История Кристофера Шистада

Тяну кремовый топ вверх и оголяю прекрасную девичью грудь, скольжу хищным взглядом и влажно, со всей страстью целую девушку, при этом лаская её руками. Она стонет. Боже, как она стонет! Эва вцепилась пальцами в мою шею, проводя ладонями по плечам и рукам, наслаждаясь моим телом; снова стонет и сплетается своим языком с моим. Сажаю рыжую на себя и целую шею. Тяну её за волосы, девушка довольно мычит мне в рот. — Крис! — томно шепчет она. Ещё!!! Скажи ещё! — Крис! — Кристофер, просыпайся! — открываю глаза и вижу перед собой Эву, которая недовольным взглядом приветствует меня и моего «дружка». Блять! Вот облом, всего лишь сон, а я готов был взорваться. Сейчас мне не хотелось вставать, но заспанная рыжая девчонка не собиралась отступать. Её волнистые растрёпанные волосы заставили меня улыбнуться. Она до одури красивая! Я приподнялся со скрипучего дивана и, ощутив раскат боли в районе повреждённых ребер, прокатившийся по всему телу, стиснул зубы до мерзкого скрежета. Эва тут же бросается ко мне. — Эй, ты в порядке? Сильно болит? Перевожу взгляд на девушку и закусываю нижнюю губу, всё-таки эта чертовка невероятная. — Спасибо, всё в порядке, — глажу мягкую руку Мун, которую та оставила на моём колене. Рыжая выдергивает её и уже холодным тоном добавляет: — Не надо, Крис. Ты вчера мне всё доступно объяснил, — встаёт и громко топая уходит в импровизированную кухню. Вот теперь понятно, почему она всю ночь отталкивала меня, если я пытался её согреть. Ухмыляюсь: неужели её так задело то, что вчера я не дал ей себя трахнуть. Эва-Эва… Нам однозначно надо поговорить. Накидываю свои уже довольно грязные вещи, чищу зубы и обдумываю план действий. По ощущениям, я нравлюсь Эве, и она мне. «Так, блять, что за чертовщина тогда происходит между вами?» — не унимается Занудик. Я сам не знаю… Мне не нужны отношения, все эти милые парочки меня бесят. После поступления у меня будет взрослая жизнь, я посвящу всего себя учёбе, футболу и пенетраторским вечеринкам. Зачем мне хвостик, который будет указывать на какую юбку смотреть, а на какую — нет? Все эти милые лобзания, завтраки по утрам, однообразный секс. Всё это я давно перерос, мы не в дешёвой мелодраме, розовые сопли и Пенетратор Крис далеко друг от друга. Я снова успокаиваю себя тем, что Мун не моё, ей совсем не подходит такой парень, как я. Ей нужен кто-то получше. Она не знает меня, не поймет моих закидонов и точно не будет терпеть всё то, что я творю. Она же не Магнуссон. Но ведь запретный плод так сладок… Я очень хочу его попробовать, ощутить на вкус, узнать её и ни с кем никогда не делить. Чёртов собственник! Собираю вещи, аккуратно складываю в спортивную сумку, стараюсь ничего не забыть, заодно беру фонарик, найденный Эвой в сундуке, спички, немного бумаги и шапку, которая валялась при входе, ведь мою носит рыжая. Наверное, стоит перекусить и отправляться в путь. Сегодня мы должны выйти на шоссе. Молю Бога, чтобы так всё и случилось. Эва сделала сладкие лепешки из найденной муки, приготовила оставшиеся яйца и заварила нам сушёные коренья и травы. Быстро поглощаю еду и запиваю горячим напитком. Всё это время рыжая даже не смотрит на меня. Она как маленький обиженный лисёнок, так и хочется потрепать ее шёрстку. Осматриваю дом в поисках нужных вещей, беру небольшой нож и примеряю оставленные тут ботинки — мой размерчик, так что свою обувь, пожалуй, уберу в сумку. Так… Если верить карте, висящей на стене, мы находимся недалеко от национального парка Сюльхаттен. Даже если есть малейший шанс, что мы дойдем до него, то на шоссе выйти будет не проблема. Вблизи территории, на которой мы находимся, много опасных фьордов, возьму бумагу с собой. Отмечаю чёрным, практически не пишущим маркером наше местонахождение и веду в сторону парка. Мы как-то были с родителями в Сюльхаттене, и я определённо смогу вывести Мун на дорогу, потому