Спокойной ночи, Вуди

      — И почему я не замечал, что этот диван такой неудобный?       — Это ты неудобный. — Флинт выпрямился, чтобы оставить Вуда с его странными намёками, но тот не собирался так легко его отпускать.       Губы Оливера оставили пылающий след на его гладкой щеке. В карих глазах полыхнуло истинно гриффиндорское самодурство.       Маркус готов был взвыть: он не знал, как реагировать на это живое стихийное бедствие. Катастрофу. Разрушительный и беспощадный поворот судьбы.       Секс по пьяни определённо не входил в планы охотника.       — Тогда, — он севшим голосом нарушил молчание, — у меня были невысокие шансы выжить. Так что я решил уйти на своих условиях. Кстати, прочёл твоё письмо. Трогательно. Особенно про «свихнутого от кровопотери моржа» — я оценил. — Он махнул рукой в сторону тумбочки, и Оливер выдавил из-за себя какой-то невнятный звук, средний между кряхтением и смешком. — Но сейчас, Вуди… не время и не место.       — Флинт, что, если мне это нужно?       — Вы честь, слабоумие и отвага — вперёд, Гриффиндор! — крикнул Маркус, опустившись на пол перед хозяином апартаментов, — совсем не умеете разбираться в себе. Да в твоих отбитых бладжерами извилинах, наверно, атрофировалось всё, что не нужно для сидения на метле.       — Как ты там говорил? Не отрицаю? Вот. — Вуд криво ухмыльнулся. — Честно, я ждал с твоего появления в «рогозах», когда же ты начнёшь швыряться оскорблениями. Всегда думал, что тебя ещё в колыбели научили строить из себя гондона.       — О да, быть мудаком — у меня в крови. — Флинт толкнулся головой, упёршись в чужую ногу. Открытость Оливера приковала его к месту, он не хотел уходить. Точнее, хотел, но не мог. — Просто кое-кто вправил мне мозги.       — Кто этот великий волшебник? — Вуд пьяно взирал на необычную сцену. Он не знал, кто из них окончательно тронулся.       — Амари, — растерянно ответил Маркус, потираясь виском об острое колено.       — О, вот кто научил тебя забивать стоя, — восхитился Вуд.       Он смутно помнил предыдущего капитана Слизерина, в памяти тот всплывал как сильный и честный игрок, неплохой стратег и абсолютно сумасшедший приверженец теории равновесия полёта, согласно которой способность держаться на метле в любой ситуации была важнее и тактик, и стиля. Оливер не разделял его мнения, но уважал.       Флинт молчал, прикрыв глаза и не шевелясь. Внутри него шла борьба.       За окном забрезжил рассвет, послышалась трель какой-то пичуги. Первые солнечные лучи упали на лицо зама, и его радужка будто загорелась изнутри.       — Сколько у тебя контракт? — вдруг спросил он. Его рука легла на массивное плечо охотника и медленно двинулась к шее, где маняще подёргивалась жилка.       — Два сезона, помимо этого. А что, — Маркус вздрогнул и грустно усмехнулся, — мечтаешь поскорее от меня избавиться?       — Ни хера подобного. — Помощник капитана подался вперёд и замер, чуть не стукнувшись о макушку Флинта лбом. — Поцелуешь меня?       — Вуд, Моргану твою за ляжку! — расхохотался тот, торопливо поднимаясь. Он активно делал вид, что пропустил вопрос мимо ушей, однако игривый румянец подтверждал обратное. — Твоими стараниями мы завтра оба проспим все тренировки, а не только завтрак и разминку. Мне, чтоб ты знал, по договору за каждые три нарушения дисциплины здесь полагается вычет из оклада. Если ты, блядь, сейчас не ляжешь, я тебя сам уложу. Отнюдь не нежно.       — Разве я держу тебя? — хмыкнул Оливер неожиданно беспечно. — Просто скажешь, что я не только ужасный пример для подражания, но надышал на тебя р-р-ромом и совратил.       В совсем не свойственной ему манере приподняв уголки губ, он ухватил охотника за ворот мантии и потянул на себя. Диван жалобно скрипнул под их общим весом.       — И это я, по-твоему, сволочь, дубовый ты долбоёб?       — Заткнись, морж, — выдохнул Вуд в приоткрытые губы Флинта.       Маркус неохотно ответил на поцелуй. Оливера было слишком много. Его руки обвили шею охотника и начали считать почти неразличимые позвонки. Вёрткий язык исследовал рот, по очереди обводя зубы. Флинт чуть не аппарировал прочь.       — Вуди… Вуди, я не хочу это делать так.       — А как ты хочешь? — простодушно спросил Оливер. Глаза, которые он по какой-то причине не желал закрывать, с блудливым интересом изучали широкую переносицу Маркуса.       — Я снизу, одеяло сверху, — буркнул он, сползая с помощника вратаря. — Ты и так с утра пожалеешь обо всём. Если вспомнишь.       Огромных усилий Флинту стоило сделать первый шаг к двери. Затем ещё один. И третий.       Вуд молчал.       Когда Маркус дёрнул ручку и выскочил в коридор, между ними по-прежнему звенела гнетущая тишина.       На следующий день члены команды не задавали вопросов, лишь провожали парней долгими взглядами. Оливер пропадал на тренировках, не жалея себя, и даже заслужил выговор от Харди.       Основной вратарь «синих» сник: стал нервным, неаккуратным, невнимательным. Он пропускал откровенно слабые мячи, ошибался чаще обычного, неверно читая движения Гриффитс и других нападающих.       На второй день девушка не выдержала и пошла к Флинту.       Так как ближайший матч он пропускал, Маркус позволил себе отдых — подальше от двуногой напасти, носившей звание заместителя капитана.       — Флинт! — Охотница наскочила на товарища, чуть не сбив его с ног. Тот возвращался из столовой в личные апартаменты.       — Чего тебе, гарпия?       — Не дерзи, — фыркнула девушка, вздёрнув нос. Но впечатление от её хищной мордашки портил тот факт, что она доставала Маркусу только до середины плеча. — Что случилось с Вуди?       — ПМС, наверное, — невесело ухмыльнулся он и, щёлкнув любопытную коллегу по носу, лениво пояснил: — Предматчевый синдром.       — Я не так выразилась, — взвинчено гаркнула Гриффитс, сжав кулаки. — Что ты сделал с ним? Он никогда так не лажал!       — Ты опять задаёшь неверный вопрос. — Флинт ускорился, заставив девушку подстраиваться под свой темп. В длине ног она определённо проигрывала ему, но не в упёртости. — Что я не сделал? Вот так было бы правильно.       — И что же?       — А ничего.       — Разберись с этим «ничего»! У нас на носу игра! — вспыхнула девушка, разозлившись на подобное отношение со стороны члена команды. — Иначе я нажалуюсь Харди, и он выест тебе мозги чайной ложкой.       Флинт вздохнул. Он совсем не чувствовал вины. Мордредов дятел сам загнал себя в тупик. Но бездействовать после рьяных нападок дикарки Гриффитс он уже не мог.