Важно, как нежность

Бриартак попрощался с товарищами-заговорщиками и ощутил подъем сил: если это будет даже единственным поступком в оставшейся ему жизни, никто не посмеет вычеркнуть его из истории, вымарать его имя, а дом Второй стихии будет гордиться своим неудачливым сыном. Надо только убить короля-грифона, и всё. Сделать это, конечно, будет трудно: добрые благородные представители домов описали, до чего король-грифон нетерпим и осторожен, подозрителен и ужасен, как стонут обитатели дворца и переживают за будущее домов их короли — Бриартак готов был пожертвовать своей бесполезной жизнью, чтобы оказать услугу всему неблагому миру. К тому же, как сказал один из принцев Огня, помочь им мог действительно лишь Бриартак: король-грифон с трудом переносил водяные заклинания и тем более не обладал силами перенести полноценное смертельное нападение. Правда, Бриартак тоже умрет, но, с другой стороны, героическая смерть в разы лучше этого унизительного существования в полупарализованном виде. Водяной сосредоточился, устремляя оставшуюся магию в сидящий на стуле аватар: полноценного вида копию его самого, живую и здоровую. Через аватар он мог ходить и говорить, однако магическое тело тоже уставало, равно как и постоянно удерживающий магические способности для контроля тела дух. Это было похоже на вождение марионетки изнутри марионетки. И это тоже скоро прекратится! В душе поднималось ликование, расставание с напряженной, мучительной жизнью презренного калеки виделось долгожданным избавлением. Даже благороднейшие из ши, пришедшие к ничтожному Бриартаку за помощью, едва находили в себе душевные силы смотреть на его аватар, зная о настоящем положении дел. Он огляделся изнутри своей марионетки, с удовольствием прошелся мимо постели с настоящим своим, покалеченным телом, застывшим на полувздохе, с открытыми глазами — если бы не магия, дух имел бы все шансы скончаться в момент перехода между телами. В голову пришла мысль прогуляться напоследок по улицам: наниматели предлагали щедрое вознаграждение, так что Бриартак смог бы на оставшийся месяц жизни вернуться из лачуги в свой настоящий, обыкновенный район, ближе к Дворцовому проспекту и монолитной башне ратуши. Слушать по вечерам, как бьют часы на башне, подниматься на самый верх, смотреть на город и не вспоминать, как произошел тот несчастный случай, когда он подскользнулся и упал с одного, не самого высокого пролета, будто что-то толкнуло его через перила. Впрочем, Бриартак давно отказался от этих мыслей: никто не виноват в его несчастье. Поскользнулся он сам, сам упал и не смог подняться. А если заявиться к бывшим соседям в виде аватара, да еще обладающего богатствами, перевезти настоящее тело как груз — можно будет притвориться, будто он просто выздоровел! Прогулка принесла таким образом массу удовольствия, вернулся Бриартак в свой дом, к своему телу очень уставшим, но счастливым. Следовало как можно скорее обменяться обратно, сохраняя силы души и собственный рассудок. Однажды он пережил момент насильного вылета из марионетки, похоже было на смерть. Восстанавливать магические связи тоже пришлось довольно долго. Однако все благие намерения Бриартака не принимались в расчет неблагим мирозданием: стоило ему подняться на чердак своей лачуги, оказалось, что тут сидит гость. Неизвестный ши занимал единственный стул, где обычно отдыхал аватар, причем самовольно переставил его — от изголовья больного до места ровно напротив кровати, так, чтобы смотреть в лицо искалеченного Бриартака. — Кто ты?! Убирайся! — он так растерялся, что сразу решительно повысил на посетителя голос. — Не то я позову… стр… друзей! Стража, конечно, за ним бы не пошла — даже если бы он их и нашел быстро. Район предместий был слишком тихим для частого патруля. — Странно, я полагал, тебе нужна компания, — ши не обернулся, продолжая смотреть в лицо лежащему