Ледяное сердце

Шэнь Цинцю в бешенстве. Кажется, даже воздух вокруг него становится плотнее. В глазах его жажда убийства. В такие моменты Цинхуа его вовсе не узнает. Шэнь Цинцю сильнее всех их вместе взятых и осознание своей силы, отражающееся в его глазах страшнее всего. Шан Цинхуа ёжится, сильнее кутается в серое шерстяное одеяло, пододвигается ближе к обогревателю и переводит взгляд с него на спокойного Юэ Циньюаня. - Ты хочешь сказать, что Цинхуа должен вернуться в эту богом забытую деревню, чтобы этот мафиозник малолетний его добил? – Шэнь Цинцю произносит это медленно, с расстановкой, выделяя каждое слово, но при этом не поднимая голоса. Последние его слова глушит звук закипающего чайника. Шан Цинхуа ёрзает в одеяле, пытается выбраться из него, совершая при этом как можно меньше движений. Лю Цингэ, сидящий по другую сторону большого кухонного стола бросает на него раздраженный взгляд, но поднимается с насиженного места и заваривает Шан Цинхуа его чай. Тот с благодарной улыбкой принимает кружку, на что Цингэ только поджимает губы и уходит обратно. Лю Цингэ раздражен не меньше Цинцю, только вот цель его неудовольствия сам Цинхуа. Шан Цинхуа впервые отправили на одиночное длительное задание, и он провалил его с треском. Теперь в глазах Шэнь Цинцю бездна, которая раскрывается крайне редко, семейный ужин превратился в фарс, а Лю Миньян, крайне чувствительная к склокам в кругу семьи ушла в свою комнату так и не дождавшись ужина. - Ничего непоправимого не случится. У меня все под контролем. – Сколько Цинхуа себя помнит голос Юэ Циньюаня всегда был таким. Мягким, словно окутывающее тебя белое облачко. Словно Юэ Циньюань, его полный заботы взгляд и голос единственное теплое, что есть в его жизни. Шан Цинхуа не помнит, как ему удалось выжить в ночь, когда отец напал на них с матерью. Вихрь стал сильнее и Цинхуа отключился то ли от перенапряжения, то ли от холода. Когда он проснулся мертвый отец лежал рядом с мамой. Лицо его было неестественно синим. Цинхуа испугался, выбежал из маленькой двухкомнатной квартиры на восьмом этаже и больше не нашел в себе сил туда вернуться – скитался по улицам несколько дней, пока жар и голод не сморили его окончательно. Цинхуа помнит, как впервые услышал голос Циньюаня словно из тумана. - Малыш, с тобой все хорошо? Ты не ранен? А-Цзю, скорее подойди, успокой его. Юэ Циньюань спрашивал у него что-то, но Цинхуа уже не слышал. В голове впервые за несколько дней воцарился покой, холод отступил, отгоняемый каждым произнесенным словом Юэ Циньюаня. Он выходил его тогда, отвел в свой дом, сбил температуру и ухаживал. Тот же голос, те же оттенки и интонации были с ним в последующем. Вплоть до сегодняшнего дня. Юэ Циньюань стал для него светом во мраке. Показал, что даже такой ничтожный и дефектный он, Цинхуа, может быть нужен кому-то. Циньюань подарил ему семью и Цинхуа её разваливает. Шэнь Цинцю упираясь руками о столешницу приводит гневные доводы стараясь убедить Юэ Циньюаня отказаться от задания. Лю Цингэ сидит, скрестив руки. Вся поза его выдает раздражение и беспокойство. За Цинцю и сестру. Лю Миньян наверняка сидит в своей комнате не в силах засунуть в уши капельки наушников и заглушить шум из соседней комнаты громкими басами. Они семья. Они очень близки друг другу, они дышат одним и тем же, живут друг для друга, и друг за друга же готовы умереть, но как же всё это зыбко. Громче всего разбиваются самые крепкие узы. Концы веревок обгуляются настолько, что попытка сплести обратно равна самоубийству. Постоянной стабильности не существует. Люди не приходят в твою жизнь, чтобы остаться в ней навсегда. В глубине души Шан Цинхуа знал об этом с самого начала, с первого переменившегося взгляда всегда любящего отца. Прописная истина наконец находит своё место в его жизни и пол под ногами теряет равновесие. Ему становится трудно дышать. Их семья рушится. Он виноват в этом. - Цинхуа! Цинхуа, ты слышишь меня, Цинхуа, дыши, дыши мать твою слышишь? Он отдаленно слышит голос Шэнь Цинцю. Он считает до десяти и делает глубокие вдохи в промежутках между цифрами. Цинхуа старается дышать вместе с ним. - Цинхуа, все хорошо. Успокойся. Все хорошо. Шэнь Цинцю преподносят к губам уже порядком пришедшего в себя Шан Цинхуа стакан с