Мятная паста

      На потрескавшихся стенах балкона, виднеются красные подтёки. Сгорбившиеся фигура сидит на полу, непроизвольно двигаясь в такт какой-то мелодии в своей голове. Длинные, тёмные волосы скрывают лицо своего владельца, который, кажется, находится не здесь и не сейчас. Тень резко подскакивает, в груди отдаётся острая боль, мешающаяся с глухой, так же как ром с колой.       Человек осторожно поднимается, откидывает волосы назад и мир может созерцать красные от слёз глаза с тёмно-зелёной радужкой. Парень проходит мимо фотографии в рамке. На ней две счастливые души, обнимаются и улыбаются, так искренне и непринуждённо, что их лица с лёгкостью могли бы лицезреть на обложке журнала. Нико берёт её в руки, костяшки жгут отрезвляющей болью, но ему всё равно. Моиланен держит фотографию бережно, боясь лишний раз дунуть на неё. Глаза застилаются новой пеленой слёз. Боль в груди становится сильнее.       Нико уже неделю не пьёт таблетки. Нико уже неделю не выходит на связь. Уже неделю у Нико трясутся руки, удушаюший ком подкатывает к горлу, а из глаз всё время льются слёзы.       Уже прошла неделя со смерти Йоэля…       Руки задевают коробочку с лекарствами. Следовало бы выпить хотя бы одну, но Нико их игнорирует. Он вспоминает. Вспоминает, как Йоэль каждый день напоминал ему выпить эти несчастные пилюли. Вспоминает, как голубоглазый всегда приносил стакан воды, терпеливо ждал, пока тот опустеет и уносил его на кухню.       Нико больше не пьёт таблетки, а стакан, который всегда приносился Йоэлем, стоит на отдельной полке…       За окном начинается ливень. Небо резко темнеет, ветер усиливается. Маленькие точки — люди, спешат укрыться от разбушевавшейся стихии.       А Йоэль никогда не убегал. Наоборот, останавливался, раскрывал руки к небу и искренне улыбался. Прыгал по лужам, как маленький ребёнок. Ловил языком капли.Моиланен подлетал к нему крича про то, что тот заболеет, а Хокка прижимал его ближе к себе, целовал в нос и убеждал того, что уже целый год не лежал с ангиной.       Нико с недавних пор не любит дождь…       Парень отходит от окна, проходит мимо спальни и непроизвольно останавливается. Смотрит красными глазами на помятую кровать.       Он не ложился уже пять дней. Он просто не может. Не может уснуть без тяжёлой руки на груди. Не может уснуть без сопения в ухо. Не может уснуть без такого родного тепла по боком. Не может уснуть без губ, касающихся плеча перед сном. Не может уснуть без блондинистых волос, раскинутых по всей подушке. Нико не может уснуть без Йоэля.       Нико не спит, лишь сидит над фотографией блондина и сжимается в комочек, толи от холода в комнате, толи в душе…       Моиланен выходит из ступора и шаркая ногами идёт дальше. Взгляд задерживается на гостиной. Парни проводили здесь слишком мало времени. А теперь и провести не смогут, но те короткие моменты врезались в память репейником и убирать их, Нико не собирался.       Он помнит. Помнит, что это пятно на ковре — краска. Когда-то Йоэлю взбрело в голову разукрасить футболку. Она вышла на ура. Вот только Моиланен смог оценить её красоту только после того, как разобрался с нарушителем порядка. Хокка после того долго ходил в вязанном свитере с высокой горловиной.       Нико не собирается снимать эту растянутую футболку…       Глаза перебегают с одного предмета на другой. На столешнице стоит ноутбук, обклеенный эмблемами различных групп. Не так давно парни смотрели на нём фильмы. Нико закидывал чуть ли не всего себя на Йоэля, а тот только обнимал крепче. Смотрели всё: от драм до ужасов. Но больше всего любили комедии.       