что прекрасно помню путь от глэмпинга к платной автостоянке. Мысль о том, что сейчас всё сложилось как никогда лучше, меня подбодрила, и я готов выложиться на полную, чтобы достичь цели. В путь! Из глубин размышлений меня вытаскивает визг Эвы, и я спешу к ней. Оказалось, неуклюжая девчонка охотничьим тесаком пыталась нарубить нам в дорогу оставшиеся коренья, что висели над воображаемой раковиной. — Ауч, чёртов нож, ненавижу! — психует рыжая. Я не торможу, перехватываю руку и оцениваю масштаб бедствия. Ну, та-а-а-ак! Глубокий, но небольшой порез, из которого льёт кровь. — Я сама! Да бля-я-я-ять… — Нет, Эва, не сама! — хватаю её руку и тащу к вонючему дивану; она послушно садится, а я беру средства и вату, но для начала нужно что-то холодненькое. С трудом открываю дверь — ночью валил снег, набираю в чашку огромный ком снега и несу его к дивану. Эва подозрительно смотрит на меня и белую массу, но всё-таки кладет свою окровавленную ладонь в холодную кучу. Обрабатываю средством и заматываю ладонь остатком бинта. Присаживаюсь удобнее, чтобы начать мучительный разговор, но девушка даже не благодарит меня, вскакивает и снова уходит, а я не успеваю ничего сказать. — Прекрасно! — сквозь зубы говорю я, чтобы девушка тоже услышала. Мы собраны, я проверяю всё ли мы забрали, натягиваю сумку и достаю карту из кармана. Если верить компасу на Айфоне, то мы двигаемся в нужном направлении. Осталось совсем немного зарядки, надеюсь дотянуть эти девятнадцать процентов до конца. Проходя сквозь густой сосновый лес, Эва не сказала ни слова, а я боролся с желанием заговорить, бесила эта ебучая напряжённая обстановка между нами. Вот бы вся недосказанность и непонимание вмиг улетучились, а мы вернулись в Осло. Тросом, найденным в машине Лося, я пристегиваю к своему ремню Эву — так будет надёжнее; даже несмотря на боль в рёбрах и не до конца зажившую ногу, я стараюсь не падать в её глазах. Хотя… Куда ниже то? Если мы идём в верном направлении, то нужно пройти прямо около двенадцати километров вдоль лесной тропы и подняться вверх. Вчерашний снежный завал нихера не даёт нормально идти, Эва плетётся за мной без особого энтузиазма, и я решаюсь на словесную перепалку. А что? Кажется, денёк обещает быть нескучным. Поворачиваюсь к девчонке, складываю руки на талии, придавая себе уверенности и прищуриваюсь; рыжая остановилась и с безразличным лицом уставилась на меня. — М-м-м, Эва! Давай перестанем молчать и обсудим происходящее, меня это очень напрягает. Неужели тебя так расстроил мой отказ? — ухмыляясь, спрашиваю девушку. — Ты же понимаешь, если бы мы переспали, сегодня твоё отношение ко мне было бы в сто раз хуже. Рыжая притворно улыбнулась и вытянула губы уточкой, я чувствовал, как от гнева у неё участилось дыхание. Подумав пару секунд, она всё же ответила: — Серьёзно? Кристофер, ты думаешь я расстроилась из-за того, что ты меня вчера не трахнул? — как сумасшедшая хихикает объект моего сексуального влечения. — Знаешь, много чести для такого, как ты! Прости, милый, просто снова попыталась довериться человеку, который вызвал во мне положительные и тёплые чувства, но оказалось, что всё это блядская ложь. И тут я понял, что действительно причинил ей боль. Девушка пытается поправить шапку, ничего не получается; она истерично смеётся, и я вижу, как тремор в её руках набирает силу. Делаю шаг к Эве, но она выставляет пиздец какую трясущуюся руку вперёд. — Не надо, Крис! Не подходи, — неуверенным тоном произносит она. Ногами врастаю в заснеженную землю, мне не по себе, я чувствую её злость и бессилие. Кажется, она вот-вот заплачет из-за меня. «Ну и лузер!» — подбадривает меня Занудик. Даже не думаю ему отвечать и снова делаю шаг. Рыжая смеётся. Снова шаг. — Крис, я же сказала, не подходи! — громко кричит девушка. — Эва, подожди, послушай. Ты сейчас злишься, тебе неприятно, но я не хочу быть с тобой в ссоре. Ты