Бабочка и пламя

— Астрид, милая моя, проснись, — послышалось сквозь мой крепкий сон, отойти от которого было настоящим испытанием. Голову охватила сильная боль, заставившая меня скорчится, словно от удара чем-то тяжёлым. Дышать было по-прежнему тяжело, казалось, что на моей груди кто-то сидит. Женский голос продолжал эхом звучать у меня в мыслях, не давая снова погрузиться в сон. Медленно открыв глаза, я тут же прищурилась от яркого света горящих свечей. Рядом с постелью, в которой я лежала без сил, стояла милая женщина в форме с красивыми белыми рюшами. Её руки перебирали какие-то маленькие баночки, стоящие на прикроватной тумбочке. Заметив, что я всё же пришла в себя, она улыбнулась. Эта улыбка будто исцеляла изнутри, от её вида мне становилось всё лучше и лучше. — Где я? — спросила я хриплым шёпотом, не отрывая взгляда от до боли знакомой обаятельной незнакомки. Испугавшись собственного голоса, я притихла, пытаясь вспомнить, что произошло. — Ты на винокурне, дорогая. Всё хорошо. Пришла пора принимать микстуру, давай, не сопротивляйся, — женщина подошла ко мне ближе, помогая подняться. В голове бушевало множество мыслей и отрывков разговоров, которые всё никак не хотели укладываться в один большой пазл. «Ты на винокурне»… Что я здесь забыла? Почему я лежу, укутанная двумя слоями пухового одеяла и трясусь от какого-то холодка по всему телу? Глаза цеплялись то за детали в просторной комнате, то за ту, что аккуратно убирала мне пряди с лица, чтобы те не попали в ложечку с лекарством. Её светлые волосы, едва касающиеся плеч, были опрятно уложены под белоснежной тканью головного убора, сухие губы слегка сжались от сосредоточенности, а щёки слегка напоминали два спелых яблочка нежно-розового цвета. Эти милые черты… сколько же лет я не видела их. От осознания и нахлынувшего удивления я приоткрыла рот, чем горничная ловко воспользовалась и заставила меня проглотить целую чайную ложку терпкого травяного настоя. Скукожившись, как маленький недовольный ёж, я нахмурила брови. Комната оживилась от звонкого смеха, похожего на звон колокольчика. — Ты совсем не изменилась. Только... стала ещё более хорошенькой, — её мягкая тёплая рука слегка коснулась моей щеки. В этих глазах было столько доброты и любви, сколько хватило бы для каждого бедного ребёнка, не знающего родительской заботы, во всём Тейвате. — Аделинда… — шёпотом произнесла я, улыбаясь в ответ. На душе стало по-особенному тепло и уютно. — Хочешь поесть? Я принесла горячего чая, могу приготовить всё, что захочешь, — прислушавшись к своим ощущениям, я поняла, что просто умираю с голоду. Живот издавал звуки умирающего мага бездны, то бурля, то шипя. — Не буду врать, я бы съела и свои ботинки прямо сейчас, — усмехнулась я, почесав затылок. — В таком случае, не против порции любимых вафель? — Не против и трёх порций, — Аделинда легонько хлопнула меня через одеяло по ноге, и, лучезарно улыбнувшись, поспешила удалиться из комнаты. Несмотря на то, что сердцебиение нормализовалось и самочувствие значительно улучшилось, меня не покидала мысль о том, как я оказалась в «Рассвете», к тому же в таком положении. В памяти всплывали обрывки чьих-то речей, одинокие заснеженные пейзажи, вызывающие тревогу, и последние, самые свежие воспоминания– падение, удар и обжигающий холод снега на лице. По спине пробежали мурашки, до того неприятно было снова думать об этих ощущениях. Моё внимание привлекли элементы декора в комнате: бордовые шторы из плотной тяжёлой ткани, дорогая мебель из тёмного дерева, картины на стенах. Всё было мне знакомым. Возможно, когда-то в этой комнате я играла со своими самыми близкими друзьями. На небольшом столике, расположенном в самом дальнем углу помещения, лежали в аккуратной стопочке какие-то записи. Рядом с этой стопочкой стояла изящная ваза голубого цвета, подаренная, насколько я помню, матерью Джинн. На краю стола в светлой рамке стояла какая-то фотография, которую сложно было разглядеть издалека. Желание как можно тщательнее рассмотреть каждую мелочь в этой комнате сподвигло меня встать с постели. Кое-как передвигая конечностями, я подошла к высокой стенке, внутри которой прятался за стеклом какой-то очередной дорогой сервиз. Отец Дилюка был по натуре своей настоящим коллекционером. Он собирал самые разные вещи: собственные картины, которыми всегда было увешано поместье, посуду, бутылки, монеты и даже перья разных птиц. Глядя на антураж внутри винокурни можно было точно понять, что Дилюк и по сей день бережно хранит все коллекции мастера Крепуса. Я аккуратно взяла с полки письмо, привлёкшее моё внимание своей потёртостью и желтизной. Оно было скручено в трубочку и перевязано крепкой лохматой ниточкой, какими обычно связывают посылки. Читать чужие переписки всегда было