Caesura

Джулека не читала его сообщения. И не отвечала на звонки! Червь беспокойства заполз в желудок и начал точить стенки. Лука устал бесцельно ходить по трюму. Он снял со стены трубку, домашний номер Маргарет — сотовые она не признавала — был нацарапан поверх журнала «Водяная крыса: всё для вашего корабля». Анарка лично договаривалась с Маргарет о вынужденном спихивании детей на её ответственность. Лука замер на секунду, вспоминая то солнечное июньское утро. Как давно это было. — Аллё? — просипел знакомый голос. — Привет, это Лука. — А-а! Так. А чего это ты... Ничего не понимаю. — Потом объясню! Слушай, ты не могла бы позвать Джулеку? Маргарет долго фыркала. Потом бросила короткое «Ладно!» и оставила Луку висеть на проводе. Он покосился на притихшего Феликса. Неужели заснул? — Она спит! Лука подскочил. Спит? У них всего час разницы. А сейчас... Час дня. — Она в порядке? — Откуда мне знать. — М-м.. А можешь позвать Роуз? Роуз Лавьян? Питер поделился, что его дочь сдружилась с Джулекой. Чего-то подобного Лука и ожидал от своей сестры. — Не раньше, чем ты объяснишь мне что происходит, — заартачилась бабушка. Лука мысленно чертыхнулся. — Мы хотим восстановить справедливость. Посадить за решётку одного типа... — А. Так вот куда делся Питер, — Маргарет ничуть не удивилась. — Роуз! Роуз, милая, выходи. Лука забарабанил пальцами по стене. Что же происходит? — Нет её, — выдохнула Маргарет, и голос у неё звучал расстроенно. — Как и её отца. — Они куда-то ушли? — Да, ушли, — скучным тоном подтвердила Маргарет. — Не понимаю, я думал, призраки не покидают мест, где они погребены. И когда он успел стать специалистом по призракам? Лука зарделся. — Я имею ввиду, они ушли насовсем. Призраков держит то, что не было исполнено при жизни. Теперь извини, но мне надо вытащить пирог из духовки. По ту сторону провода заверещали гудки. Лука отложил трубку и почесал щёку. Что же это выходит? Они освободили Лавьянов? Но ведь... Те ничего не знали об их намерениях? Феликс разлёгся на диване. Во сне с его лица стекало это напряжённое, заострённое выражение, которое придавало ему очков зрелости, выделяя на фоне других сверстников. И как он мог спать? У Луки руки чесались от бездействия. Джером здесь! И он чёртов убийца, насильник, человек, из-за которого пострадало ещё невесть сколько людей. А он признается в умышленном убийстве Питера? А в совершённом злодеянии по отношению к Роуз? Кипучая волна отвращения и гнева слизала и без того жалкие песчинки сонливости. Лука укрылся в комнате и взялся за скрипку. У него не получалось её настроить: пальцы дрожали. Джером... Мучает ли его совесть? Осознаёт ли он какую мерзость совершил? Лука отложил скрипку. Бесполезно.

