Сыграем?!

      Есть вещи, о которых мы не говорим. Никогда. Не задаём лишних вопросов о близких, чтобы не ранить, лишний раз не напоминать о том, что мы лишены возможности иметь нормальную семью. Наша семья здесь в берцах и камуфляже. Батя сказал, что до особого распоряжения мы не можем покидать базу. И вот мы здесь уже 10 день. Всё бы ничего, но мы с Борей не можем нормально поговорить. Его дёргает Багира, и периодически достаёт Кот. А я целыми днями хожу с Викой. Мы тренируемся, болтаем, стреляем, потом едим и опять по кругу. Но вчера кое-что произошло.

***

      Мы с Даной тренировались в зале, а ребята сидели неподалёку и что-то обсуждали. Они периодически наблюдали за нашим поединком. Мы так разошлись, что бой уже больше походил на настоящий. Вика делает резкий выпад и бьет в живот. Я успеваю отскочить, но не ставлю блок, а лишь прикрываю живот руками и закрываю глаза.       Она останавливается, её глаза расширяются. Она всё понимает. «Дура!» — кричит она и уходит. Я дергаюсь, как от удара. Ребята смотрят непонимающе. Бизон хмурится. Я чувствую, как он смотрит. А в воздухе повисает немой вопрос. Я ухожу молча и не оборачиваясь.

***

      И вот уже сутки я притворяюсь тенью. Не выхожу из казармы без надобности, меня никто никуда не зовёт. Все молчат. Не задают вопросов.       Я решила — пойду к нему, если он один, то мы поговорим, если нет, то буду молчать.       Открываю дверь. Он один. Сидит в кресле и смотрит в стену, даже не оборачивается. — Мне казалось, если я что-то сделаю не так, то ты скажешь мне. — Я хотела… — Я думал, если что-то случится, то ты скажешь мне, — перебивая меня, произносит он. — Я не готова сказать тебе прямо, боюсь.       Он встаёт и оборачивает. Его взгляд пугает. «Ты боишься меня?»— спрашивает он так, словно я ударила его под дых. — Боюсь твоей реакции… Вопросительно поднимает бровь. — Давай сыграем в нашу игру. И я скажу, обещаю. — Давай. Мы садимся друг напротив друга, смотрим друг другу в глаза. Он начинает. — Ты разлюбила меня? — Нет. — Почему мы нормально не разговариваем и не видимся? — Здесь ребята, мне казалось, ты не хочешь афишировать. Да и ты занят весь день. — Что произошло на тренировке между тобой и Даной? — Ничего, — говорю спокойно, потому что знаю, что это так. Дело не в нас с Викой. Он берёт меня за руку. — Почему она назвала тебя дурой? — Потому что это так: я подвергла опасности себя и… — Ты делаешь это постоянно, — снова перебивает, значит, нервничает. — И ещё одного человека. — Не понял. Вы вроде ничем не кидались. — Ты готов на мне жениться? — Да. — У нас будет ребёнок. — Повтори. — У нас будет ребёнок. — Дана тебя пожалела. — В смысле? — Ты идиотка. Моя беременная идиотка. Давно ты знаешь? — Два месяца. — И ты погружалась, дралась и участвовала в операциях?! Ты не хотела его? — Я боюсь его. Вдруг он такой, как я? — Он такой как ты. Я дергаюсь. Я боюсь именно этого. — Дикий?! — Любимый, — улыбается и берёт меня за руку. Пойдём Багире расскажем. Она так переживает за наши отношения. — Она знает?! — С самого первого поцелуя в этом кабинете. — Откуда? — Я сказал. Сказал, что теперь ты самый близкий мой человек. Она всё поняла. — Борь… — Ммм… — Я люблю тебя. — Дождался на старости лет, — ухмыляется и целует в макушку — И я тебя люблю. Вас люблю.