мне не безразлична, правда. Вчера я сказал правду, я испытываю к тебе чувства, но пока не понимаю какие, я очень боюсь ошибиться и сделать тебе больн… — не успеваю договорить — рыжая твёрдым голосом перебивает меня. — Прости, Кристофер, я не из тех романтичных дам, что расплываются от твоего пиздежа! Я и так здесь благодаря тебе, поэтому не трать моё время на пустую болтовню! — смотрит мне прямо в глаза, и я с сожалением провожаю её взглядом. Мун проходит вперёд, толкая меня плечом. Блять! Ненавижу себя за это… Варюсь в своем собственном гневе. Да пошла она! Один… Два… Резко хватаю трос и со всей силы тяну на себя, Мун, конечно же, падает и громко рычит. — Нет уж, куколка! Послушай теперь ты! По-твоему я должен был вчера воспользоваться пьяной девушкой, а на утро делать вид, будто ничего не было? Знаешь, я, конечно, истинный бабник, но обижать девчонку, которая запала мне в душу, я не хотел. Её чувства для меня намного дороже, чем секс. — Отстёгиваю трос от ремня и быстрым шагом несусь мимо Мун. Эва так и осталась сидеть на снегу, а я двигался в непонятном мне направлении. Замечаю только зелёные гигантские сосны, яркий аромат и шишки, мешающие нормально передвигаться в этой местности. Не могу молчать, меня просто распирает от злости и негодования. Поэтому несу чушь себе под нос. — Пиздец! Грёбаное Осло, грёбаная Эва Мун! Да я, блять, самый горячий парень Нью-Йорка, как я вообще обратил на неё внимание, не-е-ет! Конечно, нет, она не вызывает у меня никаких чувств, мне просто показалось, она обычная, такая же, как и все. Она что, указывать мне хотела? Да кто она такая, обыкновенная мелкая шлюшка, вот и всё! Раз. Я останавливаюсь. Два. Что. Ты. Сейчас. Сказал?! Удар, мотаю головой. Ещё удар. «Ещё раз ты скажешь что-то подобное про неё, я тебя прикончу, посмотри на себя, идиот. Ты подлое и низкое создание, я не хочу иметь с тобой ничего общего», — с презрением шепчет мне внутренний голос. И всё, кажется, Занудик навсегда прикрыл лавочку пиздадельных советов. Я — Кристофер Шистад. Мне почти двадцать и я конченый мудак. Оглядываюсь по сторонам: так, где это я? Впереди остался небольшой участок с насаждениями, слева совершенно не видно, что находится, а справа, кажется, выход к подножью фьорда. Стоп, а где Эва? Трясу ремнём, и меня дёргает от мысли, что я же отстегнул трос и ушёл. Бросил её одну. В лесу. Где-то в Норвегии. Я бросил Эву? — Эва? Эва! Господи, да откликнись же ты, куколка! — Эва!!! — что есть сил ору я в снежные вершины глухих сосен. Птицы, сидящие на ветках деревьев, разлетелись по сторонам, я не понимаю куда мне идти. — Эва! Только эхо и тишина. Иду влево и кажется, будто я в Зазеркалье, всё везде одинаковое. Снег, деревья, птицы. Обращаю внимание на свои следы и иду обратно по ним. Стоп, слышу какие-то непонятные звуки. Двигаюсь назад, быстрее и быстрее, перехожу на бег, путаюсь в ногах и падаю лицом в ледяную массу. «Так тебе и надо, урод!» — думаю я сам про себя. Встаю и снова слышу приглушённые сиплые крики — это точно Эва. Бегу вперёд, из-за дерева вижу рыжую макушку, но что-то не так, она в какой-то неестественной позе сидит у дерева. Да что опять могло с ней приключиться? Подбегаю к рыжей, рядом валяются вещи из её сумки: какие-то стикеры, жвачка, кажется, уже знакомый терракотовый блокнот, духи и наушники. Она сипит, кажется, у неё пропал голос. Трясу её, девушка бегает бешеными глазами по моему лицу, по деревьям и опускает взгляд вниз. Она трясёт в руке что-то тёмно-синее. Я не понимаю. — Кхм…кх… Кр, Кри-и-и-ис, пожал… — с трудом задыхаясь шепчет рыженькая. — Эва, Эва, смотри на меня, смотри мне в глаза. Что такое, это что, паническая атака? Эва? — девушка кашляет, сильно кашляет. Мне страшно. Рыжая трясущимися руками протягивает мне тёмно-синюю крышку, где написано «Symbicort». Чего?! Руки не слушаются, я хватаю крышку и сжимаю руки Мун. — Смотри на