***

      С химерой Бьянкой Джонсон, туристкой с Химерии, Эмма и Саша познакомились на второй день после прибытия на Викторию. Как и всегда, любезно устроенным Джорджиной Холмс. Как раз в столовой отеля, придя на завтрак, матери с дочерью трудно было найти свободное местечко. Но как раз кстати эта любезная мисс, заметив сородичей, помогла с данной проблемой. Ибо за столом, где сидела она, было как раз ещё пара свободных стульев. Вот так, в течение денёчка, Эмма с ней и разговорилась. Поскольку Виктория была, по большей части, идеальным местом для ничегонеделания. А от безделья только мрачнее и без того тяжкие мысли.       Мисс Джонсон, как могла, утешала миссис и мисс Джиген. Разговорчивой она (Бьянка) оказалась, да мягкосердечной. Её родной отец, по словам Бьянки, ушёл из жизни, едва она справила совершеннолетие. Поэтому ей, как никому, близка была эта боль.       С её будущим женихом мать с дочерью фактически никак не контактировали. Якобы он большую часть проводил в закрытых мужских клубах, где можно было поиграть в картишки или предаваться светским беседам об искусстве или бытовой жизни. Волновался, бедняга, перед столь величайшим событием. Но Бьянка лишь беззлобно и даже как-то любяще посмеивалась. Ибо торопиться им было некуда.

***

      — Эй, ты чего? — спросила взрослая химера маленькую, вдруг заметив, что губы у неё затряслись.       Блондиночка весь день крепилась. Чуть ли не до боли сдерживая горячую солёную воду. Вся эта степенная безмятежность уже успела приесться до тошноты. Ведь кто знает, что же сейчас с папой и Макси. Не ранены ли они? Живы? А вдруг что-то не так пойдёт и… Им снова суждено стать разбитой семьёй?!       — Что, волнуешься? — с сочувствием обратилась к Саше Бьянка, видя, как первые слезинки оставляют влажные дорожки на её бледных щеках.       Блондиночка таки расплакалась чуть ли не в голос. Весь день она мучительно долго держала в себе страх за жизнь Макса и Дайсуке. И боль от собственного бессилия. От того, что не в её власти оградить от бед и мучений всё, что так дорого её измученной душе и хрупкому, словно хрусталь, сердцу. Тем более, она дала честное слово миссис Холмс, что отныне не будет встревать в дела взрослых.       — Слушай, ну… — как-то несмело начала мисс Джонсон, — если уж так переживаешь, то… что ж ты не осталась с ними-то?       — Потому что мы не… не должны были присутствовать, — ответила, всхлипывая, блондиночка, — нам всем грозила опасность… Поэтому нам… велели спрятаться… пока на некоторое время.       — Но ведь спрятаться — это не выход! Это ведь… это, — Бьянка с трудом подбирала слова, — ты ведь… любишь отца? Так-то это видно. Но почему тогда ты его в беде оставила? Странно как-то!       — Я… но я…       — Что — «ты»? — в голосе Бьянки прозвучала какая-то едкая горечь, — правда глаза колет? Оставила папашу всё разгребать, а сама тут прохлаждаешься!       — Нам нельзя было остаться! — мисс Джиген едва не сорвалась на крик.       — Свежо предание! — мисс Джонсон фыркнула чуть ли не с отвращением, — да верится с трудом. Трусость и безответственность, всё, как говорится, налицо. Кстати, а что стряслось-то у вас такое, страшное?       — Прости, я… об этом нельзя говорить, — от слов рогатой у Сашули аж всё похолодело внутри. Ведь если чёрным по белому было сказано не вмешиваться… Выходит, её послушание на сей раз — проявление трусости? Но ведь обещание, данное Джо… Разве вот так взять и наплевать на свои же собственные слова — отвага?! Но с другой стороны… папа и Макси… они могут быть в беде… однако они же не одни там… с ними…       Бьянка, однако, не давала ей полностью обдумать всё, продолжая свою воспитательную работу:       — Ну, не хочешь — не надо. Странная ты…       В общем, распекать несчастную рогатая могла до самого Апокалипсиса, но её неожиданно прервало строгое покашливание. Ибо обе химеры за столь малоприятным разговором и сами не заметили, как пришли аккурат на гостеприимное мраморное крылечко Royal Residence. А отвлёк их невысокий и полноватый джентльмен в сиреневой тройке, явно уставший ждать, когда же эти хвостатые и рогатые болтушки наконец дверь откроют.       — Ох, ты извини. Что-то меня понесло не туда, — тон Бьянки неожиданно сменился на какой-то робкий и даже, — ты того… не переживай уж так сильно. До мамы дойдёшь?       — А вы куда? — практически безэмоционально поинтересовалась мисс Джиген.       — Сбегаю за Франческо. Что-то подзадержался он. Так что пока, увидимся! Маме привет. И… извини, пожалуйста.       Уютный холл. Красная ковровая дорожка под ногами. Высокие стены со всех сторон разукрашены портретами никому не известных персон в элегантных нарядах, модных где-то примерно в середине 19-го века. По обеим сторонам мраморной лестницы величественные кератиды с горящими канделябрами.       Маму, сестрёнку и братика Саша нашла в их номере. Эмма, сидя на пушистом ковре, одной рукой покачивала крохотную лошадку-качалку из белого дерева, на которой восседала Софи, весело смеясь. А другой обнимала сидящего на её коленях Майки, который полностью посвятил себя изучению слегка потрёпанного плюшевого медведя.       — А, Сашуля! — с улыбкой встретила мать старшую дочь, — чего ты? Случилось что-то?       — Да, так… просто устала немного, — ответила блондиночка с обречённым видом, — не приходила Джо?       — Н-нет, — слегка растерялась миссис Джиген, — но она точно мне говорила, что придёт завтра и обо всём расскажет. Точно всё в порядке?       — Да, мамуль… Эм… чем займёмся? Может, в театр сходим?       — Вроде громких премьер не обещали, но поглядим…

