Воспоминания

       Сайно был диковатым поначалу.        Зашуганный и угрюмый безродный мальчуган, смотревший волком на всех. Дитя песков, которое в глаза не видело изумрудной зелени растений. Молчал, когда с ним говорили, хмурился безмолвно, когда ругали.        Он был тихой головной болью своего приёмного отца.        Сайрус отнял его у своих коллег, взяв неотзывчивую мелкую смуглую ладошку в свою, жутко возмущённый, что беспринципные взрослые лбы готовы были ставить любой жестокости эксперименты над безымянным мальчиком. Да, его силы интересны. Да, пустынников не жалуют.        Но ведь он был совсем юнцом. Щуплым и диковатым, не различающим социальные нормы, не понимающим, что им всем от него нужно.

✧✦✦✦✦✧

       Спустя долгие мучения опекуна, Сайно стал более осознанным. Он по-прежнему молчал, предпочитая предаваться ему одному ведомым думам, но не делиться ими с другими. Особо эгоцентричных взрослых коллег, что захаживали по делам и заодно поглазеть на приёмыша, ужасно оскорбляло, что мальчуган не здоровался с ними с восхищённой или робкой россыпью звёзд в глазах и не отвечал на их вопросы с детской артистичностью. А порой даже не разговаривал, сразу юркая куда-то прочь.        За это Сайрус посмеивался потом сам себе, когда за гостьми закрывались двери, да похлопывал по плечу, насколько худо-бедно сумел приучить к контакту. Приговаривал какое-то непонятное выражение: «нигилист ты!»        С другими детьми общение у него не заладилось. И дело было даже не столько во внешности — все тоже были обжаренные солнцем, как и он, так что среди них Сайно не выделялся. Дело было в том, что Сумерской детворе было невдомёк, что иногда люди бывают просто другими в силу разных внешних и внутренних воздействий. Им быстро надоел он, ведь был апатичен и играл неохотно.        А как играть, если в любой момент можно случайно выпустить когти, которые делают другим больно?        Контроль эмоций — залог его выживания и выживания других. Он быстро это освоил и запомнил. Но вопреки самоосознанности боялся, что не сдержится когда-то и сделает что-то плохое. И снова увидит жуткие картины и учует неприятный, зудом бьющий в нос запах.

✧✦✦✦✦✧

       «Маленький шакал», как его иногда называл Сайрус с небольшим оттенком отцовской любви, не любил летние поездки на дачу, которую Мудрец приобрёл как раз в тот год, как принял его в свою семью.        Сайно бывал там лишь единожды, и то не выбирался на улицу всё пребывание там, ведь за пределами дома была ужасающая шелестящая трава и листья высоко-высоко, злорадно закрывающие от него небо. Там непривычно сладко пахло растительностью, было влажно, будто не по суше идёшь, а по воде, такой подлой и отнимающей жизни. Даже шумный город казался ему менее страшным. Но это лишь тогда.        В свои девять лет, владея хорошей памятью, он научился читать, так что видел себе развлечение на даче в виде Сайрусовской коллекции книг. Все они, за исключением пары экземпляров, конечно, были научными и слишком сложными для ребёнка, но Сайно об этом даже не подозревал.

✧✦✦✦✦✧

       — Собирайся, нам нужно будет сходить к моему приятелю. — В роковое утро объявил отец, заявившись в свою библиотеку к шакалёнку, который даже не скрывал, что сумел в неё пробраться и даже достал одну из книг себе не по возрасту.        — Я хочу остаться. — Один из немногих случаев подачи голоса. Тем не менее, Сайно захлопнул раскрытую тяжёлую книгу и взглянул на Сайруса с вызовом. Их отношения слишком рано пришли к тем, какие бывают у родителя и дитя-подростка. Сайрус непреклонно свёл брови.        — Что-то рано начал мой авторитет оспаривать. Попробуй потом, лет через пять, может. Давай, тут недалеко, ты не растаешь, если выйдешь на пару минут на улицу.        Их долгие противостояния в итоге закончились тем, что Сайно пришлось поддаться, ведь вероломный взрослый пригрозил шантажом — бесповоротным изъятием ключей от библиотеки, которая должна была спасать его от скуки.

