Спокойной ночи, Вуди

      — Мы квиты, — бросил Оливер, поворачиваясь к двери. В нос ударил запах гари и меди.       — Вуди, наклонись ко мне, открою один секрет, — неожиданно бодрым для раненого голосом попросил Маркус. — Ближе, дятел. Я хочу, чтобы ты…       Вуд смерил запасного охотника «рогозов» недоверчивым взглядом и приблизился. Внешне тот едва отличался от себя прошлого. Те же широкие плечи, мощный подбородок, бегающие глаза.       — …показал мне настоящую Вулонгонгскую пляску.       Рычащий соблазнительный — о Мерлин! — шёпот Флинта прервался лёгким касанием губ. Оливер разочаровывался в себе, продолжая утопать в поцелуе. Когда в ход пошли языки, они внезапно переместились с пола туалета в гриффиндорский дортуар. Это был сон, окончательно убедился Вуд, но не остановился.       Он толкнул Маркуса на простыни старой школьной кровати. Гадкий пожирательский плащ исчез.       Оливер упёрся ладонями в мощную грудь, вдавливая Флинта в постель. Ни один из них не мог понять, чей стук сердца отбивает ритм в его висках.       Вуд нависал сверху, силясь разобрать вкус, отпечатавшийся на кончике языка.       Густой запах Маркуса он запомнил ещё на пятом курсе, когда они настолько увлеклись избиванием друг друга, что не заметили подоспевших деканов. От слизеринского моржа никогда не пахло одним лишь потом, вокруг всегда витало что-то свободное, дикое, непокорное, как морская буря.       И вкус Оливер представлял таким же — острым, жгучим.       Он бесцеремонно сминал чужой рот, чувствуя, как нарастает напряжение. Возбуждение выбило из его головы все рациональные мысли.       — Ближе…       Оливер хотел Флинта. Он признавал это лишь во сне.       С момента присоединения Маркуса к «Паддлмиру» минуло два месяца. И кошмары о войне сменились… этим.       — Ты прав, не всегда же тебе… забивать… — выдохнул Вуд.       Руки охотника требовательно заскользили по его голой спине и заставили навалиться сверху. Оливеру нравилось лежать вплотную, соприкасаясь с разгорячённым телом, отзывающимся на каждое его мимолётное движение.       Он зарычал куда-то в шею Флинта и, прикусив мочку, провёл языком по чуть покрасневшему уху. В ответ послышался умоляющий гортанный стон. Зам капитана никогда не отказывался помочь членам команды. Пусть не наяву и столь извращённым способом, но Оливер отдавал процессу всего себя.       Он с нескрываемым азартом огладил крепкий пресс и дальше задержался на тазовых впадинах. Торс Маркуса был преступно хорош.       — А как насчёт экстремального пикирования… — с совершенно не гриффиндорским огоньком в глазах спросил Вуд, — и резкого торможения?       Он мазнул взглядом по стояку Флинта, но в который раз побоялся взять его в ладонь. Руки вратаря двинулись ниже, обжигая кожу на поджарых бёдрах. Волосы на них ощущались намного мягче, чем казались.       Во сне не требовались прелюдии, но Оливер оставался верен убеждениям: он потратил драгоценное время на то, чтобы сделать процесс комфортным для обоих.       — Или сначала вялый кистевой крен… а, Флинт?       Как только кольцо мышц стало свободно пропускать три пальца, он одним рывком продвинулся в жаркое нутро на треть. Маркус хитро прищурился и обхватил партнёра поперёк туловища. Они перекатились на другую сторону кровати, чуть не оторвав тяжёлый полог.       Вуд задыхался. Лёгкие не успевали за взятым темпом. По венам словно текла не кровь, а Бодроперцовое зелье. Пульс скакал, как во время последнего матча: тело ощущало водяной шквал, ветер бил по бокам, капли дождя затекали за шиворот, пробегая тонкой дорожкой по позвоночнику.       — О нет… — Бормотание Оливера растворилось в гуле стихии, бушующей в его душе. Ему стало страшно.       Флинт уже некоторое время сидел на корточках над ним, лениво наблюдая за метаниями вратаря, а затем широко развёл ноги, позволяя Вуду смотреть. От форм натянутых, как жгуты, мышц Оливера встряхнуло. Он видел, как медленно и терпеливо Маркус опускался до конца.       У бывшего гриффиндорца не нашлось слов, чтобы описать то, что творил с ним Флинт. Он не оставил места для манёвров. Оливер положил руки на поясницу, стараясь сдержать рвущуюся из него энергию, но не сумел.       Головку сдавило, отчего дальнейшие фрикции потеряли значимость.       — Инкуб ты траханный, за что?! — Вуд проснулся и, поморщившись, сбросил с себя одеяло с противным влажным пятном. — Блядь…       Он отправился на пробежку, чтобы избавиться от навязчивых грязных мыслей.       Полторы недели совместного проживания закончились, едва начавшись. И они оказались куда легче последующих.       Флинт, вопреки ожиданиям Оливера, быстро вписался в команду. Его пробивная сила обещала здорово поднять шансы в матчах с «Гейдельбергскими гончими» и «Сенненскими соколами». Борьба за титул чемпионов Европы становилась всё ожесточённее, и у основного состава имелось всего несколько месяцев, чтобы окончательно сыграться с запасным охотником и попробовать в деле пару стратегий, рассчитанных на его грубый стиль.       Маркус внимательно выслушивал тренера и капитана, кивал, лыбился корявой моржовой улыбкой, задавал правильные вопросы и предлагал дельные изменения в распасовках.       Единственным коротким спором между новым охотником и главным тренером стал разговор о мётлах. Флинт наотрез отказался пересаживаться с двухлетней «Амры» на «Молнию Зеро».       — Та же манёвренность, пусть и не сто шестьдесят за десять секунд, — упирался он. — Зато широкое древко идеально для сёрфинга.       — Ладно, попробуем. — После сравнения плюсов и минусов использования арабской «Амры» тренер всё-таки сдался.       Харди и Вуду тоже нечего было возразить, разница десять миль в час реально ощущалась только ловцами, временный охотник же не нуждался в максимальной скорости разгона.       Как сосед Маркус не доставил никаких неудобств. Оливер и не заметил особой разницы, кроме вещей в гостиной, — его больше беспокоил гость во снах.       Основную часть дня игроки проводили в зале или на поле, поэтому они почти не пересекались в апартаментах. Впоследствии Вуд приложил для этого ещё больше усилий: ему совершенно не хотелось оставаться наедине с Флинтом.       Особенно после самого первого утра.