Бриартаку. — Мы можем это обсудить, — заложил ногу на ногу, явно не собираясь двигаться. Высокий голос, выражающий сплошное недоумение почему-то порадовал Бриартака, но водяной отложил самокопание до худших времен: когда в постели, неподвижному, нечем будет заняться, кроме как этим. — Не знаю, кто тебе и что про меня рассказал, но он ошибается! Я тихонечко дотлеваю свой несчастный век, а через месяц, — спохватился, что слишком много болтает. — Примерно через месяц меня и вовсе на свете не будет! Странный собеседник удивлённо хмыкнул, недоверчиво посмотрев сначала на лежащего, потом на стоящего Бриартака. — Это было бы совершенно невосполнимой потерей! Такой одаренный маг! Да еще прямо в Самхейн! — улыбнулся, сверкая желтыми глазами насмешливо. — То есть примерно на Самхейн! Аватар покраснел и одновременно с ним покраснел сам Бриартак на кровати: всё-таки странный посетитель не ошибался, водяной давно ни с кем не общался настолько обыкновенно, тайны выбалтывались совершенно ужасно! — Очень, очень интересно, — подался вперед, к постели, вглядываясь, потом снова посмотрел на здорового собеседника. — И как только догадался? Нет, решительно, тебе нельзя умирать на Самхейн, искра горит ровно, как и положено, и будет гореть так ещё долго. А почему ровно, если нездоров?.. Последний вопрос прозвучал обращением скорее к самому себе, ши пробормотал его под нос, задумчиво вгляделся желтыми глазами сначала в лежащего, потом в стоящего Бриартака. А он ощутил насущную потребность спрятаться от пронизывающего взгляда. Впрочем, странный гость почти сразу опомнился, посмотрел в разы теплее: — Поразительно! Просто поразительно! Ничто не тяготит твою искру! Ты никого не обвиняешь? Правда? Даже короля-грифона? — протянул руку ладонью вверх, предлагая вопрос для ответа. Бриартак испытал прилив благодарности: действительно, такую компанию стоило бы пожелать — ши не избегал его взглядом, обращался как к равному, не изображал интерес, действительно интересовался мнением калеки! — Ты слишком добр, — смутился, но тут же поднял голову. — Конечно, я на самом деле обвиняю, но только себя, не стоило лезть на верхотуру ратуши в такой ветреный и скользкий день. Хоть и солнечно было… Воспоминания смазались, вероятно, от усталости: аватару требовался отдых. Посетитель смотрел на Бриартака, ожидая продолжения, пришлось договорить. — В общем, упал я сам, сам же не поднялся, — спину аватара тоже стрельнуло болью, резким одиночным тычком, как будто кто-то наступил резко. — Поэтому в моей беде никто не виноват, спасибо. А при чём тут король-грифон? Вновь прозвучавшее прозвище тирана заставило Бриартака насторожиться. Может быть, этот ши думает помешать ему выполнить великую миссию-предназначение? — Удивительно, нет, просто поразительно, ни словом не соврал, — собеседник нетерпеливо поёрзал на стуле. — Король-грифон обычно вообще при всём, особенно при том, про что в принципе не знает. Мало ли, вдруг и тут его тёмные делишки засветились? Немудрящая шутка неожиданно повеселила, а смех лишил последних сил, Бриартак присел, за неимением иной мебели, на кровать, у себя в ногах. Собеседник любопытно подался вперед, и сейчас вдруг стало понятно, насколько этот ши высок, когда Бриартак сравнил его пропорции со своими. Взглядом прошёлся по всей фигуре, начиная с чёрных коротких волос и жёлтых глаз, опускаясь по темному дублету с медными застёжками, рукавам с вышивкой, колену в тёмно-коричневой штанине — и приходя к сапогу на шнуровке, оканчивающемуся острым носком. Мысли куда-то улетучились, ши казался ужасно большим и ярким, светящимся, сильным. Длинные сапоги на шнуровке перевстали, спустились на пол, качнулись с пятки на носок. — Эй, эй, ты в себе? То есть, понятно, что нет, но осознаёшь? — гость наклонился вовсе низко, заглядывая Бриартаку в лицо. — Тебе надо обратно? В себя? Я могу выйти, конечно, но предпочёл