✧✦✦✦✦✧

       Духоту и влагу лесной деревни, где и была их дача, мальчик терпел сквозь зубы, пока Сайрус вёл его к домику, оказавшемуся дальше ожидаемого. Угрюмо буркнув что-то про ложные обещания своему опекуну, мальчик натянул чёрный капюшон своей накидки с тряпичными звериными ушами. Вместо того, чтобы прокомментировать чужой бубнёж, Сайрус снова посмеялся, хлопнув легонько по плечу.        — Как раз в тему.

✧✦✦✦✦✧

       — Так, это ты Сайно? — друг отца чуть склонился над ним, но Сайно смотрел в сторону, даже не стараясь делать вид, что ему интересен незнакомец. Снова эти взрослые со своими непонятными речами и странными мотивами. Всякий раз ему непостижимы их умы, как и им его. — Хах, правда, нигилист. Не врёшь, Сайрус, — никого честью не удостаивает.        — Я не знаю, на что ты надеялся, друг мой, — усмехнулся Сайрус, попытался поворошить макушку приёмыша, а тот быстро ушмыгнул, выскользнул из-под ладони и оказался где-то далеко, скрестив руки на груди и глядя в пол. — Вишь чего!        — Ну, раз ему так взрослые так противны, то пусть с Тигнари познакомится. Думаю, они даже смогут подружиться. — Предложил друг Сайруса.        — Уверен? Ему и с другими-то детьми тяжело общаться…        — Уверен. Пусть попытаются. Он должен быть в саду.        — Слыхал, шакалёнок? — Сайрус подошёл ближе к своему приёмышу и сел на колено перед ним, чтобы быть на одном уровне с безразличными красными глазами. — Пойди в сад. И будь повежливее с ним!