меня, смотри Эва. Нужно задержать дыхание. Спокойно, спокойно, дыши, пожалуйста. Она меня будто не слышит, продолжая нервно хватать ледяной воздух. — Эва, где, где он…где он может быть? В доме? Или? Девушка мотает головой, слёзы стекают по румяным щекам, она указывает пальцем на дорогу, которую мы прошли пару часов назад…наверное, это конец. Даю ей воду, кидаю сумку рядом с деревом, где расположилась Эва. Не знаю, куда идти, надо искать этот ебаный ингалятор, времени у меня практически нет. Бегу, бездумно бегу и пытаюсь оглядеть всю местность, где есть хоть один след от ботинка. Спотыкаюсь о корень сосны, вспоминаю все гневные слова, что только знаю. Ору, ору во весь голос, приподнимаюсь, руки саднит от холода, кажется рана на ноге снова кровит. Да пошло оно все к чёрту, блять, почему это не сон?! Потираю ладонью ногу и осматриваю местность; снежное покрывало застелило всё вокруг, громоздкие хвои величественно возвышаются надо мной и, кажется, просто смеются. Сегодня красивое небо — чистое, без единого облака. Оно такое спокойное, с васильковым оттенком, хочется утонуть в этом небесном океане. Конечно, я не забываю о ситуации. Шарю глазами по территории, кажется, тут ничего… Вытираю рукой мокрое лицо и размазываю по нему кровь со своих штанов. Да плевать мне! Ускоряюсь, бегу дальше. Так, тут! Да, кажется, тут я слышал этот идиотский звук, где-то здесь она доставала его, мечусь из стороны в сторону. Он ведь мог провалиться глубоко в снег… Слышу сиплый кашель, и на глаза наворачиваются слёзы, такие блять, горькие, настоящие слёзы. Нет, не сейчас, пожалуйста. Я найду. Я сделаю. Я обещаю. Падаю на колени и начинаю разгребать снег. Тут нет. И тут. И здесь. И тут ничего… Рычу от безысходности и меня охватывает паника. Я не слышу кашель, я больше не слышу сиплых стонов. И я готов умереть. Сейчас, тут. Разворачиваюсь в сторону, где оставил девушку и бегу что есть силы к ней. Потерпи, потерпи, куколка, я тебя прошу! Бегу, не смотря по сторонам, снова спотыкаюсь, рву ботинок и плевать я на него хотел, хочу тронуться, но боковым зрением замечаю что-то в снегу. Это…это…он? Кидаюсь туда, рою снег и достаю синий флакон. Да! Господи, спасибо, сейчас ты мне так помог, что я готов всю жизнь посвятить доброте и религии. Потерпи, Эва, я иду! Из последних сил я отталкиваюсь от снежного пледа, ладонь проваливается, но я не сдаюсь. И не сдамся! — Эва! Эва-а-а-а-а! Снова слёзы застилают мне глаза, я бегу, проваливаюсь в снег, встаю и опять бегу. Вот я тут, на том самом месте. Рыжая без сознания. Я падаю на колени, не замечая крови, боли, не замечая ничего. Аккуратно кладу девушку спиной на землю трясу её, зову её — она не реагирует. Даю ей пару пощёчин, открываю рот и делаю три брызга. Кладу на спину и пытаюсь нащупать пульс. — Нет, нет, нет. Не сейчас. Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста! Открываю Мун рот и брызгаю ещё, расстёгиваю куртку, ремень на джинсах, запрокидываю голову девушки и начинаю сердечно-лёгочную реанимацию. Открываю рот, зажимаю нос, делаю два вдоха и тридцать компрессий. — Дыши, Эва! Раз, два…снова. Открываю рот и снова брызгаю. Опять непрямой массаж сердца. — Эва! Пожалуйста, я умоляю тебя! — Эва, нет, это я… Я виноват, прости, я бросил тебя тут одну, ты… пожалуйста, очнись, я…я прошу тебя. Делаю ещё два вдувания и тридцать нажатий на грудную клетку. И ничего. Я опоздал… Я ей обещал. Я ведь обещал Эве вытащить нас, обещал Сэму не втягивать её в свою жизнь, обещал Нуре, что всё наладится. Но моя жизнь как всегда преподносит сюрпризы… Я кашляю, мне не хватает воздуха. Пот течёт с меня градом, я будто пробежал марафон, вытираю лицо снегом и скидываю с себя куртку, шапку и НЕ СДАЮСЬ так быстро, как привык. Пульса нет, так же как и дыхания. В эту секунду я перестаю думать, отключаю эмоции, и вдруг мозг берёт верх. Направляю локоть вдоль тела девушки, кладу средний