бы остаться! Гость продолжал удивлять, а Бриартаку впервые стало как-то так спокойно: в интересе не было брезгливости или болезненного любопытства, ши исследовал, но не собирался использовать это против пострадавшего водяного. — Если хочешь, оставайся, — пожал плечами безразлично, стараясь не показать, как рад быть не в одиночестве. — Только… Гость подался ещё вперед, съезжая на самый краешек стула и не беспокоясь об этом. Бриартак усмехнулся, невольно представив, сколько штанов тот протирает в год. — Я даже не знаю, как тебя зовут, — вопросительно поднял глаза. Гость вяло отмахнулся: — Меня обычно никто не зовёт, наоборот, совсем не ждут и не желают моего прихода, не хочу, чтобы ты к ним присоединился, — смолк, но Бриартак выгнул бровь, продолжая настаивать. — Ладно, меня зовут как смертоносный ветер, Самум, очень приятно. — Удивительно, ни словом не соврал, — Бриартак сказал просто так, чтобы вернуть гостю его странную фразу, улыбнулся, давая понять, что шутит. — Тебе действительно приятно, Самум. Кто же так детей называет? Впрочем, моё имя тоже довольно неблагое, Бриартак, взаимно. Самум улыбнулся приветливо, тут же обеспокоенно подаваясь вперед, удерживая Бриартака сидя. — Тебе нужно лечь? Помочь? — О, это было бы прекрасно, обычно я усаживал это тело на стул, но сегодня у меня гость, не дело выгонять ради такой мелочи, — Бриартак постарался избавиться от липкого страха, внезапно поднявшего голову: он сменит тело, а вслед волшебно изменит поведение и Самум. — Так бы и сказал, — тот опять поёрзал, но поднялся, помог Бриартаку лечь, устроил под голову подушку. — Мы ещё не закончили беседу. Ты быстро переходишь? — Какое-то время, не знаю точно, — устроил руки на груди, закрыл глаза, морально готовясь, что гость окажется сном. — Подождёшь? — Подожду, — ворчал сон слишком реально. Бриартак глубоко вздохнул, выдохнул — уже совершенно всё, выдувая из легких вместе с воздухом свой дух. Перемещаться сегодня было интересно: у него появилась возможность посмотреть на другого ши своим исключительно магическим зрением. Раньше все боялись и брезговали оставаться возле нездорового Бриартака даже в виде просто аватара, не то что во время перехода из аватара обратно в тело. Самум остался, передвинул стул, возвращая к изголовью, уселся опять, заёрзал, будто имел целью протереть свои штаны именно сегодня. При этом магическое зрение рисовало дух гостя ярким, светлым, ослепительно-жёлтым с оранжевым оттенком, как песок пустыни. Бриартак порадовался за интересного ши — Самум горел ровно и ярко, даже чуточку яростно, завораживающе. Захотелось продолжить знакомство: этот ши не нёс зла, хотя явно умел отвечать ударом на удар, над ним не властны были предубеждения, что грело Бриартака, жарко возмечтавшего себе такой компании. Самум не успеет очень привязаться за месяц, а Бриартак его не сильно отяготит своим обществом. Можно будет обсудить принципы создания аватара, если тот Самуму настолько интересен. Медленный переход завершился в теле водяного, вернулось привычное зрение и уже совсем привычное онемение, означавшее — тут его ровно половина. Сидящий рядом Самум напряжённо вглядывался в лицо Бриартака, поджидая момент возвращения. Увидел, уловил, улыбнулся. — Если тебе интересно, — высокий голос ещё приподнялся, торжественно, пробуждая воспоминания, тёмные, смутные, — если тебе интересно, переходил туда-сюда ты всего пятнадцать минут, ничего ужасного! И как только удалось так сократить затраты по времени? Ты часто это делаешь? А как восстанавливаешься? А в библиотеку ходил? То есть — ездил? Самум, очевидно, был исключительно любопытным, преграда искалеченности его не останавливала. Бриартак против воли рассмеялся. Проговорили они в итоге до глубокой ночи, за окнами выл Семиглавый, а вопросы у гостя все никак не заканчивались. Между делом Самум приготовил что-то вроде ужина из того, что