***

      — Ну что ж ты, дура! Посуровей надо было быть! — прошипел мускулистый и загорелый самец в грязной майке и чёрных джинсах, с бычьим хвостом и ушами, как у немецкой овчарки, грозно наступал на Бьянку, вжавшуюся в стенку их номера.       — Я… ну… я… её бы удар хватанул… на месте… понимаешь, Франни?       — Тьфу! Навязали же идиотину на мою голову! Пожалела, мать твою! Святая нашлась! Засунь свою жалость знаешь куда? И поглубже. Завтра покажу, как надо. Никакой удар точно не хватит, гарантирую. Кстати, ещё раз назовёшь меня «Франни» — все пёрышки повыдергаю!

***

      Начиналось всё это с того, что Мик в достаточно жесткой форме потребовал у Дайсуке спрятать семью.       — Ты в своем уме?! — возмутился мистер Джиген, — куда мы от нашего дома, сада, работы?       — Куда угодно, — отрезал Меллоун, — я не хочу, чтобы твои пострадали. Джо готова вас отправить на одну далекую планету, чтобы эти твари вас не достали. Своих я уже эвакуировал.       — Ты боишься? — Дайсуке уставился на приятеля, — ты очень боишься…       — Боюсь, — ответил тот, — не за себя. Я — коп. А мои девочки не должны плакать от горя и боли. Я не позволю никаким военным уничтожить нашу семью. Они не с тем связались.       — Я тоже боюсь, — ответил на это частный детектив, — но, если они доберутся до моих и там?       — Не доберутся. Тем более там будет Джо и она сможет предварить любое нападение.       — А что за планета?       — Виктория. Викторианская Англия. Спокойная планета, тишина, уют…       — А я и сын?       — Знаешь, — Мик обнял друга за плечи, — я бы и вас туда отправил, да боюсь, что Макс не согласится…       — Почему?       — Потому что, если всё пойдет не так, то он будет винить себя в моей гибели, что он поддался моим уговорам и отсиживался в тепле и уюте, вместо того, чтобы защищать то, что ему дорого.       — Я — мужик! — резко сказал Дайсуке, — и я должен защитить свою женщину и своих детей от посягательств. Поэтому я остаюсь с тобой.       — Хорошо, — согласился Мик, — тогда эвакуацию твоей семьи предоставим миссис Холмс