Пар и Таяние

      Альберих прибыл на место минута в минуту, радостно помахав Дилюку в знак приветствия одной рукой. Во второй он держал небольшой букет из травы светяшки, которую успел собрать по пути. Точнее, не успел, а просто удачно на неё наткнулся, ведь времени на сбор цветов тоже не хватило. А для такого неисправимого романтика, как он, явиться на свидание без цветов было бы преступлением. Вне зависимости от пола партнёра, Кэйа любил дарить ему цветы. Это было чем-то обязательным для него, как и подарки в принципе: радовать любимого человека хотелось как можно чаще. — Добрый вечер, Мастер Дилюк, — капитан кавалерии одарил названого брата очаровательной улыбкой, — Я заставил долго ждать? — Нет, Кэйа, ты вовремя, - все же даже само присутствие капитана рядом сейчас вызывало ответную улыбку. Конечно, Кэйа оправдал его ожидания. Вряд ли рабочий день был беззаботным, Дилюк даже был уверен, что это описывало диаметрально противоположное прилагательное, но Альберих лучился счастьем, так что нельзя было подумать, что он недоволен. От улыбки Кэйи в этот момент, казалось, могли растаять вершины драконьего хребта, и все же от неё плавился Дилюк. Этот день он определённо высечет в своём сердце и будет защищать оставшиеся от него воспоминания если не до собственной смерти, то до помутнения рассудка с последующей потерей памяти. Такого тепла во взгляде капитана Дилюк не видел уже давно. Это и правда возвращало в счастливое юношество. Интересно, как бы все было, если бы Кэйа остался на винокурне? Они бы проводили свободное время вместе? Все так же ходили бы на свидания, и Дилюк позволял бы ему лениво расчесывать свои волосы, расположив голову на чужих коленях?       Рагнвиндр определённо хорошо подготовился к этому вечеру, вряд ли что-то могло пойти не так. Уже придя на место, Дилюк привычно расстелил на траве плед, располагая в центре бутылки с вином и соком, а также два фужера, запасливо взятых из коллекционного набора. На самом деле, он не любил использовать такую посуду, обычно расставляя её просто в качестве декора комнат, чтобы было за что зацепиться взглядом. Но этот вечер он определённо посчитал достойным поводом, в конце концов нужно было начинать пользоваться всем этим, а то посуда так и простоит нетронутой до самой его смерти. И далеко не факт, что его потомкам это все будет интересно. Еда ещё не успела остыть, когда они расположились на пледе друг напротив друга. Раньше они всегда садились рядом, держались за руки или обнимались, весело смеясь над очередными шутками Кэйи или историями Дилюка. Но это ничего, быть может когда-нибудь все снова будет хорошо, пока же не стоит торопить Альбериха, в конце концов, нельзя было просто закрыть глаза на то, что произошло между ними и оставалось только надеяться на прощение...       Дилюк тоже готовился. Да, возможно это было не так эффектно, как букет, но, достав цветок лилии Калла, Рагнвиндр осторожно вплел её стебель в волосы Альбериха. Он просто не мог пройти мимо одинокого цветка на берегу озера. Нежные лепестки навевали воспоминания о такой же бархатной коже капитана Ордо Фавониус... Тот, увидев одинокую лилию, не смог сдержать лёгкой улыбки. Когда Дилюк вплёл цветок и приправил это комплиментом, на лице капитана кавалерии появился лёгкий румянец. Это так странно. Ему казалось, что он уже отвык от этой подростковой робости, но сейчас всё было иначе. Какими бы сложными их с виноделом отношения ни были, и как бы не хотелось это отрицать, Кэйа до сих пор хранил все моменты, связанные с названым братом, в своём сердце. — Тебе очень идёт, — проговорил винодел, заглядывая в лицо Кэйи, пытаясь понять его чувства. —  Я кое-что приготовил. Думаю, ты вряд ли успел перекусить на работе, так что начать можем с этого, что думаешь? -- как же Дилюку нравилось видеть порозовевшие щеки капитана. Он будто бы мгновенно становился оробевшим котёнком, желающим ласки и человеческого тепла. И Дилюк просто не мог этого не дать. Хотелось верить, что он делает