нашёл на первом этаже, в кухне. Получилось вкусно, Бриартаку показалось, он никогда ничего вкуснее не ел. Может быть, правда, чувства обострились из-за ожидания своей смерти, но даже если это был обман слуха, зрения, осязания, вкуса или обоняния, Бриартак готов был обманываться и не доискиваться правды. Самум ему нравился, неуравновешенный, но искренний, интересный сам в себе, непростой, но разговорчивый и сочувственный. Выгонять гостя было некуда — Семиглавый сегодня парил неожиданно близко, выл переливчато и шуршал крыльями невдалеке. Правда, и этому Бриартак оказался до невозможности рад: вынужденность не лишала общение радости, а потом Самум задул свечи и устроился подремать на стуле, прислонившись затылком к стене, сложив руки на груди и заложив ногу за ногу. Просыпался, правда, часто, бормоча что-то о воде, но очень тихо. Спать самому оказалось невозможно вовсе, живой ши поблизости будоражил, приятно освежал чувства, а пересказанные сегодня на много раз обстоятельства несчастья и магические схемы аватара крутились в голове бесконечным циклом, видоизменяясь. Перед рассветом, например, Бриартаку уже уверенно казалось, что упал он не сам, его столкнули! Ударили по спине, заколдовали, а потом бросили там, где можно было слышать чей-то голос, высокий, странно знакомый… Да, тогда тоже был праздник, кажется, позапрошлый Лугнасад. Проснулся водяной как от удара, словно хлопнула дверь или ставня. Обернувшись первым делом к стулу, Бриартак обнаружил его пустым, однако близко приставленным, вместо тумбочки — чтобы можно было дотянуться до записки, оставленной поверх. Записка, написанная острым решительным почерком, но почему-то поперёк широкой стороны листа, гласила: «Доброе утро, Бриартак! Дела вынудили улететь рано, к вечеру вернусь, есть пара мыслей. С аватаром — очень остроумная идея. Самум» В записке не было ничего сверх обычной вежливости, но душа пела! Сегодня снова будут гости! Бриартак потратил весь день на наведение какого-то порядка и совершенно забыл о том, что ему стоит отрабатывать заклинание для нападения на короля-грифона. Вспомнил к вечеру, помогая себе за делом забыть об ожидании. Темнело быстро — до Самхейна оставался всего месяц, и Бриартак уже думал, что Самум не явится, но незадолго до взлета Семиглавого аккуратный стук в дверь возвестил о госте. По сравнению с вчерашним и ночным видом Самум смотрелся вымотанным, но неописуемо довольным! Оценил изменения, кажется, отметив просто тот факт, что в комнатах стало светлее, с благодарностью разделил трапезу, снова нетерпеливо ёрзая и задавая фоморову массу вопросов. Бриартак не тяготился, магия всегда нравилась ему своими завораживающими чертами, а обсудить тонкости со знающим собеседником было весьма приятно. Правда, уставал его аватар от умственной работы тоже в разы больше. Самум обратил внимание и предложил пойти отдыхать: на возможности разговаривать выбор тела не сказывался. Водяной послушался, желая продолжить беседу с новыми силами, сделал как вчера, уложил аватар на кровать у своих бесполезных ног, выскользнул духом… и оторопел. Сегодня Самум не собирался терпеливо ждать, он доёрзал на сиденье стула ещё буквально секунду, а потом враз оказался над недужным телом Бриартака! Жёлто-яростная искра полыхнула, разгораясь, раздуваемая как будто ветром пустыни, наводя на мысль, что родители всё-таки знали о своем ребенке достаточно, чтобы назвать подобным образом. Самум разворачивал свой ослепительный свет, наматывая его на неподвижное тело Бриартака, создавая светящийся кокон. Ши склонялся все ниже, с телом явно происходили какие-то метоморфозы, которых сам дух, находясь в путешествии, не ощущал. Беспокойство и тревогу сменило любопытство, в свою очередь сменяясь ужасом: светящийся кокон забился, выгнулся по кровати, выгнулся так, что Бриартак в один момент простил впредь Самуму что угодно. Просто