и указательный палец на мечевидный отросток на грудной клетке. Один, вдыхаю. Два, выдыхаю… Три-и-и! Ребром правого кулака со всей силы бью в грудину Эве. И опять ничего. Кладу палец на сонную артерию… И вот… Пульс! Есть пульс! От неожиданности вскакиваю и нависаю над Эвой. Беру в левую руку ингалятор и наблюдаю. — Кхм, кхмм… — ловит воздух, словно рыбка. Хватается за мою руку, как за спасательный круг, и я не сопротивляюсь. Дышит, она дышит! Беру Эву за подбородок и делаю ещё два брызга. Она сипит, кашляет, но дышит. Как только её дыхание начало приходить в норму, даю девушке воды. Я перетащил рыжую к соседним деревьям, наломал веток и сложил их в одну большую кучу, на которую поместил Мун. Достаю из сумки бутылку вчерашнего «бурбона» и залпом делаю глотков пять. Напиток обжёг мне горло, но я был таким счастливым, что совершенно не придал этому значения. Мы однозначно тут не пропадём. Эва спасёт меня, а я её. Каждый из нас привлекает на свою задницу кучу проблем, наверное, мы и правда были бы шикарной парочкой. Ресницы Мун задрожали, я смотрел на неё с сожалением и болью, сейчас, вспоминая рассказ Сэма тогда, после драки в доме Эвена, я понимаю, почему она такая и как сильно я ошибался, когда сказал себе, что она меня ничем не зацепила. Я ошибался, а я часто ошибаюсь. — Кри-ис…ты..? — осипшим голосом спрашивает рыжая. — Да, я тут… Эва, пожалуйста, отдохни пока. Тебе нужно прийти в себя. Я вытащу нас отсюда, скоро ты будешь дома, обещаю. — Глажу переливающиеся от снега рыжие мягкие волосы и не понимаю, когда я снова успел так влипнуть. Хотя вляпался я во всё это ещё двадцать пятого декабря, когда увидел эту Лисицу. Вот же чёрт! Девушка вытянула руку, вложила в мою и постаралась сжать. Пальцы были ледяные, и я принялся их греть. — Спа…спасибо, Кристофер, — закрывая глаза, шепчет она. Я долго смотрел на небо и только когда перевёл взгляд заметил, что хоть глаза Мун были закрыты, слёзы градом стекали с внешних уголков её глаз. — Эй, Куколка! Всё будет хорошо, не надо плакать, всё позади, — наклоняюсь к лицу девушки, мягко целую её в щеку, подбирая слёзы. Не знаю, сколько времени прошло с момента, как случилась вся эта хрень. Эва, кажется, пришла в себя, и мы решили до вечера дойти хоть до какого-то укрытия. На часах было около двух дня, и мы неспешно отправились дальше. Всю дорогу я молился, да, Вы не ослышались. Я безумно хочу чтобы вся эта история закончилась, мне кажется, будто ещё одно приключение, и меня смело можно заносить в книгу рекордов Гиннеса, я же просто рекордсмен по числу попаданий в невероятные передряги. Хотя, Эва, кажется, далеко от меня не ушла. Чтобы хоть как-то отвлечь себя от душных мыслей, я снова решил ставить метки «Х» на деревьях. Эва крутила в руках карту, и я заметил на кончиках её пальцев следы от обморожения. Снимаю с себя перчатки и нагло натягиваю их на руки девушки, сначала она делала удивленный взгляд, но позже смирилась. Так мы прошли около трёх часов, не могу сказать в километрах, но путь был долгий и тяжёлый. Мои пальцы и пятки стёрты в кровь, обувь оказалась совершенно неудобной и не предназначенной для подобных походов. Блять! Эва всё время боялась, что мы встретимся с каким-то животным, поэтому вслушивалась в каждый шорох. А я от этого только веселился. Мы нашли неплохое место и решили передохнуть, необходимо перекусить, наши силы на исходе и хочется просто спокойно посидеть. Так же мы не заводили разговор о произошедшем, желание узнать обо всём, и почему она не сказала мне, терзало, но я был крепким орешком. Языки пламени от небольшого костра казались мне такими магически притягательными, я не мог отвести глаз, хоть они и начали болеть от долгого наблюдения за огнём. Эву что-то тревожило, и она, не выдержав долгой паузы и переглядываний, решила что-то рассказать. Честно, ведь я не был против. — Кристофер, послушай… Я не знаю, интересует