✧✦✦✦✦✧

       Сайно уже с первых секунд ненавидел сад, в который его послали. Пахучие декоративные растения раздражали, влага в воздухе заставляла голову идти кругом. Листьев мальчик касаться боялся, ведая, как много разных зловредных существ может обитать то тут, то там.        В родной любимой пустыне было иначе…        Тут, после недолгого углубления в чужой сад, маленький шакал услышал, что кто-то шуршит в густом кипарисе. Насторожённо обратив взгляд в ту сторону, он увидел, как из вороха мягких иголочек вылезла практически чёрная макушка, а за ней выдернулись из пушистых лап деревца тёмные большие уши, встав тут же торчком. В конце-концов, мальчишка-незнакомец вырвался целиком, являя миру по-детски покрытый нежным пушком тонкий хвостик.        Сайно застыл в удивлении, будто увидел лесного духа, тут же перед ним родившегося из глубин пышного растения. Ушастый и хвостатый так же обратил на него взгляд, как-то активно виляя худой пародией на хвост.        — Ты кто? — первым подал голос лисёнок и встал прямо. В его покрытой перчаткой ладони он увидел лупу, которая переливалась оранжевым бликом линзы.        Мальчик с фальшивыми ушами заробел, во все глаза пялясь на незнакомца, который пока не спешил подходить, изучая его в ответ.        — …Меня зовут Тигнари. — Решил представиться мальчик-лис, по-деловому упирая свободный кулачок себе в бок. — А ты мне назовёшься?        Шакалёнок снова промолчал, и тогда фенеку надоело, так что он решительно подошёл, не видя никакой угрозы в незнакомом пустыннике, да встал лицом к лицу. Ошеломлённый рубин глаз встретился с малахитом.        — Я тоже пялиться умею! — задорно подколол Тигнари и взглядом юного учёного скользнул на чужие чёрные уши. Потом, догадавшись, что цвет волос с цветом уха не однородны, ткнул в тряпичное полотно, и оно упало, согнувшись и закрыв взор одного глаза у Сайно. — Так ты не валука шуна! А я-то думал…        Разочарование тонко скользнуло в голосе фенека, а Сайно просто стоял и не понимал, что вообще происходит. Неужто этот чудной лесной божок перед ним — сын отцовского друга?        — Тогда ты кто? Человек? — мальчик попытался оттянуть голову в сторону так, чтобы суметь, не касаясь руками плаща, разглядеть, что за форма ушей прячется за чёрным полотном. Сайно не мешал ему, но и не способствовал, просто молча наблюдая за странной особой. Короткие белые волосы не утаили от зоркого лисёнка самые обыкновенные человеческие уши. — Тогда зачем носишь не свои уши?        — Они мои. — Вдруг решил подать голос Сайно.        — С чего бы? Так ведь не бывает.        — Это не объяснить. — Коротко ответил он, выпрямляя накрахмаленное ухо в исходное положение.        — Значит, ты не немой. — Улыбнулся лисёнок довольно и мотнул хвостом. Странно Сайно было видеть зверя и человека в одном флаконе. — Тогда скажешь, кто ты и почему тут ходишь?        — Я Сайно. — Буркнул он, мрачно и закрыто отворачиваясь полубоком, хотя глаза тянулись к животным атрибутам на новом знакомом. — Мой отец пришёл проведать твоего. А меня с собой взяли.        — Ах, теперь понятно. — Лисёнок теперь обе руки упёр в бока, важно покивав, а затем усмехнувшись сам себе. Шакалёнок не смог удержать себя от того, чтобы немного повернуть в сторону Тигнари голову и посмотреть, как забавно дёргаются пока что мягкие детёнышевские уши при кивках. — Знаешь, у меня тут важные научные исследования проводятся! Если хочешь — можешь помочь!        Словосочетание «научные исследования» уже давно было знакомо светловолосому — все взрослые, что посещали Сайруса, да и он сам тоже, вечно талдычили про эти самые научные исследования. Сайно ещё не мог принять и понять в полной мере, почему за чтение и написание книжек можно получать деньги, если это просто книжки, бумажные развлечения, а не добыча того, что помогает организму продолжать свою деятельность.        — Разве маленькие могут заниматься исследованиями? — спросил резонно Сайно, полагая, что кроме непонятных и таинственных взрослых этим никто не мается.        — Ну, я же занимаюсь! — возразил Тигнари гордо и дёрнул хвостом вверх в твёрдости своего убеждения. — Мама дала мне лупу, чтобы я мог разглядывать самые маленькие объекты! А папа вручил блокнот, чтобы я записывал свои наблюдения! Смотри!        Фенек вынул из кармана и протянул Сайно распушившийся от влаги, вставочек с сушёными листками и некоторых помятостей письменный труд юного учёного. Шакалёнок долго не решался взять в руки чужой кропотливый труд, опасаясь, что сможет случайно-неслучайно разорвать его жуткими когтями. На первой же странице он увидел вычурно-аккуратный подчерк, описывающий наивно внешний вид листков каких-то растений с небольшими неумелыми рисунками.        Если подумать, то это был первый «научный труд», который он читал в своей жизни. И даже что-то понимал. Понимал из описаний, что трава на вкус такая, как пахнет помидорная лоза. Понимал, что кофейные косточки сложно разжевать, и они горчат. Что сок гевеи внешне похож на молоко.        В тропических лесах Сайно ощущал себя чужим и не любил их дикую пышность… Но чужие наблюдения были познавательны.        — Но для чего ты их пишешь?        — Ну, для того же, что и остальные — чтобы оставить заметку, что есть что-то интересное и потом придумать с ним что-нибудь. Например, сейчас моя цель — найти в дикой природе то, чем можно перекусить, если родители не дают сладкое! В кипарисе ничего не растёт, похоже, или просто не сезон. О, я ещё хочу узнать, какие грибы есть можно, а какие нельзя! Но мама с папой запрещают мне пока проводить такие исследования. Но я обязательно до них потом дорвусь!        Блеск азарта в глазах-малахитах Сайно ослепил.        Он стал думать, что он какой-то неправильный, раз не понимает этого азарта.        — Ну, я разболтался! Мне нужна помощь кое с чем, ты мне поможешь?