***

Удивление Маринетт Дюпен-Чен было коротким, но ярким. Затем ему на смену пришло недовольство. — Что случилось? А, это было беспокойство. Лука оглядел площадь. Парочка азиатов втюхивали туристам сувениры. Вокруг фонтана бегали дети. Маринетт так сильно сжала перо, что Лука задался вопросом: не сломается ли? — Долго объяснять. Я здесь с другом. — Другом? — Теперь Маринетт улыбалась. Она расслабила пальцы. Стилусу перестала грозить бесславная смерть. Маринетт опустила голову и продолжила рисовать, при этом она умудрялась излучать восторг. — Так здорово, что ты обзавёлся другом! Наверное, он тоже музыкант. — Едва ли. Терпеть музыку не может. — Ну, это пока, — туманно изрекла Дюпен-Чен. Она почесала кончик носа. — Ты искал меня? Лука рассмеялся. В прошлом он, конечно, воспользовался бы случаем увидеть Маринетт. Но уже долгое время он видел в ней просто хорошую знакомую. — Случайно наткнулся. — Джулека тоже здесь? — Маринетт заглянула ему за спину, словно ожидая увидеть его сестру. — Нет, она пока в Англии. Лука опустился на скамью. К нему тут же подплыл голубь, загадочно надувая грудь. — Ладно, — протянула Маринетт. — Слушай, у меня тут встреча через... Она закопошилась в поисках телефона. — Через «сейчас»! Она убрала планшет, пригладила волосы. Её щёки запылали, а в глазах появился лихорадочный блеск. Лука мягко похлопал её по плечу. — Не буду мешать. Маринетт его вряд ли уже слышала. Она вскочила, размахивая рукой. — Адриан! Лука собирался уходить, но не смог сдержаться от любопытства. Кто же этот счастливец, носящий имя кузена Феликса? Счастливец обогнул резвящихся на земле детей и элегантно помахал рукой. Чёрт. Лука тупо уставился на Адриана. Феликс весьма удачно копировал его образ. Даже эта улыбка выглядела знакомой. — Адриан, это Лука! Лука, это Адриан! Маринетт умудрилась подтащить их друг к другу. Адриан стянул солнцезащитные очки авиаторы и продемонстрировал белизну зубов. — Ты тот самый Лука! Наслышан, наслышан... Маринетт говорила, ты очень талантлив. Нам надо будет обязательно сыграть вместе. — Э-э...Хах! Маринетт склонна преувеличивать. — Какая скромность! — Адриан пожал его пальцы и вернул очки на законное место. — Простите за этот вид, но вчера меня атаковала голодная толпа репортёров. Не терпится выведать спойлеры. — Мне кажется, их больше интересуешь ты, — подметила Маринетт. — Брось! Я обычный парень, живущий самой обычной жизнью, — Адриан услышал фырканье Луки и повернулся к нему. — Слышал, ты был в Англии. Маринетт покраснела. Лука улыбнулся. — Да. — Случайно не ты ли новый друг моего кузена? Вот так новости. Лука прикинулся дурачком. — А как зовут твоего кузена? — Феликс Грэм-де-Ванили, — Адриан прошмыгнул к скамейке и вальяжно расселся. — Тебе меня не провести, Лука. Его друг музыкант и француз. Всё, что мне удалось выманить. Но всё сходится! Он растянул губы в улыбке. — Да. Наверное, это я. Новый друг твоего кузена, — Лука пожал плечами. Он увидел лёгкое нетерпение в глазах Маринетт. Её рука легла на плечо Адриана. Пора и честь знать. Лука распрощался, мысленно сетуя на то, что слишком совестлив, чтобы пораспрашивать Агреста о Феликсе. Нет, не о тёмных пятнах прошлого. Луку интересовало много чего другого. Например, день его рождения. Или любимый цвет. Или почему Феликс никогда не говорит о своём отце. Любой согласится, что это странно. Прогулка и неожиданные встречи утихомирили злобу. Хотя покоя Лука всё ещё не ощущал. Он вспоминал Джулеку. Жуткий сон, в котором он опоздал. Гадливое чувство. Лука вытащил листок с нацарапанными табами. Да, возможно, музыка... Музыка всегда умела его отвлечь. Но там была скрипичная партия, записать которую не зная нот, невозможно. Он долго настраивал скрипку. В конце-концов ему пришлось выбросить из головы всё лишнее. Всё, чего он не мог изменить. Музыка не терпит спешки, презрительно морщится, когда за неё берутся с чёрствым сердцем. Лука взмахнул смычком и постарался выудить из памяти то, что он слышал. Вышло похоже, но слишком... Тускло, неискренне. Механика да и только. О чём он тогда думал? О ком? Стоило уцепиться за последний вопрос, как он промазал. Сбился. Чёрт! — Что ты делаешь? Феликс заглянул в комнату. Он поглядывал на Луку с подозрением. В чём? — Ничего. Ничего, просто... Разучиваю этюд. О господи, да это звучит как самая дешёвая отмаза, на которую он способен. Лука Куффен играет этюды — последствия недолгого пребывания в Англии или нервное расстройство? Узнаете после короткой паузы. Пауза растянулась на три тяжёлых, громоздких обмена взглядами. Они заняли всю комнату, Луке срочно понадобилось выйти на свежий воздух. Феликс задержал его за запястье. — Лила уже там. — Круто. Лука осторожно расцепил его пальцы и пояснил. — Мне надо наверх. Послушать воду. Феликс заторможено кивнул. Лука почему-то не торопился уходить и — чёрт-чёрт-чёрт — всё ещё держал его ладонь. «У тебя пальцы пианиста», — мог бы он сказать. Феликс бы хмыкнул и поправил: «Карточного фокусника». Шулера. Феликс сыграл с ним какую-то злую и нехорошую шутку. Лука и не заметил. Крыть нечем. — Как спалось? — спросил Лука, пряча неловкость с которой он запоздало отпустил пальцы Феликса. Вода подождёт. Феликс слабо улыбнулся. — Сносно. Правда, мне снилось кое-что странное. Лука знал много о странных снах. Он вопросительно хмыкнул. — Расскажешь? Феликс перестал улыбаться. Он заправил светлую прядь за ухо. Поглядывая на Луку украдкой, промолвил: — Я даже не знаю... Потом шагнул ближе. Лука нахмурился. Феликс медленно приблизился и коснулся его губ — коротко и целомудренно. Не давая оправиться от удивления, он отодвинулся и бросил: — Я пойду. Прогуляюсь.

