Мишура

— Это еще что? — Грейбэк рывком отцепил застрявшую пуговицу. — Гобелен. — Люциус поморщился, услышав треск нити. — Фирма Морриса. Артуровский цикл. — Дорогой, небось, — без всякого сожаления произнес Грейбэк. — Любишь ты, Малфой, всякую мишуру. А мне этого не надо. Я люблю настоящее. Чтобы деревья живые, а не стриженые, как у вас в парке. Дождь, а не фонтаны. Нормальный огневиски, а не этот твой бренди. Стакан он, однако, осушил одним глотком и потянулся налить еще. Люциус молча наблюдал за ним. Возможно, он презирал гостя. Возможно, боялся. Возможно, скучал и ждал, когда тот уберется из мэнора. Возможно было все. Министерство проводило очередную кампанию, на сей раз призвав граждан «очистить страну от ликантропной заразы», чтобы означенные граждане смогли наконец спать спокойно. От самих граждан особых неприятностей не ожидалось, кроме пары десятков доносов; а вот аврорат мог взяться за дело всерьез. Лорд попросил Малфоя приютить Грейбэка — конечно, так только называлось: «попросил» и «приютить», а слышать за этим стоило «приказал» и «пожить». Грейбэк гостил в мэноре второй месяц, и Люциус уже не торопил время, как вначале. Он привык. Он заинтересовался. Люциус всегда считал, что любопытство не порок. Впрочем, будь оно пороком, это ничего бы не изменило. Его интересовали люди, вещи, события: не все и не всегда, но уж если любопытству случалось проснуться, не помогало и Сонное зелье. Грейбэк уже пережил одно полнолуние в мэноре — в самом глубоком его подвале, за толстенными зачарованными решетками. Накануне они серьезно сцепились: Грейбэк хотел уйти в лес, Люциус возражал. Тогда он выиграл спор: потому что на его стороне, кроме здравого смысла, было категорическое распоряжение Лорда — но ощущение противостояния звериной силе, заключенной, казалось, в желтоватых глазах, до сих пор будоражило кровь. А потом, под утро, он спустился в подвал, повинуясь неодолимому желанию увидеть, каково это… Это было чудовищно — и это затягивало, как воронка аппарации. Вервольф превращался в человека, и это ничего не меняло, кроме видимых черт. Вервольф словно и не уходил никуда — спрятался внутрь, в ожидании своего часа смотрел человеческими глазами, слушал человеческими ушами и по-звериному скалился. С таким Люциус еще не сталкивался. Теперь он искал случаев увидеть и узнать другого Грейбэка: задумчивого, разъяренного, довольного, угрюмого, расстроенного. Замечать, сравнивать, делать выводы, создавать для себя образ человека и просчитывать его действия, исходя из этого образа — Люциус не знал занятия интересней. Мишура, повторил он про себя, мишура, значит. А если… Грейбэк проснулся от ощущения чего-то очень знакомого. Теплый луч падал на щеку, и пахло свежо и чисто. Он не спеша открыл глаза. Вокруг был лес. Ветер шумел высоко в кронах, вдалеке стучал дятел, палая листва под щекой была сырой и слежавшейся. В ветвях синело небо, а свет солнца, пропущенный сквозь зелень, был мягким, словно после грозы. Он сел и колупнул ногтем кору на сосне. Чешуйка осталась в руке – настоящая. — Нравится? — спросили сзади. Грейбэк стремительно обернулся. Малфой стоял в черном проеме среди леса, был в привычной домашней мантии, а взгляд — взгляд требовалось разъяснить, слишком много было в нем намешано. — Допустим, — осторожно сказал Грейбэк, поднимаясь и подходя к Малфою. — Что это? — Немного магии, немного сосен, немного лесного дерна и усилия домовиков. — Малфой взмахнул палочкой, и часть леса исчезла: обнажились подвальные решетки, огромная кадка, в которой стояла сосна, ставшая значительно меньше, чем казалась, низкий каменный потолок. — Иллюзия. Кажущаяся реальность. Мишура. Грейбэк молча смотрел на него, думая, вцепиться ли в глотку или поблагодарить. — Долго мне еще торчать в этой дыре? — рявкнул он наконец. — Мне надо выпить. И вышел, толкнув Малфоя плечом. Люциус проводил его взглядом. — Так вот на какую мишуру тебя можно подцепить, — пробормотал он. Из подвала за спиной все еще пахло лесом — хвоей, смолой, прелью и солнцем. Ноздри Люциуса дрогнули. Впервые ему пришла в голову мысль, что и сам он может когда-нибудь запутаться в чужой мишуре. Это было бы… любопытно.