это не напрасно, что его действия уместны и желанны, в конце концов, именно Кэйа решил назвать эту встречу свиданием. Как назвал бы это Дилюк он и сам не знал. Возможно, вы крутил бы в более нейтральное русло. Хоть ему и не составляло труда говорить откровенно, говорить о чувствах и собственных желаниях сих пор было сложно, как минимум из-за недомолвок в их с Кэйей отношениях. В том, что это не дружба, он был убеждён. Но назвать это романтическими отношениями тоже язык не поворачивался. Хотелось знать хотя бы что сам Кэйа думает по этому поводу, прежде чем делать выводы. — В таком случае в следующий раз угощаю я, — неожиданно для себя самого ответил офицер и расположился на пледе удобнее. Следующий раз? Кэйа не успел даже узнать у Дилюка, что тот думает об их взаимоотношениях, как уже говорит о следующей встречи. Конечно, вряд ли Рагнвиндр будет против, но если так подумать, то именно Альберих первым поцеловал его после разрыва, так ещё и повторил свою выходку трезвым. Хотел ли этого сам винодел? В следующий раз стоит спрашивать, прежде чем что-то делать по отношению к другим людям. Следующий раз? Опять он надумывает заранее. От обилия навязчивых мыслей и сомнений становится неуютно, так что капитан кавалерии делает глубокий вздох и открывает бутылку сока, наполняя бокал Дилюка. Он всегда предпочитал сначала наливать что-либо своему собеседнику на вечер, а уже после наполнять свой бокал. Это также было жестом, который он перенял у Крепуса, но в случае с названым братом Кэйа просто хотел проявить как можно больше заботы и тепла.       В следующий раз? Ну, это хоть значит, что Альберих решил не останавливаться на одном вечере. А может дело было лишь в том, что он не хотел быть обязанным... Капитан и правда любил возвращать долги сразу же, не желая надолго оставаться в некомфортном для себя положении. И все же в глубине души Рагнвиндр надеялся, что это не тот случай. Кэйа даже позаботился о том, чтобы наполнить бокал Дилюка первым. До боли знакомый жест. Этому, как части этикета научил их отец. Приятно было осознавать, что мальчишка, вечно торопящийся сбежать с таких уроков побыстрее, запомнил из них хоть что-то. Отец очень волновался, что сводный брат Дилюка не сумеет освоить даже базовые правила поведения в обществе, но сейчас он бы не узнал в статном, изящном юноше того сорванца. — Приятного аппетита, Дилюк, — негромко произнёс Альберих, наливая себе вино, и отставил бокал в сторону. Если пить на голодный желудок, можно упустить огромную часть удовольствия, ведь опьянение придёт слишком быстро. Обычно капитан кавалерии так и делал, но сегодня захотелось иначе: вечер обещает быть уютным и приятным. Сидя напротив Рагнвиндра, Кэйа неловко улыбнулся, пережёвывая оладушек. Он очень надеялся, что выглядит хотя бы приемлемо, а не как голодный ребёнок, которому впервые за несколько дней дали еды.       От Рагнвиндра не ускользнуло и то, что Альберих предпочёл не пить сразу. Неужели это ради того, чтобы провести с Дилюком немного больше времени? Пусть он и нес вино на пикник, осознавая вероятность возникновения последствий в виде пьяного капитана Ордо Фавониус, он был счастлив осознавать, что сейчас Кэйа здесь не для того, чтобы напиться. Вместо этого он принялся пробовать принесенную еду. Кажется, все же работа его изрядно вымотала, потому что сейчас Кэйа уплетал еду с таким рвением и аппетитом, что это было лучшим комплиментом кулинарным навыкам Рагнвиндра. Выглядел, впрочем, Альберих все так же очаровательно. Дилюк счастливо улыбнулся, услышав похвалу в свой адрес, все же его нечасто хвалили. Тем временем Кэйа пригубил вино и, кажется, остался доволен. — Ты прекрасно готовишь. Даже лучше, чем раньше, — юноша усмехнулся и сделал глоток красного вина. Очень хорошего красного вина. Стало даже неловко, что Дилюку пришлось потратить столько сил, времени и денег на этот вечер. Однако, судя по всему, винодел и сам был рад такому времяпрепровождению. Молчание Рагнвиндр вовсе не считал неловким, более того, он наслаждался умиротворенной тишиной вокруг. Позволил себе наконец расслабиться, вслушался в трели птиц неподалёку, в шелест травы и деревьев, в шум ветра и дыхание Альбериха.       