Помечтать… Если бы Анна осталась

Да, не было бы в нашем фильме прекрасно-громкого “Я ненавижу тебя”, но могло быть и лучше… Например, так. - Аня, я прошу тебя останься. - Штольман удержал Анну за руку и притянул к себе. Его губы коснулись ее лба. Она на секунду прильнув к нему, попыталась вырваться, тихо повторяя: “Я ненавижу тебя”. Но он крепко держал ее в своих объятиях, покорно принимая все ее проклятия. Когда она шла к Штольману, ее переполняли горечь и обида. За что он поступил с ней так жестоко, зачем дал ей надежду? Она ведь так долго ждала его, ни на секунду не переставая любить все пять лет его отсутствия. А после его возвращения опять терпела эту скрытность и сдержанность, как и прежде, с самого первого дня их знакомства. И вот когда ей стало казаться, что счастье уже так близко, когда они так высоко взлетели на крыльях любви, он будто толкнул ее вниз и ее сердце при падении разбилось на сотни маленьких частичек, собрать которые у нее уже вряд ли когда-нибудь получится. Да и зачем? Зачем продолжать эти бессмысленные муки. Все было напрасно, все эти пять лет ожиданий, все эти надежды на счастливое будущее. Все разбилось вдребезги. Он обманул, он предал, он опять растоптал ее чувства. Но она все равно не могла уехать, не поведав ему о своих открытиях касательно катар и Крутина. В полицейское управление идти было нельзя, у Крутина там могли быть “уши”. Да и что ж скрывать, Анне хотелось еще раз увидеть Штольмана наедине, в последний раз перед ее скорым отъездом в Туркестан. Да, он причинил ей очень много боли, но она не могла заставить себя разлюбить его, это было сильнее ее. И она знала, что даже ее отъезд не принесет ей желаемого избавления от страданий, но там она надеялась просто пропасть. Она принесет себя в жертву, чтобы помочь больным людям, потому что ее собственная жизнь больше не имела смысла. Подойдя к двери, Анна не сразу смогла заставить себя постучать в нее. Руки не слушались, ком подступил к горлу. Он там - за дверью, так близко, и так уже далеко. В прошлый раз, когда она была здесь летом, у них все было хорошо, они были счастливы, и тогда он впервые заговорил о ней, как о жене. Как она хотела стать ему женой, как мечтала подарить ему детей. А теперь ее мужем станет совершенно чужой человек, с которым она никогда не сможет быть счастлива. Но это ее твердое решение и менять его она уже не станет. А он, ее любимый, пусть остается здесь и винит во всем только себя. С этой мыслью она тихо постучала к нему и услышала: “Войдите”. И вот теперь, когда он крепко держал ее в своих объятиях, не давая ей уйти, она чувствовала, как ком снова подступил к ее горлу и она больше не могла сопротивляться, ей необходимо было выпустить эту боль. Она зарыдала, громко, навзрыд, стуча кулаками по его груди. А он молчал, просто гладил по волосам и пытался обнять так, словно хотел защитить от всего мира. Когда ее рыдания стали немного затихать, он произнес: - Поверь, все совсем не так, как кажется. Я не предавал тебя. Прошу, позволь мне все объяснить. Она не желала ничего слушать, но усилием воли постаралась успокоиться. А он, все еще крепко прижимая ее к себе, медленно рассказывал ей обо всем, что случилось четыре года назад. Когда он закончил свой рассказ, она почувствовала, что огромная скала упала с ее плеч и оттого разрыдалась еще сильнее. Она все еще очень злилась на него и на Нежинскую, еще ничего толком не понимала, но уже никуда не хотела уходить из его объятий. Немного позже, он помог ей снять шубку и усадил на стул, тот самый, на котором она уже сидела летом. На столе были разбросаны бумаги и пока он суетился вокруг нее, обтирая лицо от слез влажным полотенцем, она краем глаза заметила письмо. Заинтересовало ее то, что оно было адресовано ей. - Можно взглянуть? - спросила она и потянулась за письмом. - Да, я не успел дописать его, но оно для тебя. Я уже потерял надежду что-либо объяснить тебе спокойно и решил все написать в письме. Но я боялся, что ты просто порвешь и выбросишь его непрочитанным. Как хорошо, что ты пришла сегодня сюда. Сидя перед ней на коленях, он обнял ее за ноги и положил голову ей на руки. Она погладила его по волосам и начала читать. В письме он написал то же, что и рассказал ей только что, а также просил прощения, клялся ей в любви и уверял, что она единственная женщина в его жизни. Дочитав, она улыбнулась. Кажется рубцы на ее сердце начали затягиваться. Теперь она уже более осмысленно восприняла все это. Но что теперь? Он женат, Крутин на свободе. Что будет с ними? Даже если он любит ее, а она его, как они смогут быть вместе? Анна продолжала гладить Штольмана по волосам, а он приподняв голову, смотрел ей в глаза и пытался понять, о чем она думает. Сам он уже долгое время пребывал в отчаянии, чувствуя себя в западне. Не мог жить без нее и не мог ничего ей предложить, кроме своей любви. Крутина поймать не удалось, Анна узнала то, что он решил скрыть от нее, боясь причинить боль. Хуже положения и представить себе было сложно. Что же теперь будет с ними? Он не знал. Так они долго сидели и смотрели друг другу в глаза, каждый думая о своем, а на самом деле об одном и том же. Наконец, Штольман, вставая с колен, поднял Анну со стула и притянул к себе. Нежно целуя ее, он сказал, что уже поздно и он проводит ее домой. Но Анна лишь коротко ответив: “Нет”, опустила голову ему на грудь и прижалась всем телом. Все эти пять лет Штольман столько раз представлял себе эту картину, что сейчас не мог поверить, что все это происходит на самом деле. Он старался быть нежным, но его буквально трясло от страсти. Он вдыхал аромат ее распущенных волос, целовал ее губы, шею, грудь, снимал с нее платье и любил так, как никогда никого не любил в своей жизни. Весь мир перестал для него существовать, была только она, его любимая, рядом с ним. Той ночью Анна домой не вернулась. И пусть на утро ее снова ищут по всему городу, но эту ночь она будет счастлива с ним, утопая в его любви и ласках. А потом они вместе решат, как им быть дальше.