Сквозь страх и презрение

      Звуки ударов и крики, маты и угрозы — Олег уже давно перерос свой страх подвалов, но отголоски прошлого всё ещё прошибали нервы маленькими электрическими разрядами. Благо рядом стоит бледный как мел Леонид — это первый допрос в его жизни, а значит он боится больше, чем сам Олег. Так что надо взять себя в руки и не дрожать, как щенок. Сегодня он должен показать профессионализм и жёсткость, которых ждут от главаря. Сегодня он — Олег Олегович Амурский, и с ним надо считаться.       Дверь он открывает сам, лично. Тень Леонида скользит за ним, оставаясь едва видимой в свете одинокой потолочной лампы. В центре комнаты стоит старый стальной стол, похожий на карточный. Если присмотреться, на нём можно различить ещё затёртые пятна крови и насечки от ножа. Возле стола пятеро крепких мужиков избивают какого-то невысокого парня так сильно, что он верещит не своим голосом. Лёня поёживается от этого зрелища, с брезгливостью отворачиваясь. Олег задевает его локтем, взглядом спрашивая: «Справишься?»       «Справлюсь» — так же взглядом, глотая ком брезгливости, и Олегу искренне хочется взять его за руку. Парень, которого лупят, начинает что-то кричать на китайском, и один из мужланов бьёт его носком кроссовка по лицу.       — Завались, падла! — плюёт он в него словами.       — Эй! — грозно перекрикивая всю компанию, обращается Олег. — Бить его будете, когда я скажу.       — Из-за этой твари Дима и Саша умерли! — оправдывает свою жестокость другой, чуть более щуплый парень с горящими глазами и щербиной между зубов.       — Знаю, — всё так же спокойно, медленно садясь за стальной стол. — Поэтому он здесь и, если будет упираться — разрешу забить до смерти. Но не раньше.       От услышанного у Лёни панически пробегают мурашки по затылку. Всего лишь на секунду — потом он становится рядом возле мужчины, спрятав руки за спину, аки телохранитель. Сегодня у него именно такая работа.       Сошки с ворчанием, но поднимают парня с пола, садя на стул и пододвигают напротив Олега, связывая руки пластиковыми стяжками. Лёне больно смотреть на этого иностранца, но сегодня нужно подавить желание всем помочь ради хорошего заработка. Ну и совсем немножечко ради самого Олега. Тем временем китаец отплёвывается от лишней крови во рту и говорит что-то на своём родном языке.       — Ага, передай это своей маме, — отмахивается Олег, удивляя подбитый взгляд чужака.       — Ты знаць китайский? — чавкает он посиневшими губами.       — Нет, догадался, — холодно, надменно, с брезгливостью. На секунду Леониду становится интересно: учили ли его этому, или же он сам… додумался, так себя вести в подобных ситуациях?       — Я надеюсь, ты тоже догадаешься почему здесь? — спокойно облокотился он на стол, соединяя пальцы в замок.       — Да, — харкая. — Но ницего не знаць.       Олег вздохнул, опуская голову и откидываясь на стуле.       — Ответ… неправильный, — он медленно вытягивает пачку брендовых сигарет. Лёня, как по команде, достаёт зажигалку, тут же дав подкурить. Выглядит всё очень пафосно, но впечатляюще-красиво.       — Что ты делал возле клуба «Лабуда»? — выдыхая дым в сторону чужака, надменно уставившись.       — Зайти випиць.       По комнате проходят смешки. Лёня не знает, как на них реагировать, так что просто продолжает ровно стоять.       — Спрошу ещё раз, медленней, — всё с тем же ледяным презрением, стряхивая пепел на землю. — Что. Ты. Делал. Возле клуба. «Лабуда»?       — Зайти. Випиць, — гнёт свою линию китаец, наклоняясь вперед.       — В Лабуду не ходят выпить, — спокойно поясняет Олег. — Туда ходят наркоты нанюхаться и рейв послушать. Ты на нарика не похож. Как и на любителя рейва. Значит, — затяжка, — ты пришел к владельцу клуба — Валерьянову.       — Валейянов харосий музык.       Теперь уже даже Олег ухмыляется.       — Это и шлюхи под кайфом не скажут. Сказать, что ты делал у Валерьянова, или будешь умницей и сам просветишь?       Азиат молча сверлит его заплывшим чёрным взглядом. Олег закатывает глаза, снова стряхивая пепел.       — Ты был у него, чтобы предложить сделку, такую же, как твоя контора предлагала мне.       — Нет! Я пиийти туда випиць!       — Ага, а я в церковь хожу исповедоваться, — с надменным сарказмом вторит Олег. — Вот прям каждые выходные, как штык у дверей храма стою и прошу батюшку отпустить мне все грехи.       Теперь даже Лёня усмехается, пытаясь спрятать улыбку в кулак.       — Он меня выслушивает, прощает, и всё такое. Я искренне клянусь ему, что больше не буду вести себя плохо, займусь благотворительностью и буду помогать сиротам, но с понедельника снова становлюсь последней сволочью. Из-за таких упрямых говнюков как ты, что не хотят мне сказать правду.       Сошки откровенно ржут, время от времени сплёвывая на пол. Их набрали из бедных районов и неблагополучных семей, так что о приличии и воспитанности они в последний раз слышали только в школе, на уроках Обществоведения, и то, наверное, их прогуливали.       — Я ницего не знать, — как заведённый мелет китаец. — Я зайти выпиць к Валейянову и уйти.       — Ты был там четыре раза.       — У Валейянова хороса водка.       — О Господи… — Олег щёлкает пальцами, и пару сошек тут же лупят китайцем об стол. Из его носа заново начинает литься густая, тёмная кровь, а голос срывается от боли. Лёня пугливо опускает глаза, но всё ещё стоит рядом. Сошкам это не видно, но он замечает, как дрожат у Олега ноги под столом.       — Да не ори, голова трещит уже, — намеренно устало, потирая пальцами виски. — Итак, перейдем к сути: ты говоришь мне реальные контакты тех, кто тебя послал, а я разрешаю тебе спокойно убраться из города.       — Поцол нахуй, — в месте с бурой мокротой выплёвывает он. Олег со вздохом тушит окурок аккурат возле его руки.       — Жаль. Думал, ты умнее, — безразлично шепчет, медленно поднимаясь с места. — Парни, одна просьба — зубы не выбивать. Он и так невнятно говорит, а в остальном… — Немного помолчал для большей драматичности. — За пацанов и двор — ебалом в забор.       — Ебалом в забор! — воодушевлённо согласились мужики, обступая чужака, будто стая пираний.       — Уходим, — прикрыл он рукой впечатлительного Лёню, снова сам открывая двери и выходя из помещения.              За два дня до этого…              — …так что ты мне там очень нужен.       Леонид резко подорвался с дивана, полный ярости и обиды.       — Я не буду с тобой пытать людей, это уже ни в какие рамки не лезет!       — И не надо, — спокойно поставив свою чашку с чаем на прозрачный журнальный столик перед ним. — Просто стой рядом…       — Я сказал: «НЕТ»! — яростно махнув рукой и тут же хватаясь за лоб. — Пиздец…       — Лёнь, — со вздохом провожая глазами, — мне нужно это сделать. Это дело чести и принципа.       — Ой, я тебя прошу, какая у бандитов честь?.. — обиженно подходя к окну.       — Воровская. Жёсткая. И не прощающая ошибок.       Лёня пожал плечами. Олег поднялся с дивана, подходя к нему сзади и становясь рядом.       — Слушай, для меня это тоже стресс — обычно такими вещями заведует Володя, но он в больнице, а дело не ждёт, — тот обиженно дует губы, вызывая странное чувство умиления. — Ты просто будешь молча стоять с боку, всё.       — Зачем? — жёстко и не глядя. Олег вздыхает, тоже смотря на залитый солнцем весенний город.       — Мне спокойней, когда ты рядом, — говоря так, будто сознаётся в каком-то постыдном секрете. Лёня удивлённо поворачивается к нему лицом. — Я заплачу.       — Не всё можно за деньги купить, — поучая, но тот лишь ухмыляется.       — Я и не покупаю. Я арендую час твоего времени.       Лёня с полным отчаяния и злобы вздохом закатывает глаза, громко бухаясь на красивый кожаный диван в квартире Олега. Он уже давно чувствует себя тут почти как дома, а брюнет, кажется, уже перестал вытирать его следы с мебели, как только он уходит. В научном сообществе такое называют сопряжением, а среди простых смертных — сближением.       — Ты же вроде как… с парнем своим съезжаешься, — лукаво, — не хочешь отпраздновать ваше… — он защёлкал в воздухе пальцами, пытаясь поймать нужное слово, — соитие?       — Ты специально, сейчас, да? — с подозрением прищурился Лёня. Такого довольного и хитрого выражения на лице Олега он ещё не видел.       — Пожа-а-алуйста, — урча и склонив немного голову на бок. — Двадцать тысяч дам.       — Да я и за… Господи, — смущённо спрятав лицо в ладони и тут же беря себя в руки. — Ладно. Но я буду просто стоять и всё.       — Я большего и не прошу, хотя-я… — игриво закусил губу. У Змееловова едва сердце не остановилось.       — ЧТО? — с фальшивой строгостью.       — Можешь сделать для меня одну мелочь? — мило ухмыляясь. Леониду хотелось спрятать голову под подушку: «Ну как можно быть таким обворожительным?!»       — Когда во время допроса я достану сигарету, можешь сразу же мне дать закурить?       — Чего-о?.. — будто ослышавшись. Брюнет смущённо топчется на месте, взъерошив волосы на затылке.       — Ну ты же сам сказал недавно, что я начал с верхов, хотя должен низ сначала обработать? — оба заливаются краской, вспоминая при каких… обстоятельствах это было сказано. — Там будут те сошки, что были с нами в порту. А убитые их близкие друзья. Я должен вселить им чувство контроля и уважения. Ну и пафоса немножко, чего уж там…       — Что за детский сад? — со смешком. — Я даже не курю, откуда у меня…       — Лови, — бросая в сторону парня какой-то кусок метала. — И будь с ней нежен — она отцовская.       Это была старая зажигалка с выбитыми на крышке инициалами и рисунком носорога с боку. Было видно, что она очень дорога Олегу, и, скорее всего, он сам её заправляет газом.       — Во что я влип? — со вздохом поднимаясь с дивана и пряча её в карман.       — Э, куда собрался? — с какой-то обидой крикнув вдогонку. — А массаж?       И снял свитер, небрежно бросив его на журнальный столик. Лёня закатил глаза.       — После всего случившегося я уже не уверен, что я только твой массажист, — поворачивая в сторону винтовой лестницы наверх, где хранились нужные принадлежности.       — Нет Лёня, не только, — опустив глаза. — Ты мой друг, надеюсь.       Блондин поджал губы; эх, если бы не Руслан…       — Чёрт тебя дери, Олег, — с улыбкой идя наверх. Тот с такой же улыбкой провожает его взглядом.              Парня по ту сторону двери явно не жалеют. Хоть всё помещение звукоизолировано, но отголоски криков всё равно слышны сквозь щели, отбиваясь эхом в барабанных перепонках.       — Володе обычно хватало полчаса на «обработку», — с какой-то гордостью сообщает Олег, прижавшись плечом к дверям и скрестив руки. — Опыт, так сказать.       Лёня морщится и от слов, и от происходящего. Нет, это не его мир, как бы его в него не затягивал Олег.       — Ужас, — сипло, опуская глаза. — А вдруг они его забьют?       — Не, не должны, — расслаблено зевает, излучая пофигизм ко всей ситуации, — я пригрозил, что тогда заберу у них деньги и кину в общак.       — Эх, ни себе, ни людям, — обиженно дует губы Лео. Тот лишь пожимает плечами, мол: «бизнес есть бизнес». За дверями всё ещё продолжается возня, а крики становятся более хриплыми.       — Ты правда ходишь в церковь? — с явным сомнением в голосе. Олег с издёвкой фыркает.       — Нет, упаси Боже, я атеист.       Лёня с каким-то истерическим смешком мотает головой, теряясь в чувстве смущения, разочарования и неловкости. Олег неприкрыто изучает его, поглаживая острый и до блеска выбритый подбородок.       — Как семейство? — с каким-то дружеским интересом, очевидно пытаясь разрядить обстановку.       — Да ничего, вроде как… Кстати, квартиру нашу вернули, сказали, что не аварийная.       — Ну и славно, — кивает, потянувшись за сигаретами, но передумав. — Ты наверно теперь туда переберёшься?       — Да нет, там бардак такой, будто год цыгане жили, — устало отмахивается Лёня, прислоняясь спиной к шершавой кирпичной стене подвала. — Благо Карина — подруга моя — следила, что бы ничего ценного не покрали. Но ремонт всё равно нужен.       Олег утвердительно кивает, будто именно такого расклада и ожидал.       — Значит, ты всё ещё рядом? — задумчиво, с едва уловимой надеждой в вопросе.       — Да, — на выдохе. — И к тому же Руслан мой уже переехал.       Лёня не видит, как Олегу свело челюсть от этого признания. Возможно потому, что китаец взвыл вдруг на русском, о том, что согласен сотрудничать. Брюнет тут же выпрямляется, поправляя пиджак и галстук.       — Круто, — не глядя, коснувшись дверной ручки. — Ты иди, жди меня в машине, тут уже я сам разберусь.       — Хорошо, только… не улыбайся так. Это пугает.       Олег и не заметил, как его лицо искривилось в какой-то садистской ухмылке. Он не из тех, кто получает кайф от мучений людей, просто как и всякий тиран любит получать то, что ему нужно и так, как хочет. Сопутствующие потери при этом интересуют мало, если вообще интересуют. Он тут же влепил себе пощёчину, сбивая с нахального лица усмешку и оборачиваясь.       — А теперь?       — Лучше, — усмехнувшись, — но выглядит так, будто это я тебя ударил.       — Только посмей, — лукаво, будто за фразой пряталось ещё что-то. Очень личное, хитрое, едва уловимое и заставляющее уши Лёни почему-то опять краснеть.              Когда они в машине, Лёня обычно сам открывает пассажирские двери, если видит приближающегося Олега. Но, то ли тот слишком быстро подошёл, то ли из-за жаркой переписки с Русланом, но в себя парень пришёл, когда обёрнутая в дорогой костюм тушка мужчины беспечно плюхнулась рядом.       — Вижу… всё хорошо? — встрепенувшись и пряча мобильный в верхний карман своей форменной чёрной жилетки.       — Даже лучше, — возбуждённо потирая руки. — Теперь у меня есть реальные контакты, что тех китайцев, что Валерьянова. Можно рискнуть и провернуть подставную сделку уже на нашей территории, объединившись с ним и его парнями. Мы в контрах, правда, но, если мне удастся его склонить к сотрудничеству!..       Он облизнул сухие губы — Лёня сдавлено сглотнул.       — Это открывает такие возможности!.. УХ! — столько эйфории в этих пламенных глазах, столько искр и жизни на фарфоровых скулах, а ещё сахара на этой тщедушной улыбке…       — Чёрт, когда ты возбуждён, от тебя глаз не оторвать… — шепчет Лёня околдовано. Олег медленно переводит на него взгляд.       — Чё?! — не так возмущённо, как скорее шокировано. До парня в миг дошло, что он только что сказал.       — Я не в том смысле! — взволнованно машет руками. — О Господи, то есть я имею в виду, что ты!..       — Лучше не надо, — рукой останавливая хаотичный поток слов. — Давай сойдёмся на мысли, что ты просто нелепо меня похвалил.       — Да-да! — кивает он так интенсивно, что волосы из-за ушей выбиваются. — Я глупо тебя похвалил, извини! — и оба одновременно отворачиваются к окнам.       «Господи…» — краснея, думал Лёня, пряча перепуганную и смущённую улыбку, которая казалось сейчас ему рот распорет. — «Теперь он подумает, что я к нему пристаю! А может даже домогаюсь! Зачем?! Зачем я это сказал? Не так много людей в этом городе так спокойно воспринимают мою ориентацию и дают такие возможности, зачем я всё вечно порчу?!»       «Чёрт!» — Олег перепугано потирает пальцами переносицу, искренне подавляя смущённое за закушенной губой. — «Почему так громко сердце колотится, будто оно не в груди, а в гландах?! Я же вроде не извращенец какой-то, чтобы у меня на смазливых мальчишек вставал! Да заводи ты уже эту долбаную машину, а то меня всего трясёт!»       — Поехали! — неожиданно в один голос сказали парни, снова встречаясь глазами и тут же отворачиваясь друг от друга, искренне радуясь, что наконец завелась машина и можно выдохнуть это внезапное волнение под сердцем.       Первое, что он увидел, вернувшись домой — обтянутую в тугие треники упругую задницу. Лёня, умиляясь, прислонился к дверному косяку, любуясь этим величественно-прекрасным зрелищем. Руслан, который за откапыванием чего-то там из уже, казалось, десятой коробки с вещами, заинтересовано обернулся к входным дверям.       — Нет-нет, не разгибайся, — улыбчиво приложив руку к щеке. — Мне нравится этот ракурс.       Тот улыбнулся, медленно выпрямляясь и почесав колючие волосы на голове.       — А что ещё тебе во мне нравится? — сладким баритоном, подойдя к дверям и закрывая их.       — Список будет длинным, — ласково урча на ухо, — давай лучше завтра.       Они посмотрели друг другу в глаза, понимая без слов и лишних предисловий.       — Устал? — уверенно.       — Устал, — со вздохом потирая изумрудные глаза. Руслан без вопросов тут же обнимает его, грея своим широким телом.       — А для меня немножечко энергии сможешь найти? — прижимаясь губами к краснеющим ушам. Лёня криво ухмыляется, до скрипа сжимая полосатую футболку на мускулистой спине.       — Ну, если настаиваешь…       Они занимаются сексом прямо на полу, среди коробок и разбросанной в разные стороны одеждой. Лёне неудобно лежать на холодном деревянном паркете и Руслан без лишних слов меняется с ним местами. Быть сверху непривычно, но возбуждающе, и в какой-то момент Лёня ощущает себя храбрым наездником на могучем боевом скакуне.       Они впервые делают это без презерватива, понимая — уже можно. Поэтому роль смазки превосходно исполняет пачка масла, купленная в магазине и бездумно потраченная в порыве страсти. Леониду нравится это скрипящее ощущение на теле и слегка липкие, пухлые губы Руслика, что пахнут молоком. Его приводят в восторг умелые, властные руки на члене, что мерно подрачивают ему, пока он, теряясь в чувствах и стонах, двигается в такт со своим возлюбленным, опираясь руками на его колени. А когда накрывает эйфория от ослепляющего чувства заполненной чаши, когда Руслан обильно кончает в него, прижимая резко к груди и бухаясь на пол под общий смех и одышку, то в глазах загораются золотистые искры. А потом приходит плавная, обволакивающая туманным шелком нега, что сразу разливается по телу безупречно довершает всю феерию чувств и эмоций.       И только один, малюсенький, но важный момент всё омрачает — Лёня до крови закусывал губу во время оргазма, чтобы случайно не выкрикнуть вместо «Руслан» другое, чужое имя, ставшего, вдруг, желанным мужчины.