Закончив с ужином, который по факту был обедом, Кэйа задумчиво рассматривал алую жидкость в своём бокале. Хотелось столько всего рассказать, но в голове сейчас пусто. Казалось, все истории либо неуместны, либо глупы, и не стоят внимания Дилюка. Именно поэтому юноша решил прервать молчание именно вопросом. — Мы давно не говорили по душам. Может, ты хотел бы чем-то поделиться? Или что-то обсудить? Я буду рад тебя выслушать, ты знаешь, — капитан кавалерии вновь усмехнулся и сделал глоток вина. Выглядеть при этом он старался непринуждённо, пусть всё ещё и переживал, что может как-либо испортить вечер. Хотелось, чтобы эта встреча прошла не просто хорошо, а идеально. Как бы там ни было, он всегда слишком сильно заботился о том, какое впечатление создаёт.       Поговорить по душам? Да, Кэйа прав, этого давно не было. Но что именно можно было рассказать? Поделиться, обсудить... Он много о чем хотел бы поговорить, но по большей части боялся. Боялся спугнуть только начавшего ему доверять капитана. Поэтому решил на время отложить разговоры о чувствах. — Хм, дай подумать, — Дилюк и правда задумался над этим вопросом, возможно, для Кэйи это было просто возможностью заполнить тишину, но у Дилюка на это были другие планы. — Да, на самом деле мы могли бы кое-что обсудить. На днях на винокурню приедут виноделы из Ли Юэ, хотят обменяться опытом. Они привезут свои вина, и я при всем уважении к ним, не имею ни малейшего желания дегустировать каждый напиток... Думаю, тебе это может быть интересно... В общем, ты не хотел бы на вечер стать моим личным дегустатором?       Было жутко неловко, что разговор снова зашёл о работе, хоть это и было свиданием. Они определённо должны будут сменить тему. Рагнвиндр соврал, если бы сказал, что сейчас не был взволнован. Во-первых, он только что пригласил Кэйю на винокурню, туда, куда долгое время ему была закрыта дорога. И Дилюк поймёт, если он откажется. Во-вторых, он только сейчас понял, как провокационно звучала его последняя фраза, и очень надеялся, что Кэйа тактично не обратит на неё внимания. — Личным? — Альберих ехидно улыбнулся, глядя на немного сконфуженного Дилюка, — Что ж, насчёт этого не знаю, но я всегда рад попробовать новое вино, — ответил он уже без насмешки, абсолютно спокойным голосом и снова перевёл взгляд на напиток в бокале.       Ну конечно, стоило лишь позволить себе расслабиться и не особо следить за речью, как Кэйа снова вернулся к подколам. Какой молодец. Дилюк предпочел не отвечать, мол, да, личным, что в этом такого. Впрочем, Кэйа все же согласился, что с одной стороны не могло не радовать - все же Дилюк был рад возможности продолжения вечера. С другой же стороны он усмехнулся желанию Альбериха выпить чего-нибудь новенького за чужой счет. Но злиться по этому поводу было бы глупо, он же сам предложил. Ему не нравилось, что Кэйа столько пьет, совсем не беспокоясь о собственном здоровье и волнении окружающих, но по какой-то неизвестной причине заинтересовывать капитана Дилюк все же предпочитал выпивкой. — Хорошо. Торговцы из Ли Юэ приедут завтра ближе к обеду, — ох, кажется, винодел совершенно не учел одного момента. Если Кэйа захочет прийти немного пораньше, то чтобы выспаться, расстаться им придется до полуночи. А ведь Рагнвиндр рассчитывал задержаться подольше, чтобы можно было любоваться звездами, обсуждая созвездия как раньше, обниматься, развалившись на пледе, совсем не думая о том, что кто-то может их увидеть. В голову винодела вдруг пришла потрясающая мысль. — Знаешь... Если хочешь, можешь остаться на винокурне на ночь, думаю, никто из персонала не будет против.       