✧✦✦✦✦✧

       Уже через минуты две шакалёнок висел на ветке цуйхуа, деревца, что расползлось по всему Тейвату, склоняя своим весом её к земле. А Тигнари, придирчиво оглядывая перед своим лицом молодое яблочко, которое не успело ещё налиться краснотой и соком со сладостью, да записывал свои наблюдения в блокнот. Потом, разумеется, даже надкусил и скорчился.        — Вяжет во рту… И кисло очень… — отплёвываясь дописал он в блокнот, вслух говоря, что пишет, так, для сведения ассистента. Сайно не знал, почему помогал. — Можешь отпускать.        Мальчик расслабил руки и спрыгнул на землю. Ветка с шипением и шелестом вернулась в своё исходное положение, будто сетовала, что её так грубо наклонили да ещё и яблоко недозревшее погрызли. Подняв взгляд на Тигнари, он увидел небольшой блеск любопытства в зелёно-карих глазках.        — А ты чем увлекаешься? В качестве награды помогу тебе в твоём любимом ремесле!        — Ничем. — Честно и предельно ясно ответил Сайно. Лисёнок удивлённо дёрнул ушами, глядя в невозмутимые глаза. — Разве что книги читаю, но это от скуки.        — Значит, ты ещё не нашёл то, что тебе нравится? — Тигнари спрятал свой блокнот и повилял хвостиком-верёвочкой, дружелюбно и снисходительно улыбнувшись. — Ну, это не страшно — взрослые до старости лет дело по душе найти не могут, а ты ещё маленький — у тебя полно времени!        Шакалёнок не был уверен, что найдёт интерес к этой жизни совсем. Но, признать было необходимо, что Тигнари был ему любопытен. Совсем немного. И то как-то непонятно, как и всё в мире вокруг него.        — Скажи, ты знаешь, как понять мир? — сам себе не давая отчёта спросил беловласый мальчуган, лисёнок ждал пояснений с умным взглядом. А как пояснить Сайно не знал. — Мне всё кажется таким непонятным. Я не понимаю людей, не понимаю зверей, не понимаю природу. Я знаю её законы, но не понимаю их.        — Например…? — Тигнари непритворно озадачился странной дилеммой нового приятеля. — В нашем возрасте нормально не понимать многие вещи. Это приходит со временем.        — Ты понимаешь, почему твои родители дали тебе всё это? — Сайно обвёл взглядом дом за пышным садом, кивнул в сторону Тигнари, не задумавшись, что он может не догадаться, что намёк был на предметы в его карманах. Фенек задумался.        — Потому что они любят меня…? — прозвучало так просто. — А что не так? Тебя не балуют?        — Я не знаю. Ну, у нас тоже тут дом… Меня кормят и поят. Одевают. Читать научили. Что это всё?        — Любовь. Наверное…? — развёл руками Тигнари. — Я не смогу сказать, пока не узнаю больше деталей.        — А что есть любовь? — лисёнок впал в ступор в попытке сообразить, как это донести. — Забудь. Я снова веду себя странно.        — Нет, не странно! Любопытство — не порок! — поспешил переубедить его Тигнари. — Просто я не знаю, как это объяснить. Дай мне время до следующего дня для подготовки, и я приду к тебе с ответом. А ты… Расскажешь, почему носишь уши. По рукам?        Тигнари протянул так по-непонятно-взрослому руку, чтобы заключить их сделку обмена информацией.        Сайно руку не пожал, но согласие изобразил кивком.

✧✦✦✦✦✧

       Вечером Сайно добыл-таки хоть что-то менее научное и читал прямо на полу под тумбой, на которой горела лампа, спуская немного света для него. Он не знал жанр чтива, да и без разницы ему было, лишь бы было чем занять себя.        «Птицей сердце любовно затрепетало в груди у секретаря, когда он вновь увидел блеск волос цвета вороньего пера. Начальница в вечернем платье была прекрасна, притягивала его взгляд и грозила вспоминаться трепетно тёмными ночами.» — Гласил абзац. Сайно особенно долго ломал над ним голову, стараясь понять из него, что есть любовь. Сайруса спрашивать он не собирался, ведь предчувствовал, что за этим могут пойти нежелательные подшучивания.        Значит, любовь — это когда сердце трепещет и когда думаешь ночами о человеке? Странно. Непонятно.        Потом Сайно начал что-то понимать, сверля глазами потолок в своей постели и осознавая, что постоянно, хоть и обрывками, но вспоминал Тигнари. Непонятного и странного. Любопытного.        Обычно все принимали за данность или дурость его желание походить на шакала. Но в чёрном ушастом капюшоне он просто чувствовал себя сильным и спокойным. А Тигнари захотел узнать, почему. Один из немногих.

