Сыграй на пири

*

      Третий час ночи. Сынмин так и не сомкнул глаз.       Хёнджин, скорее всего, десятый сон видит. Он ушёл спать недовольным, что-то бросив напоследок, но Сынмин не расслышал. Ким всю ночь думает о Хёнджине и о его словах о богах. Сынмин может сколь угодно отрицать его сущность и считать сумасшедшим, но он лично видел, как Хёнджин появился из ниоткуда. Гахён была рядом, не могут же у них быть одинаковые галлюцинации?       Сынмин мычит, накрывая лицо ладонями. Всё было так хорошо и размеренно до появления Хёнджина, теперь же буквально рушится его привычная картина мира.       Сынмин, поняв, что уснуть всё равно не сможет, открывает ноутбук и ищет информацию о богах, но ни слова не находит о Хёнджине. Есть всё о верховных богах и некоторых их детях, но не более. Хёнджин говорил, что он полубог, значит, его второй родитель — человек? Если верить мифам, которые Сынмин в своё время читал, у богов половые связи с людьми были в порядке вещей. Сколько в мире таких полукровок — не понятно, но логично, что о них нет информации.       Сынмин засыпает только в пятом часу. Утром Хёнджин застаёт его помятым и невыспавшимся, лениво помешивающим сахар в кофе.       — Не мог спать из-за мыслей обо мне? — подмигивает Хёнджин, но Сынмин не реагирует.       На столике стоит открытая упаковка кофе и сахарница, которые Сынмин поленился убрать. Хёнджин находит кружку и наводит в ней кофе. С сахаром немного переборщил, но в целом очень даже сносно.       — Как ты появился в моей комнате? — спрашивает Сынмин, стоит Хёнджину сесть напротив него.       — Разве ты не понял? Из пири.       Сынмин это видел, но не сказать, что это проясняет хоть что-нибудь.       — Я пришёл, потому что ты меня позвал, — продолжает Хёнджин. — Я появляюсь только по зову, чтобы исполнять желания.       — И ты полубог.       — Неужели ты это понял?       — Я пытаюсь осознать, но это сложно.       — Да что сложного, когда вот он я, перед тобой? — вновь раздражается Хёнджин и сводит брови к переносице. Он не отводит взгляда, когда Сынмин делает глоток, и Ким давится, едва не выплёвывая кофе в кружку.       Напиток во рту холодеет, обжигая горло не теплом, а крепостью алкоголя. Сынмин кашляет до слёз в уголках глаз. В его кружке красное вино.       — А этому ты сможешь найти объяснение?       Сынмин пропускает его слова мимо ушей, увлечённый разглядыванием своей кружки, даже приподнимает её, но дно целое, как и стол под ней… Сынмин даже стучит по дереву. Он делает глоток, и не остаётся сомнений. В его кружке вино.       — Как это возможно?       — Это просто один из моих дешёвых трюков, но людей шокирует даже это. Моя сила намного больше.       — Значит тот кулон, который ты дал Гахён, работает?       — Ах, кулон… это просто безделушка, — усмехается Хёнджин, а Сынмин холодеет. Гахён написала вчера, что уже дома, и переживать не о чем, но всё же. — Суть не в кулоне, а в том, что я коснулся её голой кожи, когда одевал его, тем самым благословив удачно добраться домой. Но с кулоном ей было проще поверить, что она в безопасности.       — Сложно, — вздыхает Сынмин. Теперь его настораживает Хёнджин, потому что тот уже обманул раз. — Что ты ещё можешь?       — Например, подарить тебе возможность говорить.       Сынмин обмирает, по телу проходится разряд тока. Хёнджин так умело маневрирует в их диалоге, приходя в итоге к тому, что ему нужно. Сынмин чувствует, что какую бы игру не затеял Хёнджин, он в ней заведомо проигравший, но сдаваться так быстро не собирается.       — Чего же ты стесняешься? За столько лет я научился понимать людей. Тебе не нужны ни богатства, ни слава, ни что-либо ещё. У тебя только одно желание, и я могу его исполнить. Тебе нужно лишь попросить.       Голос Хёнджина становится всё тише, вкрадчивее. Он словно личный искуситель Сынмина: изводит, заманивает. Хёнджин нагибается к нему и кладёт ладонь на щёку. Его губы призывно размыкаются, Сынмин чувствует горячее дыхание на своих и… отталкивает.       — Не трогай меня.       — Почему?        — Я чувствую, как ты воздействуешь на меня через прикосновение. Не надо       — Как скажешь, — усмехается Хёнджин и делает глоток кофе.       Голова Сынмина проясняется. Без сладких речей Хёнджина и его прикосновений думается лучше. Сынмин постукивает пальцами по боку кружки, задумчиво смотря в сторону.       — Ты упоминал какую-то сделку. Расскажи подробнее.       — Я уж думал, ты не спросишь. Сделка простая: я исполняю твоё желание, ты — моё.       — И какое твоё желание?       — Ты должен влюбить меня в себя.       Это похоже на какую-то детскую игру наподобие «море волнуется раз», в которой Сынмин зависает в одной позе, чтобы переварить сказанное Хёнджином.       — Ты имеешь ввиду, влюбиться в тебя?       — Не-ет, я не ошибся. Видишь ли, я никогда никого не любил, но очень хочу научиться этому чувству.       — Это бред. А если у меня не получится?       — Отдашь обратно свой голос и разойдёмся, будто не были знакомы.       Сынмин уже знает эту манеру Хёнджина: говорить медовым голосом, чуть наклонив голову, с лёгкой улыбкой на губах. Будто он пытается расположить к себе, а на деле заманивает в сети. Сынмин щиплет себя под столом, не позволяя поддаться его очарованию.       — Ты не договариваешь. Я хочу знать всё, иначе я отказываюсь от сделки.       — Ты дотошный, не люблю таких, — наигранно дуется Хёнджин. — Хочешь всё детали? Хорошо. Я дарю тебе голос, а взамен ты пытаешься влюбить меня в себя, но если ты хочешь обо всех «но»… у тебя всего-то будет ограничение по времени в шесть месяцев. Причём добровольно разорвать сделку ты можешь до истечения трёх из них, если поймёшь, что не справляешься со своей частью. Тогда сделка обнулится, и ты вновь не сможешь говорить. После трёх месяцев процесс будет неотвратим.       — Что будет, если я не справлюсь за шесть месяцев?       — Ты умрёшь.       Сынмина пугает то, насколько равнодушно Хёнджин говорит об этом. Конечно, если он бог, то ему плевать на человеческие смерти, но…       — Ты действительно пытался скрыть эту информацию?       — А что такого? Обычно от меня отказываются через месяц или два.       — А были те, кто тянул до полугода?       Хёнджин молчит. Для Сынмина молчание красноречивее слов. Его руки дрожат. Проходит некоторое время, прежде чем он снова может общаться с Хёнджином.       — Мне пора на работу. Извини, но после такого нужно подумать.       Теперь сделка с полубогом не кажется таким выгодным решением. Конечно, Сынмин может расторгнуть её через три месяца, но сможет ли он отказаться от голоса после того, как узнает, каково это — общаться как обычный человек?       А вдруг через три месяца он решит, что впереди ещё много времени, и можно попытать счастье? А потом, ещё через три месяца, когда он наконец опомнится… Сынмина передёргивает от этой мысли. Нужно хорошенько взвесить все за и против.       Сынмин прощается с Хёнджином и почти бежит в кафе. Гахён волнуется, что его всё ещё нет.