Правда, заметив, как напрягся Альберих от этого предложения, Рагнвиндр резко перестал считать идею прекрасной. Вот же... Кэйа так давно не был в их старом доме, а их последний день на винокурне закончился отвратительнейшим скандалом. Кажется, у них обоих от этой ситуации остались незаживающие раны. Вполне вероятно, что возвращаться на винокурню Кэйа может не захотеть. Во всяком случае, оставаться там на ночь. Да что уж там, Дилюк и сам на протяжении трех долгих лет отказывался возвращаться домой в том числе и по этой причине. — Я не настаиваю. Но на винокурне много всего изменилось, я подумал, что тебе это может быть интересно. Да и Аделинда определенно по тебе соскучилась, — это было чистейшей правдой, Рагнвиндр давно заметил, как она тоскует по их с Кэйей юношеской беззаботности, по их выходкам и проказам, по их дружбе. Согласится Кэйа или нет, это все же второстепенно. Дилюк не станет ему препятствовать, они вполне могут разойтись по завершении вечера, не дожидаясь наступления ночи. И если все будет в порядке, винодел сделает все, что в его силах, чтобы вечер завершился приятно. Они еще успеют обсудить, что происходит между ними, но делать это нужно постепенно, в конце концов Дилюк не хотел спугнуть Кэйю своей неосторожностью.       Когда разговор зашёл о рабочих делах, юноша, соответствуя атмосфере, хотел разлить напитки вновь. Однако после Дилюк предложил остаться с ним, что заставило Кэйю застыть и отставить бутылку с вином, хоть его бокал и не был полон. Рагнвиндр тут же начал оправдываться, что заставило капитана кавалерии мысленно усмехнуться, хотя на лице была добрая полуулыбка. Он не стал развивать эту тему и просто кивнул, вновь доливая напиток. Кэйа знал, что дело вовсе не в Аделинде. И, по правде говоря, ему самому хотелось подольше посидеть под звёздами. Да и перспектива вновь вернуться в дом, где он вырос, весьма привлекала его. Есть ли там до сих пор их старые фотографии на стенах? А что насчёт комнаты Кэйи? Вероятнее всего, Дилюк переделал её или просто заколотил. Но посмотреть, как изменилось поместье, в любом случае очень хотелось.       Порой Кэйа задумывался, почему он пьёт, но дальше откладывания этих мыслей в дальний ящик дело не заходило. Действительно, а почему? Однажды его об этом спросил Итер и, по правде говоря, капитан кавалерии изрядно растерялся. Он протараторил что-то о вкусе алкоголя, но следом путешественник уточнил, не заглушает ли Кэйа свою боль таким образом. «Откуда же во мне столько боли, ха?»       Кэйа усмехнулся, продолжая увиливать от ответа. Этот странный парнишка порой был даже слишком проницательным, чего, к сожалению, не скажешь о летающей спутнице. Очень быстро загадочный путешественник стал рыцарем и звездой Монда, завоевав огромную популярность. Именно поэтому офицер так ревновал. Ему казалось, что новоявленный защитник забирает всё его внимание и, словно ребёнок, отказывался что-либо слышать о подвигах Итэра. Он заваливал себя сложной работой, не ел и не спал, чтобы вновь завоевать одобрение и признание.       То же происходило и когда горожане замечали Полуночного героя: Альберих снова и снова нещадно пил, работал, потом снова пил. Пока он вновь не заслужит любовь. Пока не заслужит быть нужным и значимым. И вот, когда Полуночный герой и звезда Мондштадта встали вдвоём за барной стойкой, когда из-за столиков послышались смешки и предположения, не являются они парой, рассуждения о том, как эти двое подходят друг другу... Кэйа не выдержал. Ему чертовски хотелось вернуть себе принадлежащее ему по праву: в «Доле ангелов» есть только один человек, с которым Рагнвиндру позволено неоднозначно переглядываться, будучи предметом сплетен. В этом городе есть только один рыцарь, которого так хорошо знают и на которого равняются новобранцы. Неужели, Альберих зря так долго лепил эту восхитительную маску из своих травм? Тренировал фальшивую улыбку, утирал свои слёзы, истязал себя, чтобы приучить к выдержке, стать сильнее, привыкнуть к боли. Эти двое... Они просто не могут забрать у Кэйи всё это. Они не должны. Тем более, они не могут быть вместе. Как минимум потому, что с Дилюком рядом должен быть только капитан кавалерии. «Брошенный ребёнок, который ищет любовь в других, не находя её в себе».       