✧✦✦✦✦✧

       — К тебе гости! — раздался голос отца громко, и Сайно вздрогнул, вспомнив про договор и мальчика-лиса, что походил на лесного духа.        Удивляя своей резвостью Сайруса, шакалёнок протиснулся мимо него к двери. Тут же увидев вчерашнего знакомого в шляпке, которая прибивала его живые уши к затылку.        — Видать, вы хорошо погавдили, раз так быстро стрелой к порогу прилетел. — Усмехнулся Мудрец и подтолкнул застывшего приёмыша ближе к новому другу. А шляпка на голове лисёнка дёрнулась из-за шевельнувшихся недоумённо ушей. — Тигнари, вверяю тебе Сайно. Проводи по окрестностям, ты тут всё уже знаешь. Но будьте осторожны и с незнакомцами никуда не ходите!        — Твой папа, вроде, Мудрец, а шутит как рядовой зоолог. — Фыркнул Тигнари, когда они отошли уже от дома подальше в сторону небольшого лесочка. — Ни за что не перенимай это!        — Это плохо?        — Это нелепо.        Тигнари привёл Сайно на опушку, где валялось бревно, поросшее пушистым, мягким мхом. Там он приказал ему сесть, а сам встал напротив него.        — Итак, класс! — по-учительски торжественно объявил лисёнок, став расхаживать перед импровизированной доской в виде дерева, с которого сползла кора, оголяя удобно белое полотно. — Сегодня у нас занятие… Обществоведения. Я отвечу на любые вопросы из аудитории. Поднимайте руки. Слушаю!        Это была игра. Сайно видел, как другие дети примеряли на себя роли, которые им ещё рано было брать всерьёз. Никогда не понимал, для чего эта ненастоящая роль.        — Почему ты сегодня в шляпе? — подняв неактивно руку, спросил шакалёнок. Тигнари невпечатленно глянул на него и прочистил горло, что больше сошло за жалко имитированный кашель.        — Во-первых, студент Сайно, к преподавателям обращаются на «вы». Во-вторых, я бы предпочёл услышать вопросы по теме. В-третьих, меня заставили, ведь сегодня солнце очень ярое.        — Тебе плохо в жару?        — Да. К вашему сведению, на солнце тёмные материалы нагреваются сильнее и быстрее. Во избежание этого мне пришлось укрыться светлой шляпкой. Но это отложим до занятий по окружающему миру.        — А почему ко мне на «вы»?        — Потому что в приличном обществе так положено — обращаться ко всем на «вы». Может, у вас есть другой, более животрепещущий вопрос? — Тигнари где-то добыл палку, которой теперь игрался, как указкой. Её он завёл себе за спину, обхватил двумя руками и склонился в сторону сидящего горе-студента. Высоко в воздухе водя тонким хвостом.        — Расскажи… Те, что такое любовь. — Ровным голосом попросил шакалёнок, случайно соскальзывая взглядом с лица своего наставника на его хвостик, и лисёнок предовольно прикрыл глаза, продолжив бродить по «аудитории».        — Хороший вопрос! — хмыкнул он, возводя нос выше. — Ссылаясь на показания двух выдающихся учёных и некоторые рукописи величайших авторов, могу сказать, что любовь — это чувство, возникающее у существа к другому существу, предмету или явлению. И делится оно на несколько видов: семейное, дружеское, романтическое и… Ещё одно, которое можно охарактеризовать, как интерес к ремеслу или красоте явления. Семейная любовь — это привязанность между членами семьи или теми, кто берёт на себя семейные роли. Дружеская любовь — это привязанность между теми, кто не может назвать себя семьёй, но очень близки друг другу и готовы оказывать любую помощь. Романтическая любовь — привязанность между двумя, которая… Эх, как там было…? Ах, которая характеризуется повышенным желанием совершать физический контакт! Надеюсь, я понятно объяснил?        — Но что тогда такое привязанность? — запал гордости у Тигнари потух, ведь снова ему задали тяжёлый вопрос, на который так бегло и легко не ответишь.        — Похоже, мой преподавательский подход не совсем верен. — Мальчик поднёс указательный палец к подбородку в глубокой задумчивости. Вот прямо так, как делают те непостижимые учёные дядьки да тётьки, когда им достаётся непростая задачка. — Тогда давай я объясню тебе на ощущениях. Вот что ты испытываешь, когда тебя обнимает твой папа?        — Меня не обнимают. — Сайно покачал головой. — Мне не нравится, когда меня трогают.        — Правда…? — Тигнари обеспокоенно поджал хвостик и опечаленно опустил взгляд. Игра вся куда-то делась. — А почему тебе не нравится?        — Не могу объяснить. — Угрюмо и закрыто ответил шакалёнок. Лисёнок вскоре подошёл к нему и сел уважительно на небольшом расстоянии, даруя ему мало-мальский комфорт.        — Объясни на эмоциях и ощущениях. — Подтолкнул он к рассказу. — Если не получается подобрать термины — используй другие средства.        Сайно склонился над своими коленями, глядя в зелёную травку, что щекотала его голую пятку. Одно дело прикосновения природы, пусть и нелюбимой, но другое — других людей.        — У меня будто что-то под кожей шевелится, когда меня касаются. Похлопывания по плечу уже терпимее, но остальное… Я даже не думаю, когда отстраняюсь. Оно само.        — Значит, когда тебя хлопают по плечу, ты ничего не испытываешь?        — Верно. — Повисла тишина, в которой они оба растерянно сидели, не зная, чем продолжить их разговор. Тигнари осенило чуть раньше.        — А есть тогда что-то, о чём ты часто вспоминаешь и скучаешь?        — О пустынях. — Удивившись своему быстрому ответу, озвучил он, а на краю зрения завилял лисий хвостик.