для меня недозволительным, но в этот раз интерес взял верх. На хрустящей бумаге красивым статным почерком было написано: " Магистр Варка сообщил мне о твоём вступлении на службу в рядах рыцарей Ордо Фавониус. Я всегда знал, что ты невероятно способный и целеустремлённый человек, которого во всех начинаниях будет ждать успех. Трудись на благо Мондштада, чтобы край наш процветал. Я горжусь тобой, сын ". От прочитанного мне стало немного грустно, ведь это послание было от человека, которого уже нет рядом с нами и никогда не будет. Свернув письмо в исходное положение, я убрала его обратно на место. Тяжело вздохнув, я ещё раз осмотрелась вокруг в надежде найти ещё что-нибудь интересное. – Всё как раньше, не правда ли?– сказал кто-то в стороне, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. Я резко повернулась в направлении входной двери. – Ты..?– синеволосый капитан кавалерии без кавалерии с нахальной улыбкой стоял, облокотившись о деревянный выступ. – Пришёл проведать тебя. В штабе такая суета... – Как ты узнал, что я здесь?– я недоверчиво глянула на парня, приблизевшегося ко мне на несколько плавных шагов. – Хм? Очень просто. Братец заявил, что понятия не имеет, где ты и что с тобой. Не могло ли это означать, что именно здесь ты и находишься? – Какие... доверительные отношения. Признаться честно, я почти ничего не помню...,– схватившись одной рукой за голову, я с явной печалью глянула на старого друга. – Альбедо сказал, что ты направилась на место последнего происшествия. И при этом, в итоге, чуть сама не стала "жертвой происшествия",– Кэйа нахмурился, сложив руки на груди. – Прости, что заставила нервничать...,– прикусив губу, я с сожалением посмотрела на парня. Послышался стук каблуков в коридоре. Мы оба повернулись ко входу, где в проёме появилась Аделинда с несколькими тарелками, полными свежеприготовленной еды. При виде Альбериха её глаза, как мне показалось, увеличились вдвое. – Кэйа? И ты тут?– горничная передала мне тарелки и, вытерев руки о белый фартук, нежно обняла воспитанника. Парень не смог сдержать улыбки. На этот раз самой настоящей искренней улыбки. — Родные мои, как же я рада увидеть вас снова,– женщина готова была пустить слезу, выражающую всё то счастье, которое обычно испытывает человек при встрече после долгой разлуки. – А где Дилюк?– спросила я, продолжая держать кучу тарелок в своих слабых дрожащих руках. – Господин сильно испугался твоего жара и направился в город за необходимыми лекарствами. Он скоро должен вернуться. Ну, чего стоим? Скорее садитесь есть! – Вообще я зашёл по рабо... – Даже не думай возражать! Смотри, как сильно похудел...,– Аделинда ткнула пальцем в рёбра парня, бросая злобный взгляд. Я же тем временем уже уплетала горячую мягкую вафлю, вкус которой как ничто другое переносил во времена частых посиделок на винокурне в компании мальчишек. – Хорошо-хорошо, как раз не обедал сегодня... – Я пока принесу ещё чая,– сказала горничная и снова умчалась вниз. Воспользовавшись отсутствием особо переживающего за каждую мелочь человека, я снова подняла тему работы. – Скоро я обязательно найду ответы хотя бы на часть вопросов. Лиза говорила тебе про записывающее устройство в страже? – Да. Полагаю, ты планировала проверить каждого? – Именно. И я обязательно проверю их,– смело заявила я, мотыляя ногами, свисавшими с кровати. – Поубавь пыл. Ты уже проверила одного сегодня, в штабе все на ушах стоят. Когда мы с отрядом пришли на хребет к Альбедо, и Кли услышала наш разговор, бедняжка ужасно перепугалась. "Астрид попала в беду?", "Это всё из-за меня?". – Боже... как же стыдно..,– на моих щеках будто полопались сосуды, до того они раскраснели. – Вот поэтому тебе и стоит остыть. Лучше займись чем-нибудь менее травмоопасным и рисковым. В моём кабинете лежит целая гора бумажной работы,– на лице Кэйи появилась лисья улыбка, так и намекающая "..давай, Астрид, возьми её на себя". – Пожалуй, уступлю её тебе,– усмехнулась я, пихнув бедолагу локтём. На улице уже во всю царила ночь. Вечерние часы сменились беспросветной тьмой, не давая и шанса разглядеть что-то за окном. Густые пушистые облака спрятали за собой ясную луну, будто похитив её. Когда сил не осталось даже на то, чтобы просто пошевелить пальцами, я укуталась в мягкие простыни, согревающие всё ещё ледяные конечности. Старый друг ушёл, оставив меня наедине со своей ползущей вверх температурой. Аделинда потушила свечи и, пожелав мне добрых снов, пошла дальше колдовать над каждой ступенькой огромной лестницы, чтобы к утру все они ослепляли своим чистым блеском. А я продолжала смотреть в тёмное, наглухо закрытое окошко в надежде увидеть приветливо улыбающуюся луну или услышать хотя бы на долю секунды шаги, дарящие мне спокойствие и чувство безопасности.