ли это тебя, но этот ингалятор… в общем, на фоне панических атак у меня развилась обструкция, и бывает, что мне нужно купировать приступ возникшей острой бронхиальной астмы, — девушка опускает глаза на свои руки, которые немного дрожат. Смотрю ей в глаза, давая понять, что я жду продолжения. — Я не хотела чтобы ты знал, потому что для всех это выглядит ущербно, вообще сейчас человек с каким-либо заболеванием — это стыдно, кроме девочек не знает никто… — я вижу, как тяжело ей говорить об этом, понимаю, ведь сам про панические атаки и начальную стадию шизофрении умалчиваю. — Потом ты весь такой идеальный появился, и конечно, я решила скрыть это. Совершенно не знаю зачем, прости, сегодня это вышло из-под контроля, и я так испугалась, ещё раз спасибо. Прости, я так много наговорила тебе сегодня, мне казалось, что я нравлюсь тебе, и все твои речи о том, что я другая вызвали во мне столько тёплых чувств, и тот порыв… я не жалею и я не жалела бы точно, если переспала с тобой. — Девушка говорит очень быстро, а я просто хватаю слова. Она замолчала и начала разглядывать края своих ботинок. Я чувствую её напряжение и не знаю, что мне нужно делать сейчас. — Эй, иди ко мне, — не думая, вываливает мой рот, от чего я просто в шоке. Эва поднимает взгляд, встаёт и подсаживается ко мне на край бревна, я обнимаю её левой рукой и ладонью растираю её предплечье, не долго думая разворачиваюсь к ней лицом и прислоняюсь своим лбом к её. Так мы сидим несколько минут. — Знаешь, у меня ведь тоже столько секретов. Их знает лишь ничтожное количество человек, а если быть точнее, всего два — Нура и мой друг Вильям, о котором я тебе рассказывал. Эва понимающе качает головой. — И… Ты мне нравишься, Куколка. — Эва поднимает на меня шокированный взгляд. — Эм, Крис, пожалуйста. Сейчас мы на эмоциях, давай обсудим всё после того, как вернёмся домой? Я не хочу усложнять, а страдать — тем более, — пожимает плечами рыжая. — Угу, — согласно киваю. Так мы просидели около двадцати минут, потом накинули сумки и двинулись дальше, осталось, наверное, километров пять и будем подниматься вверх. У нас не осталось еды, только немного заваренных трав в термосе и половина сладкой лепёшки. Мы прошли густой лес, и сейчас зелёные деревья уже становятся чёрными, снег не такой блестящий, а ветер усиливается. Смотрю на экран Айфона, осталось семь процентов, мы дошли до возвышенности и сейчас будет самое сложное. Стремительно темнеет, и я боюсь своих мыслей. Проделываю манипуляцию с ремнем и тросом, я пойду первым и мне нужно будет страховать рыжую. Стараюсь идти быстрее и не отвлекаться на какие-то глупости, но Эва хотела разрядить напряжённую обстановку. — Крис, может расскажешь что-то о себе? — Например? — Ну, например, почему ты решил учиться в США, а не в Европе? Поворачиваюсь в сторону девушки, натягиваю трос, тем самым притягивая её к себе. — Малышка, не трать энергию на разговоры, нам сейчас вверх нужно подниматься, дыхание будет перехватывать, побереги силы, — подмигиваю и разворачиваюсь к месту, откуда будем идти к парку. Эва цокает, закатывает глаза, и мы с ней одновременно начинаем смеяться. Дальше я рассказываю свой план, мы его немного корректируем и, вооружившись фонариками, стартуем. Как оказалось, всё просто бывает только в нашей голове, или наоборот. Так вот, подниматься было пиздец как сложно, ноги постоянно соскальзывали, и я падал на колени, на локти и тянул за собой рыжую. Та, в свою очередь, помогала мне не разбеситься, успокаивала и настраивала на лучший исход событий. Знаете, Эва очень понимающий человек, думаю, как девушка она была бы безупречной. Плюс, я узнал, что девушка не любит готовить, но ей приходится; оказалось, что она почти шесть лет занимается каратэ — тут я офигел, правда. Эва хочет большого толстого кота или огромную собаку, с которой будет делить кровать. А чем я хуже собаки? «Пф, да как