✧✦✦✦✦✧

       Теперь Сайно стоял с «указкой» у «доски» напротив «аудитории» из одного слушателя.        — Профессор, расскажите мне о своих ушах! — Тигнари охотно поднял руку вверх. Преисполненный жаждой знаний блеск в глазах, высоко стоящие уши и виляющий хвост — самый настоящий воодушевлённый школяр! А Сайно — тот самый профессор, который даже не знал, как себя вести. — И, пожалуйста, поведайте максимально профессионально!        — Ваш вопрос вводит меня в ступор… — буквально процитировал Сайруса шакалёнок, не применяя ни грамма актёрского мастерства к своему отыгрышу — лишь стоял прямо и ровно, говоря монотонно. — Но ссылаясь на… Лек… Цию моего коллеги постараюсь донести суть.        Он получше присмотрелся к ученику, который только с нетерпением ждал пояснений. Вздохнул тяжко от мысли, как сложно будет выковыривать внятные характеристики этого чувства из себя.        — Когда мои уши на мне, я чувствую… Своего рода покой и уверенность. Я чувствую, будто это правильно, что я их ношу.        — Но почему? Вы знаете? — голова лисёнка склонилась набок, длинное тёмное каре с зелёными одиночными прядками сползло на плечо, а шляпка чуть сдвинулась, проскользив по гладкой головушке.        Сайно знал, почему.        — Нет. Не знаю. — Ровный, как линия горизонта, тон его не выдал, оставшись прежним — безжизненным и угрюмым. — Лекция окончена. Можете быть свободны.        — Любые загадки можно решить, профессор Сайно! — улыбнулся довольно Тигнари, хоть и не узнал толком ничего. Клыкастая улыбка маленького зверя покорила его.