Кажется, так одна из учительниц описала Кэйю в детстве, говоря о его успехах в литературе Мастеру Крепусу. Кэйа не помнит точно, как это описание было связано с поэзией, но именно оно прочно засело в памяти. Казалось, с тех пор мало что изменилось. Альберих всё так же был нестерпимым собственником и ревнивцем, из-за чего отчаялся построить хоть какие-то отношения с кем-либо. Вечный провал. Но Дилюк... Что, если у них получится? Капитан кавалерии допил вино в бокале и отставил его на время, переводя взгляд на названого брата. Вероятно, молчал он довольно долго, судя по непонимающему выражению лица Рагнвиндра. — Прости, я задумался, — Кэйа нервно рассмеялся, тут же опуская взгляд, — Как дела с обучением барменов? Кажется, вы с Итером ладите, — абсолютно спокойно произнёс он, слабо улыбнувшись и подняв ледяной взгляд на Дилюка вновь. Порой в такие моменты людям казалось, что офицер готов убить стоящего перед ним или просто неудачно проходившего мимо. Это было похоже на правду, и когда Кэйа осознал, что его взгляд не соответствует тону. Он помотал головой. Будучи даже слегка пьяным, он чуть хуже контролировал свои эмоции. Дилюк в силу их с капитаном долгого совместного проживания без труда заметил изменившийся тон рыцаря. Краем глаза даже заметил похолодевший на мгновение взгляд. Все ещё ревнует? Глупыш. Ну разве может Дилюк уделять столько внимания кому-либо помимо Кэйи. Он был бы счастлив, спроси Кэйа об этом в другой раз, когда он смог бы подразнить разгоряченного ревностью Альбериха. Но сейчас считал своим долгом сказать правду. — Обучение проходит довольно легко, Итер быстро учится, и его работа уже почти не требует моего вмешательства. Но за алкогольными коктейлями к нему не обращайся, я его этому не учил в силу его возраста. Да и я был уверен, что я в качестве бармена тебя вполне устраиваю, -- удержаться от лёгкого подкола было фактически невозможно. Но было еще кое-что, что Рагнвиндр хотел обсудить. — Кэйа, я знаю, что это не самая приятная для тебя тема для разговора, но... я бы хотел это обсудить. Твои порезы... как часто это происходит? Ты обращаешься к Барбаре, да? Каждый раз? — Дилюк тревожно заглянул в глаз оцепеневшего Альбериха. Да, он может не рассказывать, в конце концов они еще не настолько близки, но, — Прошу, расскажи мне.       Кэйю ответ Дилюка насчёт Итэра не устроил. Он обиженно скрестил руки на груди и недовольно глянул на названого брата, но тот тут же заставил Альбериха измениться в лице. Вопрос про... Порезы? Юноша выглядел растерянным, почти испуганным. Он однозначно не хотел об этом говорить. Неужели, Дилюк до сих пор помнит... Об этом. О том, как он же бинтовал его руки и промывал раны, о том, как помогал справиться с кошмарами без ножа в руке. Это было странно. Кэйа не думал, что винодел может переживать из-за такого, как ему казалось, пустяка. Его лицо такое встревоженное. Отчего-то капитан кавалерии почувствовал себя виноватым и поджал колени к груди, переводя взгляд на небо. Очень жаль, что сейчас нельзя просто отшутиться. — Я.. — начал было он, но тут же замялся, подбирая нужные слова, — Часто. Точнее, чаще, чем тогда. Барбара нечаянно увидела их и предложила свою помощь. Хоть я и обещал всегда приходить к ней за бинтами и мазями, я нарушил и это обещание, — офицер болезненно усмехнулся, — В любом случае, прямо сейчас я не истекаю кровью. Значит, это не так важно в этот момент? — он оглянулся на сидящего за спиной винодела с лёгкой улыбкой на лице. Говорить об очередной своей слабости было сложно, чертовски сложно. В такие моменты Кэйа чувствовал себя, как тогда, когда отец оставил его на пороге незнакомого дома.       