Юй Цзыюань и Цансэ-саньжэнь: О влюбленности

Юй Цзыюань прикрыла глаза, подставляя лицо теплому летнему ветру. Сегодня она решила побродить по многочисленным мостикам и насладиться одним из тихих весенних вечеров, когда вода спокойна, а дети заняты, чтобы мутить её. Она остановилась недалеко от провалившегося после паводка моста. Несколько лет никто не восстанавливал эту ветку, потому что каждую весну ее приходилось чинить заново. Обваливалось несколько чжанов, мастер винил в этом речное течение, дальше мост продолжался и вел в уже заброшенный причал, который не имел торгового значения, что было главной причиной, почему веткой перестали заниматься. Она хотела перепрыгнуть воду и пойти дальше, к пирсу, а потом вернуться обратно. Вода должна зарасти камышом, возможно, там же вили гнезда птицы. В прошлом году с той стороны плыла утка с утятами. Место было уединенным и тихим, и могло стать для нее убежищем. Цзян Фэнмянь имел привычку находить ее, где бы она ни пряталась. Лучше тайника не найти. Если цел домик надзирателя, то она бы могла обжить его и проводить там время. Но как только она собрала в ногах духовную энергию, послышались голоса. Она спряталась за обвалившийся навес и тут же обозлилась на себя. Гулять здесь было не запрещено, и она вообще-то Хозяйка Пристани Лотоса, неужто не может заглянуть в дальние уголки своих владений. Она выглянула из скрепленной между собой черепицы, собираясь показаться детям, но заметила весьма любопытную картину: Цзян Чэн вылез из воды и сел на мост. Вода достигала самых досок, поэтому его ноги были в воде по середину голени, а Вэй Усянь наглейшим образом примостился между его разведенных ног. Негодник, захотела она крикнуть, что ты делаешь? А ты что ему позволяешь? Совсем разбаловал! Цзян Чэн, казалось, хотел этого и потянулся к Вэй Усяню, чтобы положить руки на щеки, и… Они целовались. Долго, насколько она могла судить. Она отвернулась. Послышался всплеск воды и громкий смех Вэй Усяня, который оборвался на полувздохе. Она снова выглянула: Вэй Усянь лежал сверху на Цзян Чэне и целовал его. Или Цзян Чэн целовал Вэй Усяня. Они оторвались и тяжело дышали. Вэй Усянь слез с Цзян Чэна и повалился рядом. Они подняли сцепленные руки над собой. Ее сын, вероятно, улыбался. /// — А-Юань, ты чего хмуришься? — спросила Цансэ и повозилась на скамейке. Если бы не её огромный живот, Цзыюань бы закатила глаза, так как та не могла сидеть в одном положении больше минуты. Цансэ подвинулась ближе, насколько позволял живот и стол и уставилась на Цзыюань. — Неужто волнуешься за мужа? Цзян Фэнмянь и Вэй Чанцзе ушли на ночную охоту в окрестностях Юньпина, а жен оставили в таверне. Цзыюань терпела Цансэ только потому, что та была в положении, а она еще вздумала издеваться над ней, хорошо зная, какие чувства питает к ней Цзян Фэнмянь, и что об этот думает Цзыюань. Мерзавка. Она бы повырывала ей все волосы. Цзыюань подозвала стоящую в тени служанку и приказала принести подушек. — Не стоило, — веселый настрой девушки пропал, она стушевалась и отодвинулась. После незаметно вытянула спину и вновь села ровно. Цзыюань нетерпеливо посмотрела на дверь — служанка была медлительна. Принесли подушки. Служанка хорошо разместила их за спиной Цансэ и рядом с ней, чтобы та могла расположить их как удобно. Цансэ откинулась на подушку и улажено улыбнулась. Во времена обучения в Гусу они были близкими подругами, несмотря на то, что Цзыюань считала ее странной — девушка неприлично расставляла ноги, широко шагала, громко говорила, не закрывалась рукавом во время смеха и еды, не умела скрывать эмоций и настроения, когда ее что-то беспокоило или радовало, это всегда показывало ее лицо. Сейчас она хмурилась — спина болела. Цзыюань понимала её, когда она была беременной Яньли, она чувствовала те же неудобства. — Давай порешим так, — сказала она через время. Цзыюань изогнула бровь. Цансэ никогда ничего не просила. Цзыюань понадеялась, что попросит остаться на роды на Пристани Лотоса — завтра она с мужем вновь отправятся в странствие, а повитуха предсказывала роды в последних числах месяца — оставалось две недели или менее. — Если у меня будет дочь… — начала она. — Ты хочешь дочь? — спросила Цзыюань. Чанцзе как-то обмолвился, что они уже придумали имя в быту для сына. Странно, что Цансэ заговорила о дочери. Тем более дочь никто не хотел — Фэнмянь точно не хотел дочь. — Не перебивай. У тебя точно должен родиться сын, — сказала она серьезно. Цзыюань нахмурилась. Разговор о втором ребенке не заходил. С чего бы Цансэ говорить такое? — Тебе нужен наследник, будущий Глава Ордена. А потому — мне дочь. — Не понимаю, о чем ты, — она нахмурилась.Разговоры о том, что она не могла родить сына, были на каждом шагу и слышать это от неё было издевательством. — Не только А-Ян сможет заполучить твое дитя, я тоже хочу! Цзыюань фыркнула. Вот оно что. Хочет зятя. Дочь Цансэ уродится таким же кошмаром, как и ее мать. Такая же не опрятная, не умеющая ухаживать за собой и пренебрегающая нормами приличия — она будет позором для будущего мужа, для ее сына, главы Юньмэн Цзян. Она не хотела связывать судьбу сына с человеком, не знающим покоя и меры. Другое дело сын А-Ян — уже маленьким он был вежливым, тихим и послушным. Он вырастет достойным мужем для А-Ли. — Они точно влюбятся в друг друга и без нашего вмешательства, твой маленький хмурый господин, хмурый как ты, так как А-Ли передались черты А-Мяня, второму ребенку передадутся твои, ха-ха, а моя будет нежнейшим лотосовым цветком с красивой улыбкой и такими глазами, как у Чанцзе! — Цзыюань вырвал из размышлений мечтательный голос Цансэ. Она помолчала немного и широко распахнула глаза. — И много-много внуков! — Бред. Как бы громко ни смеялась Юй Цзыюань, когда пришло письмо, что в семье Вэй родился мальчик, Цансэ всё же смеялась последней. Цзян Чэн влюбился в её дитя, не девушку даже — проклятье какое-то. Юй Цзыюань подняла голову вверх и постояла так палочку благовоний. Её сын был счастлив. Был любимым и был ответно влюбленным. Не это ли главное? Она выглянула из укрытия, детей не было, лишь мокрые следы говорили об их недавнем присутствии.