Громкий смех раздавался по всей квартире, и казалось был слышен даже за её пределами. Мойланен всё время наблюдал за Хокка: вот, от очередного смешка, появились ямочки, вот, во время напряжённого момента, он облизывает сухие губы, а во время просмотра романтической картины, он всегда заговорчески смотрел на Нико, отчего тот в свою очередь краснел как помидор.       Нико больше не смотрит фильмы, тем более комедии…       Парень проходит очередное препятствие, останавливаясь возле ванной. В голове всплывают приятные картинки. Йоэль пользовался только мятной пастой, которую Нико не сильно жаловал, но смирился. Хокка всегда пользовался этой не любовью, и каждый раз после чистки зубов, притягивал Моиланена к себе, целуя в приоткрытые губы. Сначала Нико дулся, но вскоре сам ждал очередной порции нежности.       Нико теперь пользуется только мятной пастой, даже если она так неприятно ощущается во рту…       Смотрит на стиральную машинку. Блондин любил сажать Моиланена на неё и расчёсывать его непослушные волосы. Ему всегда нравилось когда они распушены. И его длинные пальцы всё время тянулись к резинке, дабы стянуть ее поскорее. Он считал, что эта безделушка портит шевелюру шатена.       Нико ходит исключительно с распущенными волосами…       Ванна. Парни купались вместе. Йоэль всегда выливал пол флакона цитрусового шампуня на пену, а затем делал Нико усы и бороду.       Нико покупает только цитрусовые шампуни и непроизвольно оставляет на себе усы из пены…       Следующая остановка — кухня. Хокка пил кофе без сахара. Однажды шатен решил попробовать, что такого вкусного в этом нашёл блондин. После первого глотка, недовольно сморщив нос Нико ускакал в ванную, где послышались звуки воды и бурчание.       Нико пьёт только чай…       Йоэль любил суши. Он мог питаться только ими, запивая их пивом, но ради Нико ел их один раз в неделю. Моиланен всегда готовил что-то новое и Хокка уплетал все блюда за обе щёки.       Нико заказывает суши, кладёт как можно больше васаби и ест их каждый день…       Финишная прямая — коридор. На вешалке всё ещё висит кожаная куртка Йоэля. В памяти всплывает очередная картина: вот Нико сидит на полу пытаясь завязать шнурки трясущимися пальцами. Рядом опускается Хокка, берёт в свои руки пальцы Моиланена, попутно подцепляя шнурки. Тогда Нико научился завязывать шнурки, но каждый день это делал Йоэль.       Кожаная куртка так и останется на своём законном месте, а Нико теперь ходит в кроссовках Йоэля, пусть они для него и большие…       На тумбочке стоит флакон, наполовину пустых духов. Зеленоглазый подарил их блондину на двадцать седьмой день Рождения. Йоэль любил свежие ароматы, такими были и эти.       Нико каждый день разбрызгивает их по квартире, проходит по каждой вещице, оставляя лёгкий запах везде. Он не хочет открывать окна. Запах должен оставаться…       Моиланен резко срывается с места, бежит на балкон. По дороге, кисть хватает ту самую рамку со счастливыми лицами. Слёзы льются рекой, оставляя на полу капли солёной жидкости.       Открывает дверь. Облокачивается о перилла. Первой летит рамка, отвечая переливам дождя звуком разбивающегося стекла. Пару минут Нико колеблется, но вскоре перелезает через ограждение…       Эйфории от полёта не было, как и не было хруста костей о промозглый асфальт. Моиланен ощутил лишь усиленную тряску, а затем до боли в сердце родной голос. Это Йоэль тряс Нико. Это Йоэль приглаживал волосы, которые так любил. Это Йоэль прижимал к себе трясущегося Моиланена, который цеплялся за ту самую растянутую футболку в пятнах краски. Это Йоэль целует шатена в обветренные губы, и Моиланен чувствует такой родной и до одури ненавистный вкус мятной пасты…