водой. Тот выпивает ее на автомате и совсем не чувствует вкуса. - Цинхуа, ты не хочешь поспать? Ты выглядишь усталым. – Юэ Циньюань мягко сжимает его плечо. Место прикосновения отдается теплом и становится катализатором, запуская процесс. Цинхуа начинает осознавать себя в пространстве и слышит голоса без помех. Все вокруг него выглядят встревоженными. Даже Лю Цингэ вставший со стула кажется не находит себе места. Цинхуа становится неловко за свой срыв. - Ты сейчас серьезно? – Цинцю выгибает левую бровь, голос его сочиться ядом. - А-Цзю, не сейчас. – Это срабатывает как ушат воды. Шэнь Цинцю теряет весь свой запал, переводит обеспокоенный взгляд на Цинхуа и буквально выдыхается весь, будто бы опустошаясь изнутри. – Знай, что я все еще против. - Цинфан за всем следит. Нам не о чем беспокоится. – отвечает ему Циньюань и улыбается приободряюще. Проигравший бой Шэнь Цинцю выходит из кухни с тихим стуком поставив стакан на место. Лю Цингэ смотрит на Цинхуа и в этом взгляде хранится слишком много всего. Лю Цингэ не умеет объясняться словами, а Цинхуа не понимает значений его взглядов. Их молчаливые переглядывания не длятся долго. Цингэ молча встает из-за стола и спешит за Цинцю. - Цинхуа, ты в порядке? Может Цинцю прав и нам стоит отказаться от этого задания? – в интонациях Циньюаня сквозит печаль. Ему непросто быть ответственным за души кучки поломанных детей. Он лично нашел каждого, дал крышу над головой, еду, подарил самое ценное – семью. Цинхуа ему обязан жизнью. - Я в порядке, гэ. Я со всем справлюсь. – Юэ Циньюань не выглядит убежденным и Цинхуа натягивает на себя самую свою любимую из арсенала улыбок. Ту, которую показывает только старшему брату. – Цинфан ведь почти никогда не ошибается, верно? - Верно. Я рассчитываю на тебя. Юэ Циньюань возвращает ему улыбку и мягко похлопывает по плечу и убирает руку. Юэ Циньюань забивает последний гвоздь на гробу Цинхуа, даже не замечая этого. Цинхуа выходит из кухни и понимает, что это выглядит как побег. Это и есть побег, но находиться рядом с Циньюанем сейчас выше его сил. Я рассчитываю на тебя. Эти слова давят многотонным весом, пытаются проломить хрупкие его плечи. Его сил недостаточно, чтобы выдержать вес возложенных на него надежд, но он лучше умрет, чем подведет Циньюаня. На пороге в комнату его отлавливает Лю Миньян. Глаза её потухли. Ей бы волноваться о себе, но она, совершенно разбитая, приходит к нему, потому что беспокоится. Шан Цинхуа ненавидит видеть в глазах Миньян пустоту вместо привычного огня. Он подходит к ней и обнимает безмолвно. Лю Миньян сразу же расслабляется в его объятиях, легко обхватывая его руками за шею. - Цинхуа-гэ, посмотрим фильм вместе? - Хорошо, выбери пока фильм, а я принесу поближе обогреватель. Шан Цинхуа отпускает её и треплет по шелковистым волосам, испортив наскоро собранный пучок. Только в стенах родного дома Миньян позволяет себе сбросить идеальный образ, предпочитая мешковатые штаны и свободные футболки легким платьям. - Пойду позову Цинфана. - Она торопливо уходит и Цинхуа чудится, что искра возвращается к ней с каждым сделанным шагом, выжигая минутную пустоту. Они громко – под шум шуток Му Цинфана и смех Лю Миньян готовят попкорн, который чудом не сгорает не то благодаря, не то из-за общих усилий и запускают на экране Терминатора. Шэнь Цинцю проходящий мимо долго бурчит на запах жареного масла, но усаживается поближе к Цинхуа. Лю Цингэ ожидаемо приходит через пару минут, прихватив с собой подушку укладывается у того на коленях. Шэнь Цинцю громко комментирует каждое действие главной героини, будто пару часов назад на кухне стоял совсем не он, а его злобный близнец. Шан Цинхуа спорит с ним, забывая все свои тревоги. Лю Цингэ только вздыхает после особо громких восклицаний Цинцю, на что его сестра заливается веселым смехом. Холод отступает на пару шагов, как бы давая Цинхуа время отдохнуть и собраться с силами до нового боя. Былая тревога за сохранность семьи теперь кажется ему такой глупой. Он не может их потерять. У него нет никого ближе, и он часть этой семьи. Он им нужен. Эта мысль греет. Шэнь Цинцю смотрит на него недоуменно секунду, после чего коротко улыбается, прежде чем вернуться к незавершенному спору. Он всё знает. Шэнь Цинцю его понимает.