потому, что стало видно — он оперся и на ноги. Яростный свет стал гаснуть, Самум энергично рванул листы своей магии, разрывая, будто обёртку, будто ветошь, а вместе с ними разрывая что-то тёмное, проступившее на поверхность изнутри увечного тела. Тёмный сгусток ушел от поясницы, слетел со ступней, коленей, последний покинул шею. Что происходило потом, Бриартак не понял, несмотря на всю свою магическую подготовку. Что-то менялось с чем-то стремительно, составляя мозаику, которую Самум вновь размётывал и опять выстраивал перед грудью неподвижного тела. Что заключали в себе те узоры, водяной не различал, чем они не устраивали воздушника — не понимал, но торопился вместе с ним, ощущая это странное действие важным. Времени оставалось все меньше, дух вот-вот должен был войти в собственное тело, и Самум торопился, перетряхивая узоры один за другим. Наконец воскликнул что-то вроде «Ага! Попался!», вспыхнул жёлтым, запечатлевая, закрепляя узор… И Бриартак проснулся. За окном пиликали феи, распевали неприличные песни птицы, урчали и ворчали, шумели, галдели и просто жили прочие обитатели неблагого мира. Рядом с изголовьем стоял стул. Без записки. Аватар лежал в ногах, обыкновенный и привычный как сам свет. Никого больше и ничего больше вокруг не было. Впрочем, заметное отличие всё-таки наблюдалось, он чувствовал себя полным сил. Приподнялся, опираясь на локти, сел, растер лицо. Что-то изменилось, но прежде чем он догадался, что именно, тело, вспомнив свои рефлексы годичной давности, развернулось по кровати, ноги опустились на холодный пол. Холодный. Пол. Ноги. Бриартак уставился на собственные конечности так, будто бы увидел Семиглавого на расстоянии вытянутой руки. Это было невероятно и невозможно. Его пытались лечить, но всякий раз отступались, не имея возможности обнаружить препону, починить то, что было сломано внутри. Однако Самуму это удалось за пару дней, неполных, всего-то. Водяной снова закрыл лицо руками, плача и смеясь одновременно, благодаря старых богов за внимание к его молитвам! Первые шаги дались Бриартаку непросто, в основном потому, что разум отказывался верить глазам, ноги-то работали прекрасно. Размявшись, он вернулся к постели, на которой почивал аватар, теперь показавшийся нелепой куклой, именно марионеткой, глупой, неживой, инструментом для взаимодействия с миром, но и только. Первое, что сделал Бриартак, едва понял, что способен подняться и спуститься по лестнице трижды, вышел на улицу и пошёл хотя бы посмотреть на башню столичной ратуши. Золотой город ничуть не изменился: жизнь гудела вокруг и слышалась более ясно, чем когда-либо. То, чему он научился, создавая свой аватар, давало новые знания о природе магии, позволяло анализировать полет фей, шум крыльев, вой ветра, неотступный шорох пустыни, бьющейся за границей города! Способности к ощущению магии стали более яркими. А ещё вернулся навязчивый страх проснуться. Бриартак прогулял весь день, праздно шатаясь по улицам, едва успел вернуться к себе до взлёта Семиглавого, потренировал водяной удар, поражаясь, каким точным и жутким выходит заклинание. Никого не дождался, лишь когда окончательно стемнело, понимая, что ждал. Самум не явился, даже поблагодарить было некого, поделиться радостью. Так и потекли дни, просачиваясь меж пальцев, мягко уходя в прошлое, пугая всё более ранними сумерками и приближающимся Самхейном. Самум явился через полторы недели, ярким, высоким, невероятно активным, залетел в двери, не удосужившись постучать, будто за ним гнался кто! Бриартак как раз тренировался с водяным ударом, выходившим всё лучше и лучше, однако тут сорвавшимся по нежданному гостю! Водяная сфера сцапала Самума жадно, оплела, тот расширил глаза отчаянно, сразу же закатывая их! Бриартак поспешил развеять магию, что удалось с трудом: стихия сама жаждала причинить воздушнику вред, уходила неохотно, вытягивая