✧✦✦✦✦✧

       Закончив свой небольшой день открытых дверей, ребята собрались к реке, что ползла толстой змеей через тропический лес. Широколистные кусты гладили по плечам, шершавые стволы в ответ хватали ладонь, что об них опиралась, корни капризно ставили подножки. Сайно бы брезговал каждую секунду, но был слишком увлечён мальчиком-лисом, что прокладывал ему путь сквозь чужеродную стихию. Вроде такой интеллигентный — перчатки носит, умеет себя держать в обществе и знает все социальные нормы на зубок, а вроде такой дикий — с его ловкостью звериной, с которой он перелазит лесные препятствия, как широко растопыривает когтистые пальчики, хватаясь за стволы. Ну, правда, лесной дух. Он каким-то боком казался ему родным. Сродным.        Непонятно, почему.        Тигнари привёл его к указанной речке. Берег, к которому они вышли, был густо завален буреломом, делая что-то вроде уютного закутка.        — Тут аранары водятся… — с шёпотом таинственным выдохнул лисёнок и присел на траву посреди этого чудного места. Шакалёнок нерешительно сел напротив, подтягивая ближе к себе ноги.        — Кто такие аранары?        — Добрые лесные жители. Нам повезло, что мы ещё маленькие, ведь взрослым они показываться боятся! Сейчас придут, всегда приходят. — Тигнари обернулся выжидающе, водя ушами во все стороны в попытке уловить любые звуки, что издавали причудливые маленькие существа. А Сайно напрягся. Откуда ему было знать, помилуют ли его эти лесные жители, если он не лесной. Если он опасный.        Раздался откровенно громкий шелест, и двое сразу обернулись в его сторону. Тигнари сначала просиял, но вскоре потух, поджимая в тревоге уши. Слишком громко для аранары. Слишком громко для человека.        Подлый плотоядный лес смыкался над головой, посмеиваясь опасным шелестом над Сайно с Тигнари. Не зная, зачем он это делает, шакалёнок подпихнул растерянного лисёнка за себя, готовясь к нападению. Просто полагал, что он защитник понадёжнее.        Сердце тревожно и немного болезненно колотилось где-то в горле.        Из куста к ним тягуче и осторожно вышел тигр-ришболанд, замер, не ожидая тут таких гостей. Посмотрел боком на двоих мальчишек хмуро, словно задумался.        — Не шевелись… — шёпотом приказал ему Тигнари. Они тоже двумя невысокими статуями застыли, ожидая милости богов или их отрешённости. Тигр заинтересованно повёл носом, подходя к ним ближе, своей огромной головой приблизился к Сайно, а тот широко раскрытыми глазами со зрачками-щепочками смотрел в своё же отражение в глазах напротив. Глухота и частичная слепота охватили его, уши не слышали ничего, кроме шагов зверя, глаза не видели ничего, кроме рыжеватого меха, переходящего в кроваво-багровое пятно на спине.        Дышать становилось труднее.        На пороге слышимости слышался свирепый, надрывистый вой.        «Держаться. Спокойствие.» — требовал от себя Сайно, следуя взглядом и небольшим разворотом головы, как зверь обходил его, чтобы понюхать Тигнари. Но стоило мышцам на переносице тигра встать кочками капризно, а пасти раскрыться, обнажая огромные желтушные клыки, в нём словно что-то оборвалось.        Он развернулся и замахнулся на животное рукой, которая по ощущениям стала длиннее. Руки кололо, выворачивало болью, словно мышцы беспрестанно растягиваются под кожей, но никак не могут лопнуть и разорваться. Призрачные серые когти легко рассекли те капризные мышцы на переносице зверя, словно клинок рассекал воздух. Нечеловеческий рык стоял в голове звонко и болезненно, словно вымещал всё, что там было.        Тигр отскочил, заревел от мучений, пригладил дважды рану лапой, прищурился и побежал в лес. А лес этот становился красным, словно пожар его изъедал изнутри, словно древесина горько тлела и забивала тленом лёгкие. Всё сохло, загибалось, умирая. Трава и мох под ногами становились такими вязкими, склизкими, неосязаемыми. и ненадёжными, как вода. Он упал, ибо липкая трясина заглотила его ноги, подняв взгляд, он увидел, как лес истлел и стал пустыней, но такой же зловещей и умирающей. Непременно погибающей. От витающей в воздухе дурным запахом и кислотой хвори, от яда проклятья. Крики тысяч людей в агонии звучали откуда-то издалека.        На красном закате с рокотом, нереалистичным, предвещающим конец, луч устремлялся в небо из чёрной фигуры какой-то пирамиды. Но этот ужасающий пейзаж тоже покинул его, ибо топь решила резко утянуть его вниз, в свои пульсирующие глубины. Словно он оказался зажат несколькими огромными сердцами, которые толкали его, рыхлыми, но скользкими боками не давая ему уцепиться за что-либо и вылезти из своей могилы. Нарастающий стук оглушал, проникал во внутренности, а он беспомощно тянул руку в чёрную прореху между пульсирующими стенами, что смотрела на него сверху вниз холодно.