чем? Ты вчера её буквально отшил, когда она напрямую предложила тебе секс. Идиот.» — Спасибо, Кристофер, я рад, что ты вернулся, — весело бормочу под нос. — Что ты сказал? Мне плохо слышно. — Ничего, я ничего не говорил, тебе показалось. Время девятнадцать сорок, а мы всё никак не осилим подъем. Мы всё идём и идём, когда дорога уже закончится? — Кристофер, ты слышишь? — Что? Ты о чём? — поворачиваюсь к девушке. Слышу какой-то отдаленный звук и поднимаю голову — вертолёт. — Вертолёт, Эва! Мы прыгаем, кричим, даже пытаемся с Мун показать что-то фонариками направляя их вверх, жаль, что нас он так и не заметил. — Чёрт! Неужели нас совсем не видно?! — я так разозлился, достал петарду, украденную у егерей, зажёг её и кинул в сторону спуска, при этом ловко падая на левую ногу, как раз на то место, откуда сегодня сочилась кровь. — А-а-а-а! — Кажется, я уже схожу с ума от безысходности. От самой ситуации. От всего. — Крис, у тебя кровь. Кажется, рана снова открылась, это очень плохо. — Ну спасибо, Эва! — не поднимаю глаза на девушку. — Прости, может нужно подняться повыше? Там меньше деревьев. Там есть шансы, что нас заметит хоть кто-то. Отличная идея, так мы и поступаем. Поднимаемся ещё около часа и вот мы на равнине, снова в лесной посадке. Компас уже не включаю, от него нет толку, идём по карте, кажется, нужно ещё немного прямо и направо перед каким-то знаком. Эва равняется со мной, и мы не торопясь бредём навстречу приключениям. Я как подстреленный солдат тащу ногу за собой. Рыжая замёрзла, слышу, как она дышит и стучит зубами, беру её за руку, и мы останавливаемся, наливаю остатки горячего напитка в импровизированную кружку от термоса, добавляю туда добротную часть алкоголя, и мы пополам выпиваем содержимое. Так настаивает Эва. Мы выдохлись, наши силы уже на пределе, вижу, как из последних сил идёт рыжая, и как я с болью одну за другой переставляю ноги. Действительно, часто поступки людей заставляют нас чувствовать себя нужными, любимыми и самыми важными. Сейчас Мун заставляет меня чувствовать себя именно важным — важным для неё. Чтобы я был тепло одет, сытый, и у меня нигде ничего не болело. А если заболит — доктор Мун поспешит на помощь. Усмехаюсь своим мыслям, мы продолжаем путь, и я понимаю, что с ней мне действительно спокойно. Даже в такой ситуации я чувствую себя с ней обычным подростком, которого любят, которому не нужно каждый день доказывать, что он крутой, умный, сексуальный и так далее. Мои мысли прерывает отдаленный звук сирены. Стоп! Сирена?! — Эва, ты слышишь, это сирена? — Господи, да, это она, точно она! Откуда, куда нам бежать? — тараторит девушка. Она отстёгивается от меня и бежит направо, я за ней. Ноги не слушаются, путаются, сумка перевешивает меня, и я готов замертво упасть прям на высоко выпирающие корни деревьев. Но я бегу, бегу за Эвой Мун, совершенно не чувствуя ног, но чувствуя дикую ноющую боль. Мы выбежали на какой-то участок, но там ничего нет, звуки всё ближе, но никто из нас не понимает, в каком направлении нужно двигаться. Эва плачет, она опускает лицо в ладони и громко ревёт. Я останавливаюсь рядом и понимающе глажу по спине, мы устали, эмоциональный фон совершенно нестабилен, я её понимаю. Хватаю за руку девчонку и тащу вперёд ещё на какое-то расстояние. Потом налево, прямо, направо и снова прямо. И вот мы вышли. Блять, что?! Мы вышли на дорогу, я вижу, что это асфальтовая неосвещенная дорога, ведущая непонятно куда. Звуки пропали. Так же как и моя надежда хоть на какое-то спасение. Кое-как плетемся с Эвой вперёд, я рассматриваю руки и кладу одну из них в карман натыкаясь на айфон. Точно!!! Останавливаюсь и снимаю блокировку, два процента и три полоски сети! Блять, это счастье! Судорожно ищу контакт дяди в телефоне и нажимаю вызов… — Абонент не отвечает… — бормочет надоедливый женский голос. Чёрт! Ещё раз. — Абонент не отвечает. — Да блять! Какого