*

      Гахён, стоит Сынмину появиться в кафе, заваливает его вопросами, но остаётся без ответов на многие. Сынмин просто заверяет её, что всё в порядке и что они более-менее подружились с Хёнджином. О сделке и её тонкостях он решает умолчать специально. Только просит Гахён не ходить по тёмным улицам в одиночку даже с кулоном.       Рабочий день проходит ровно, Сынмин почти не выдаёт своего волнения, разве что Джисон один раз спрашивает, точно ли всё в порядке. Сынмин мычит в ответ. Больше его не трогают.       Возвращается Сынмин домой замученный не столько работой, сколько бесконечными мыслями в голове.       Хёнджин сидит на диване, подложив под спину подушки. В руках у него книга, одна из немногочисленной библиотеки Сынмина, уместившейся на двух полках стеллажа вместе с дисками. Ни тем, ни другим, уже давно не пользуются, но выбросить жалко.       — У тебя интересный вкус в книгах, — Хёнджин не сразу отрывается от текста. Судя по количеству прочитанных страниц, он читает с момента, как Сынмин ушёл.       — Я не дочитал эту даже до середины.       — Почему? У неё очень интересный сюжет. Вообще, забавно, что такой человек как ты, отрицающий всё божественное, так увлечён фэнтези.       — Не знаю. Я не дочитал почти все книги, которые стоят здесь. Ещё есть две в полке стола, но я их даже не открывал. Могу дать тебе.       — Странный ты. Но давай, почитаю.       Сынмин кивает и уходит в свою комнату. Переодевшись, он принимается искать те самые книги. Он запихнул их в нижний ящик стола, не рассчитывая когда-либо их открывать.       Есть что-то в том, чтобы покупать книги. Сынмин до жути любит ходить в книжные магазины и выбирать те, которые кажутся интересными. Дочитывает он их или нет — какая разница? Ему не так интересно, чем закончилась история. Да и зачем, если можно завершить её самостоятельно? Так, как хочет он.       Только он выкладывает книги на стол, как приходит оповещение на телефон, отвлекая Сынмина. Голосовое сообщение от матери. Ким откладывает всё планы, открывая чат.       — Привет, Минни, — на фоне шумит ветер, она записывала голосовое, пока шла по улице. — Я сейчас в Кимпхо*, иду на электричку. Бабушке немного получше, я уговорила её съездить на обследование. Ещё я нашла работу в городе. Сложновато ездить сюда каждый раз, но в деревне я не найду ничего подходящего с хорошей зарплатой. Так что насчёт лекарств можно не переживать, с бабушкой всё будет в порядке.       Сынмин присаживается в кресло, когда следом приходит следующее голосовое.       — Ах да, мы ещё тут посоветовались с доктором. Я нашла очень хорошую клинику в Японии и даже успела позвонить туда. Тебя могут принять на обследование, как они сказали, у них уже были подобные случаи, и они успешно лечили их. Так что через полгода или год, как у меня получится заработать достаточно денег, свожу тебя туда или ты сам съездишь, если не смогу накопить на второй билет. Ты тоже откладывай.       Больше она ничего не записывает. Сынмин гасит экран телефона, не веря своим ушам.       Сам он уже давно смирился с тем, что навсегда останется немым. Его удивляет, как его мама до сих пор полна энтузиазмом. Сколько не помнит их жизнь, она не щадит себя, работая на двух работах, иногда умудряясь брать мелкие подработки, чтобы он и бабушка ни в чём не нуждались. Она возила сына по лучшим клиникам Кореи, но нигде ему не могли помочь.       Внутри неприятно сжимается. Сынмин надеялся, что, уехав в деревню, мама не только присмотрит за бабушкой, но и наконец отдохнёт на природе. Не тут-то было. Сынмин набирает ответное сообщение.       «Мам, не нужно».       Новое голосовое следует незамедлительно.       — Как не нужно? Сынмин, это реальный шанс. Там профессиональные доктора, имеющие опыт лечения немоты. Одна поездка — и ты сможешь говорить!       Сынмин дальше не слушает. Откладывает телефон на стол и выходит в гостиную.       Хёнджин, увидев его, теряется. И десяти минут не прошло, а вышел с таким кислым выражением лица.       — Если ты не нашёл книги, ничего страшного, зачем так расстраиваться?       — Я согласен.       — На что? — Хёнджин кладёт открытую книгу страницами вниз, чтобы не потерять момент, где он остановился, и садится на край кровати.       — Давай заключим сделку.       — Ты уверен?       — Мне тебя ещё уговаривать нужно?       Сынмин садится рядом с ним, полный решимости. Сейчас ему плевать на последствия, он что-нибудь придумает. Главное, что мама не будет убивать себя полгода, чтобы отправить его в Японию.       Хёнджин внимательно изучает его взглядом в поисках подвоха. Должно быть что-то, что заставило его радикально поменять мнение за считанные минуты. А, впрочем, какая ему разница? Хёнджину нужна сделка, Сынмин на неё согласен, остальное его волновать не должно.       — Ты знаешь все условия.       Хёнджин кладёт ладонь ему на талию, притягивая к себе. Сынмин теряется от неожиданной близости и инстинктивно кладёт ладони на плечи, чтобы оттолкнуть. Не успевает. Хёнджин запечатывает их сделку мягким поцелуем, успокаивающе поглаживая поясницу.       Сынмин сжимает ткань на плечах, размыкая губы. Внутри разгорается огонь, жар которого почти болезненно жжёт изнутри.       Первым должно было быть слово. У Сынмина первым был крик, в котором родился его голос.