хвосты! Едва сфера распалась, Самум рухнул на пол, закашливаясь и продолжая захлёбываться, будто до сих пор был внутри! Бриартак сам не помнил, как оказался рядом, как вытянул всю воду — с одежды и волос, с самого Самума, снимая даже мельчайшие капельки. Воздушник ещё покашлял, но уселся сам, не отталкивая, впрочем, рук неожиданного агрессора, принимая помощь. — Ник-кх-х-чего себе ты даёшь, — потряс головой. — Я уж думал, утону-таки! А ты просто развлекаешься! И почек-х-хму, кх-хстати, ты ещё тут? Мог ведь переехать? То есть уйти отсюда на своих ногах! — Да вот, знаешь, кое-что держит, — похлопал воздушника еще по спине, заново оценивая пропорции, Самум был действительно очень высоким. — В частности, вероятность разминуться с тобой! Я тебя не поблагодарил… — И не благодари, — усмехнулся, махнув рукой. — То есть, сейчас. Потом поблагодаришь, когда я скажу, договорились? Пожелание было странным, но ничего против Бриартак не имел: такой крошечный каприз за спасение жизни и судьбы! Разговор с Самумом не потерял в интересности, они обсудили, что можно сделать с аватаром, а дорогой гость предложил оставить марионетку, не уничтожать пока, хотя бы ближайший месяц. Сроки насторожили, однако и самому Бриартаку с некоторых пор не хотелось умирать на Самхейн. Правда, договор оставался в силе — ему требовалось убить короля-грифона, чтобы рассчитаться с благородными придворными за их доброту к калеке. Это обязывало больше какой бы то ни было оплаты. Страшно хотелось поговорить с Самумом, обсудить ситуацию, но так уж вышло — сие благородное дело должно было оставаться тайным, с Бриартака брали слово. С тех пор Самум объявлялся еще пару раз до Самхейна, ибо был занят, как он сказал, в подготовке праздника. Бриартак скучал, не находя в себе сил перебраться в прежний район, снова общаться с теми, кто так легко от него отвернулся. Аватар дремал на кровати, благо, та была широкой. Когда же наступил срок расплаты для короля-грифона и самого Бриартака, он, повинуясь безотчетному предчувствию, взял аватар с собой. Что-то подсказывало ему — из этого бардака придется как-то выбираться. Правда, что именно его ждет за бардак, Бриартак не подозревал вовсе. Наконец настал день празднеств: с самого утра улицы Золотого города бурлили, полные народом, воспроизводившим в карнавальных масках замысловатые даже для неблагих образы. Все возбуждённо переговаривались, делились планами на визит в Верхний, обсуждали новый фейерверк, по слухам, заготовленный королем-грифоном. По плану, который Бриартаку предлагали сработать благородные дворяне, короля необходимо было дождаться на площади перед дворцом, той, что с фонтаном: вода близко, жителей вокруг много, угрозу не сумеет распознать в толпе даже самый одаренный в мире маг! Выход короля при этом планировался на вечер, поэтому водяной решил прогуляться по площади и заодно поискать запропавшего товарища: может быть, сегодня он согласится на благодарность? Аватар пришлось приобнять за плечи, налепить на лицо маску пострашнее и повести с собой, как будто перепившего нектара фей. Никто не удивлялся такому сочетанию, зато стоило упомянуть ши по имени Самум, начинали делать знаки от сглаза, отворачиваться и избегать Бриартака ещё пуще, чем когда он был калекой. Что-то в этом имени насторожило и его самого, когда после обеда раздался многократно усиленный голос короля-грифона, гуляющий по улицам эхом. — Как всякий праздник, нынешний Самхейн объявляется днем без войны и вражды… — обычное начало, которое Бриартак слышал сотни раз, но только теперь усиленный голос будил воспоминания. Всякие мысли про Самума были забыты, король-грифон продолжал озвучивать правила праздника, а воспоминания более чем годичной давности внезапно встали перед лицом чрезвычайно яркими. Он точно так же сидел, но где-то под стеной, слушая, как разоряется король-грифон. А ещё кто-то, кого Бриартак