хрена! — психую, скидывая с себя надоедливую шапку на мокрый заснеженный асфальт. Время ровно двадцать три двадцать. Один процент. Ненавижу айфон, на морозе он готов сдохнуть при заряде в сто процентов! Мы заворачиваем влево по направляющей дороге и я опять нажимаю на вызов. Гудок. Ещё. Мы в ожидании. Я отдалённо слышу, как играет песня «Bee Gees — Number ones». Не сразу до меня доходит, что это тот самый трек, который стоит у Сэма. Раз. Я замечаю красный свет, потираю глаза и толкаю в бок девушку. Два. Я слышу голос, голос своего дяди. — Это Крис! — кричит громко Лось, оповещая присутствующих. — Алло, Алло, Крис… — кричит дядя в трубку, и мой и телефон отключается. Мы стоим далеко от них, нас даже не замечают. Свет от мигалок на машинах скорой помощи и полиции освещает дорогу. — Крис, Кристофер!!! — не унимаясь, орёт дядя в трубку одиннадцатого Айфона, но там только прерывистые гудки. Лось кидает телефон об асфальт и громко рычит, тут же к дяде подлетает Хельга, обнимает его и пытается успокоить. Какой-то парень обнимает Нуру и гладит по голове, а рядом стоят Кристина, Вильде и Сана. Исаак, Эскиль и Эвен с полицейскими рассматривают какую-то большую бумагу, скорее всего карту. Эва опять плачет, нет, она ревёт. — Идём, Куколка. Кажется, мы спаслись, — тяну её руку на себя, и мы двигаемся вперёд. Слышу, как громко плачет Сэм, я отрывками слышу его слова: «это моя вина, я не уберёг его, я не уберёг нашего мальчика», тут мои глаза наполняются слезами, я не выдерживаю, прочищаю горло и неуверенно, но достаточно громко кричу: — Сэм, Хельга…сестрёнка? Секунда. На нас направлены десятки фонариков, я щурюсь и закрываю наши с Эвой лица рукой. — Крис? Слышу опешивший голов своего друга Вильяма. Я сплю? — Крис, это ты? — нервно кричит сестра и направляется к нам. За ней в нашу сторону бежит Лось и тётя. Хватаю Мун за руку и стараюсь уверенно идти навстречу родным. — Эва, Эва!!! — слышу, как кричат девчонки и двигаются к нам. Из-за пелены в глазах очень мутно. Я отпускаю руку рыжей и останавливаюсь. Она бежит дальше и сталкивается с девочками. Они обнимают её, целуют и снова обнимаются. В глазах мутнеет, я вижу только силуэт который двигается на меня. Дышу. Волна страха окутывает меня, ноги предательски дрожат, и в эту секунду меня хватают огромные руки дяди, он прижимает к себе и целует макушку. — Я знал, что вы выберетесь, я знал! — сильнее прижимает к себе, и я обнимаю его в ответ. Краем глаза вижу, как Эва с Нурой и девочками стоят в обнимку и ревут. Самый лучший Герлз Бэнд. Хельга смеётся сквозь слезы и берёт меня за руку, Лось отпускает из объятий, и я обнимаю тётю. Она гладит мою голову, щёки, руки. — Родной, ты здесь! Ты с нами, мы бы не перенесли этого. Благодарю, Господи! Снова вой сирены, и я слышу голоса ребят, девчонки кричат громче всех. Поворачиваюсь в сторону Эвы, и меня настигают объятия сестры. Сначала она крепко обняла меня, а я её в ответ, но тут же отстранилась и ударила кулаком мне в живот. Я хоть и держал удар, но в тот момент чуть не сложился, ха-ха. — Вы нас так напугали! Ой, Крис, ты ранен?! — громко спрашивает сестра и светит мне в лицо. Кто-то подхватывает меня под руку и ведёт в сторону машины первой помощи. И по дерьмовому аромату сладкого парфюма я узнаю мамашу-Магнуссона. Хлопаю его по плечу, а он только произносит: — Ну ты и сопля, Шистад, — смеётся друг, и я тоже начинаю смеяться. Эва с девочками уже тут, и её осматривает специалист. Я смотрю на неё своими печальными глазами и не понимаю, как же так я затащил её с собой в эту передрягу. Девушка увидела мой взгляд, поджала губы и подарила лёгкую улыбку. Я улыбнулся в ответ. — Спасибо, — одними губами прошептала рыжая, и я киваю в ответ. В теле ощущается мелкая дрожь, и меня начинает знобить, поворачиваюсь в сторону Вильяма и тут же останавливаюсь. — Крис, ты… — последнее, что я слышу, теряя сознание.