***

О произошедшей странности они не говорили. Лука ждал, что Феликс заговорит первым, решит всё-таки объясниться. Не лучшая стратегия, но что сделаешь? Не бросаться же с требованиями немедленно всё ему выложить. Лука так не умел. Застыть в ожидании — другое дело. Это ему удавалось лучше всего. Феликс жаловался на чаек, орущих с утра до ночи, ругался на Джерома, который никак не желал вестись на уловки Лилы. Прошло пять дней, ничего не изменилось. Слово «компромат» — оставалось всего лишь словом. Они встретились на террасе одного из кафе в районе Сите, под цветущими глициниями. Лила одним своим мрачным видом — она ведь не всегда такая насупленная? — дала понять: сподвижек нет. — Я перешла к активным действиям. Назвала его самым особенным мужчиной в моей жизни, дотронулась до колена... «Мерзость», — Лука отвернулся. — И? — тон Феликса сочился льдом. — Он ясно дал понять, что ему это неинтересно, ну и... В общем, нам пришлось закончить эти скучные уроки. Преподаватель из него отвратный. Вот у меня в школе... — Наверное, ты не в его вкусе. Чёрт! Феликс выглядел действительно расстроенным. Он даже решился попробовать кофе. Может, надеялся смыть горечь поражения. Лила тряхнула тяжёлыми волосами. Её мрачное лицо приобрело нотки воинственности. — Но я сделала всё что могла, не так ли, Феликс? Он промычал в ответ что-то невразумительное. Лила прищёлкнула языком в раздражении. Когда она заговорила, пространство вокруг трещало как жареный каштан. — Рисковала своей шкурой! Убила тонну времени и сил! Между прочим моя плата не такая уж и большая... — Сколько тебе нужно? — спросил Лука. Лила смерила его тяжёлым взглядом. — Речь не о деньгах. — Хорошо, — процедил Феликс. — Я познакомлю вас. — Другое дело, — Лила тут же поднялась и мило улыбнулась. — Пока, ребятки. Удачи вам с этим ушлёпком. Лука проводил её озадаченным взглядом и перевёл взгляд на Феликса. — С кем она так жаждет... — С Адрианом, — отрезал Феликс и одним махом допил свой кофе. — Нам нужно проникнуть домой к Джерому. — Что? — Возможно, мы найдём что-нибудь в его компьютере. Одна затея хуже другой. Лука немного помолчал, а потом тихо обронил: — Или мы можем просто пойти в полицию и рассказать всё что знаем. Феликс побледнел, словно от одного слова «полиция» у него критически понижался уровень сахара в крови. — Полиция, — прошипел он, пододвинувшись, — стадо тупых баранов, которым насрать на всё, кроме своих задниц. К тому же... Без жертвы домогательств и её прямых показаний это будет пустой тратой времени. Лука не спеша допил кофе и пожал плечами. — Хорошо. Я схожу. Если ничего не выйдет, мы поступим по-твоему. Феликс повёл плечом в немом приступе раздражения. Лука дал ему время. И не только на то, чтобы обдумать это предложение. Луке некуда спешить. Наверное. Они уже шли по набережной, когда случилось вот что. Во-первых, Феликс согласился. Он сказал «Хорошо, пусть это глупо, но чёрт с тобой». Во-вторых, Луке позвонила Джулека. Она возвращалась в Париж. А в-третьих... Феликс преградил путь к трапу. Его взгляд блуждал где-то высоко. Птицы, облака, или просто сплетение проводов — что он видел? — Ты знаешь? Я соврал тогда. — Соврал? Лука потупился, пытаясь понять, когда он успел потерять нить разговора. — Да. Насчёт сна. Дело в том, что... — Феликс посмотрел на Луку, словно видел его в последний раз. — Мне ничего не снилось.