Чаще, чем тогда... Что ж, это было ожидаемо после всего, что Кэйа пережил. Тогда почему же на глаза невольно навернулись слезы, застилая все полупрозрачной пеленой. Дилюк делал все возможное, чтобы не расплакаться прямо сейчас. Да как он посмел вообще так поступить? Как он мог просто закрыть глаза на то, что происходило с самым дорогим человеком в его жизни? Как он мог просто оставить его одного? Это ведь наверняка произошло после той ссоры. Архонты, что могло произойти в тот вечер у Дилюка не укладывалось в голове. Если сам он после смерти отца был полностью разбит и подавлен, то что мог чувствовать Кэйа?.. Рагнвиндр дернулся, по его спине пробежал холодок, заставляя тело покрыться мурашками. Это определенно было его вина. И после всей той боли, что он причинил Альбериху, Дилюк все еще на что-то надеется? Как же отвратительно он себя чувствовал. А ведь первое время после возвращения на родину Рагнвиндр не просто не разговаривал с Кэйей, он старательно делал вид, что капитана не существует. Не смотрел в его сторону, старался даже не думать о нём. Осознал свою вину в их разрыве Дилюк многим позже, и сразу же с него слетела вся спесь, все напускное безразличие. Он определенно делал больно Кэйе уже только своим присутствием. Хотелось обнять его, прижать к груди как можно крепче и шептать слова извинения до тех пор, пока язык не отвалится от нагрузки. И даже при всем этом Кэйа до сих пор мог так нежно смотреть на него, с такой теплотой в голосе с ним разговаривать.       Стыдно, ужасно стыдно было за собственное поведение, за эту кошмарную ссору, за то, что он тогда наговорил. Ох... Зная, как сильно Кэйа восприимчив к словам в свой адрес, Дилюк позволил себе непозволительно много. Уже только за это он хотел провалиться в бездну, отдав себя на растерзание ужасным тварям, это, по его мнению, было равносильным наказанием. Но ведь и это не все. Рагнвиндр позволил себе поднять руку на возлюбленного. Раньше они, конечно, спарринговались вместе, устраивали тренировочные бои на мечах, чтобы повысить свои навыки, но никогда не скрещивали мечи по-настоящему. Ни во время приступов ревности, ни в моменты плохого настроения. В тот вечер Дилюк вложил в свой последний удар весь гнев и всю боль, а глаз бога разгорелся настолько сильно, что едва не расплавил собственного хозяина. Если бы тогда боги Селестии не сжалились над Кэйей, он бы погиб. Погиб самой мучительной смертью, сгорел в пламени от рук любимого человека. Много ночей подряд в кошмарах Дилюка звучал душераздирающий крик Альбериха. Каждый кошмар заканчивался одинаково - его смертью. И каждый раз просыпаясь в холодном поту вдали от дома Дилюк надеялся, что это сон, что он не стал причиной смерти когда-то любимого им человека. Как бы сильно он не был зол - убивать он бы не стал. Как оказалось, он все же мог стать причиной смерти Альбериха. Придя на похороны которого, и увидев исполосованные руки, он бы сразу все понял. И никогда не смог бы простить. Скорее всего он бы умер сам в тот же самый день, не сопротивляясь монстрам или природным явлениям. Он бы не вынес этого. И все же Кэйа сейчас здесь, с ним. И кажется даже не ненавидит его за случившееся. А ведь это именно Дилюк виновник его травм. Несколькими часами ранее он даже позволял виноделу целовать себя. Как ему не было противно? А может он делал это потому, что Дилюк настоял? Но ведь Кэйа был тем, кто его поцеловал. Он не жалеет об этом?       По виду Кэйи можно было понять, что ему больно. Больно говорить о том, каким слабым в своих собственный глазах он стал. Калечит сам себя, и даже позволил это увидеть посторонним, позволил дать невыполнимое обещание, что будет обращаться за помощью. Не важно в этот момент? Как это могло быть не важно? Да Дилюк уже был готов никогда больше не отпускать руку капитана, чтобы пресечь любые мысли о самоповреждениях на корню, чтобы не позволять Кэйе думать, что он один и никому не нужен. Он все еще был нужен ему, Дилюку, который понял это слишком поздно. Слишком поздно, чтобы им обоим не было так больно, но достаточно для того, чтобы они могли попробовать начать все заново, с чистого листа. — Теперь моя очередь, — спокойно произнёс он, не давая виноделу продолжить расспрос, — Что между нами происходит, Дилюк?