вспомнить не смог, приговаривал, не показываясь на глаза: «это он виновен в твоих несчастьях…» Голос летел над столицей, будто сам король-грифон, легко и свободно, неблагие вокруг радовались, ожидая пышных празднеств и готовясь продолжать их в Верхнем: когда от дворца оторвется Семиглавый, гулять по столице ночью станет опасно. Нарушая ход разработанного плана, король-грифон вышел на площадь сразу по окончании речи, вернее, вылетел: с крыши дворца вниз полетела фигура, в районе пятого этажа развернувшая крылья грифона и приземлившаяся в самом узнаваемом образе королевства. Бриартак подобрался: фонтан был близко, вот король превратится из грифона в ши, тогда можно будет исполнить договор! Грифон, не замедлив оправдать надежды, прошёл пару шагов, а потом обратился в свой обычный вид. Бриартак в отчаянии оглядел знакомую широкую спину в темном дублете, горчичные рукава и воротник с вышивкой, столь страстно протираемые, но до сих пор целые штаны, и сапоги на шнуровке с острыми носками. Единственное, что отличало грифона от Самума, было небрежно надето на голову, отсвечивая камнями всех стихий — корона. Удобный момент, чтобы ударить в спину, миновал, король развернулся, лишая последних сомнений: вряд ли у него было много желтоглазых близнецов, похожих как две капли воды! — Мои добрые подданные! Пока Бриартак раздумывал, король-грифон вскочил на бортик фонтана, становясь ещё выше прочих и вновь подставляясь под удар. Пока он Бриартака не видел, остановить удар воды не смог бы, как подсказывала память — в доме у Бриартака по крайней мере не смог. А виноватым можно было бы оставить собственный аватар. План виделся идеальным, складывался и притирался краями, но не устраивал Бриартака в любом виде. — Самхейн — праздник мира под Холмами! Мира во всех воплощениях! Воздадим же ему хвалу! Король-грифон прошёл совсем рядом, каблуки отчетливо простучали по бортику фонтана, и Бриартак окончательно понял, что совершить оговоренное не в силах: Самум его не видел, вряд ли ожидал нападения и ничем не отличался от себя же в гостях у водяного. Толпа шумела вокруг, разнообразие масок пестрело невыносимо, яркие наряды бросались в глаза, Бриартак попытался отойти, но задние напирали, да и аватар, слишком неповоротливый, мешал. Поэтому внезапно спустившийся перед ним король-грифон стал неожиданностью. Жёлтые глаза смотрели прямо на Бриартака, корона отсвечивала бликами, рост позволял Самуму быть видным отовсюду — неблагие отхлынули волной, на освободившемся пятачке оказались они вдвоем, да еще бессловесный аватар. Страх сверкнул искрой и исчез: если король-грифон захочет его убить, так тому и быть. Бриартак принимал участие в заговоре, хотя ничего не сделал, собирался и откровенно замышлял. Неблагой король пару секунд просто смотрел на Бриартака, в упор, без выражения, заставляя опустить голову. Едва Бриартак опустил и глаза, знакомый голос раздался со знакомой интонацией, весело и звучно, живо и насмешливо: — Вот теперь можешь поблагодарить! — тяжелая рука упала на плечо, Бриартака прихватили и повлекли за собой. — Веселитесь! Мои добрые подданные! Пусть Верхний мир вздрогнет! Поутихшая толпа снова взорвалась криками и пришла в движение, загомонила радостно, завернулась подобно спирали, пропуская их с королем-грифоном, опасаясь трогать собственного владыку. — Что, язык проглотил? Или тебя смущает корона? Не обращай внимания, просто смешная шапка, — расхохотался. — Пусть за дурацкий свой вид в этой шапке неумеренно сражаются короли домов, даже не короли, принцы. Впрочем, ты сам в курсе, так ведь? — Д-да, ваше ве… — Кстати, прости за вынужденное умолчание, но при первой встрече мне пришлось назваться прозвищем, оно употребляется не так уж часто, однако принадлежит несомненно мне. Чаще меня зовут Лорканном, хотя, почти вру, не зовут, не зовут! — и опять рассмеялся. — Называют, так точнее, Лорканном или королем-грифоном, но ты в тот день как раз получил на меня заказ, было бы грустно сразу начинать общение с кровопролития! — Я прошу прощ… — Тем более, когда я прилетел, тебя в себе не было! Я думал, так не бывает! Знаешь, как это интересно? В тебе пропадает невероятно талантливый лекарь, Бриартак, поэтому, как только ты соберёшься меня всё-таки поблагодарить, я собираюсь осчастливить тебя работой на благо королевства и жителей столицы, надеюсь, ты согласишься. — Но, ваше ве… — К тому же, я неплохо развлёкся сегодня, вычисляя прочих фигурантов нашего милого домашнего заговора, знаешь, они так забавно начинают произносить напыщенные фразы, мол, «если вы не лишитесь головы от буйных празднований» или там, как же сказал огневик?.. Король-грифон остановился внезапно, пощёлкал пальцами свободной руки, в попытке найти утерянную фразу. Бриартак впервые за весь разговор рискнул поднять голову от мостовой к собеседнику. Самум… то есть Лорканн нахмурился, взгляд его затуманился — действительно пытался вспомнить. Взгляд прояснился, брови разошлись от переносицы, лицо снова ожило в новом выражении, Лорканн повернул голову и встретился с Бриартаком глазами. — Ну вот, другое дело, — улыбнулся. — А огневик-принц меня сегодня провожал словами про поглощающий, будто пучина, праздник. Такие смешные, правда, ну такие смешные, — тихо-тихо засмеялся опять. За заговор стало немного обидно: заявленное делом всей жизни Бриартака покушение на убийство короля-грифона стремительно съёживалась до размеров несерьёзно детской попытки. С другой стороны, живой Лорканн безотчётно Бриартаку нравился — не считая того, что спас его самого! — Я, — запнулся, опять набрал в грудь воздуха, — я благодарю тебя, Лорканн, за спасение моей жизни. За излечение и помощь, за внимание к отверженному и обречённому. — Отлично! — широкая ладонь хлопнула по спине. — Вот это я понимаю! Правда, чтобы тебя не убили за расторжение сделки, кто-то должен пострадать: либо я, либо ты, либо тот, с кем они на самом деле и договаривались, то есть… — замолк, улыбаясь, предвкушая что-то, ожидая продолжения от самого Бриартака. Мысли лихорадочно заметались в поисках ответа: он в очередной раз убеждался, до чего странно рассуждал Самум… то есть Лорканн. Кто мог быть третьим? Принц огня? Нет, он совершенно другая сторона! Аватар неудобно налёг на плечо, король-грифон рассмеялся с высоты своего роста, а Бриартака посетило озарение. — Они договаривались не со мной — с ним! — и подтянул ближе свой аватар. — На меня они даже не смотрели! Ни разу не посмотрели! — Умница, я же говорю, хорошо соображаешь, а теперь мы как следует повеселимся, не забудь отделить магические связи и скопировать схему своего чудесного изобретения! Надеюсь, оно никому больше не понадобится, но может послужить отличным пособием! Создай-ка нам с ним водяную сферу! В голосе короля прозвучали хищные нотки, и Бриартак поспешил выполнить все инструкции: водяная сфера булькнула прямо перед ними, аватар отцепился, с болезненным треньканьем порвались магические нити, Бриартак упал, а Лорканн рядом изменился. Ощущение огромной чудовищной летучей твари рядом было будоражащим, водяной с усилием повернул голову, чтобы полюбоваться, как чёрный грифон, мифический житель сказок, хлещет хвостом, напрыгивает на аватар и бросает его в ту же самую сферу. А потом вода горит. Невероятное, необычнейшее действо продолжалось недолго: огонь не пострадавшего грифона пересилил воду, не имеющую подпитки от мага. Воздушный монстр вскинул голову вверх и рыкнул, тяжело, громко, многообещающе. Вода пропала, огонь исчез за ней, а на месте чёрного грифона отряхивал руки Лорканн. Подошёл, помог подняться, повёл дальше. — Итак, твоя часть уговора выполнена, — снова покосился хитрым жёлтым глазом. — Как ты насчёт блестящей перспективы приложения собственных способностей в библиотеке?