✧✦✦✦✦✧

       Над ним нависал до смерти испуганный и бледный Тигнари. Это было первое, что он увидел сквозь расплывчатую влажную плёнку. Увидел маленький блеск слезинок в глазах напротив, который стал менее заметным, когда лисёнок раскрыл глаза пошире от облегчения. Затем, оглянувшись, Сайно увидел несуразных маленьких человечков, укрытых листьями, корой и грибными шляпками на подобие одежды. Все собрались вокруг него цветным пятном.        Затем он услышал всхлип, и слух вернулся к нему окончательно.        — Теб… Тебя так мотало, когда ты спал… — смог выдать лисёнок, собираясь и утирая предплечьем глаза. Сайно понял странным бурлящим ощущением, что другая рука у маленького валука шуны у него на плече. — Ты… Тоже плачешь…? Тебе больно?        Тогда Сайно правда стало больно. Он подорвался, сел и увидел когти на своих руках, которые мигали, теряя свою силу. Руки заколотило адской судорогой, и он пал назад, стискивая зубы, чтобы не закричать, перевалился на бок, прижимая к телу пребывающие в шоке мучений конечности, словно это могло лишить их боли. Тигнари подорвался к нему ближе, спрашивая что-то, но шакалёнок не слышал сквозь свой неудержанный вой. Вскоре его отпустило, боль испарилась вместо с когтями, и он обмяк, переводя дыхание.        — Сайно! Ты в порядке?! Мне позвать кого-нибудь на помощь?        — Нет… — прохрипел маленький шакал и сел, опираясь на ослабшие руки. На одной из них, на пальцах, была пара капель крови, смазавшихся об его одежду. Голова шла кругом. — Я не сдержался… Тот Тигр… Я не ранил тебя?        — Всё будет хорошо, пожалуйста, не переживай. Аранары погрузили тебя в сон, как только ты озверел… — лисёнок, придерживая его за плечо, оглянулся на дружелюбных существ, не прекращающих улыбаться. Сайно недоверчиво прошёлся по их ненастоящим личикам своими дикими глазами. — Ты успел только поцарапать того тигра-ришболанда. Но ты защищался, это не делает тебя плохим.        — Ты не понимаешь… — страшные сцены растерзанных тел, истекающих ярко-красной кровью, всплыли перед глазами. Он уже не понимал, его ли это рук деяние, или же нет, но каждую из них он будто помнил в мельчайших подробностях.        — Объясни, и я пойму. — Спокойно и снисходительно ответил Тигнари. На его милом пухлом личике была недетская решимость, ответственность за всю ситуацию, ведь это именно он привёл одержимого в лес, где водятся тигры и крокодилы, где всегда есть риск опасной встречи. Сайно насупился от того, что горло сжало болезненным спазмом. А ведь лисёнок мог сейчас на него так не смотреть.        — Я мог убить тебя. Без шуток. Я мог не разбирать, что творю. — Сайно покачал головой, жмурясь. Ни капли не иссохло на его глазах, и он смог избавиться от части воды, хорошенько сморгнув. Пока он не видел, фенек прижался к нему и обнял за плечи. Тепло живого существа стало как бальзам на душу и ноющее теснотой горло. Тяжело сопя, шакалёнок разглядывал траву со мхом и кровь на своей руке, пока не успокоился совсем. — Меня предали Германубису.        Тигнари ничего не сказал, когда услышал начало рассказа. Сайно колебался, пытаясь судорожно вспомнить, что было прежде. Но он совсем не помнил, словно всё раннее детство отсекло роковое событие.        — Меня отнесли в гробницу. Я помню, что люди вокруг причитали, а сильные взрослые тащили меня. Я упирался, но не мог вырваться… Меня закинули прямо в ноги мертвецу, который сидел на троне. Держали голову, чтобы не поднимал. Я потом слышал какие-то песни или что-то такое. У меня начали болеть руки. А потом я очнулся на руках у отца, весь в крови. И когда повернул голову, то снова увидел кровь. Там всё в ней было.        Слова повисли тонким эхом в звонкой тишине. Лисёнок не отпускал его, а наоборот — сжал сильнее, сложив бархатные уши вперёд, в поле зрения шакалёнка. Вспоминать было отвратно, но отчего-то стало будто бы легче. Словно грех тяжёлый разделил с подельником.        — Но ты же не хотел этого? — прозвучало тихо от валука шуны. Один из аранар подошёл ближе и привалился к колену пришибленного мальчика. А затем ещё и ещё один. Облепили его, и это было не так омерзительно, как прежде. — Ты не желал никому зла. Значит, ты не злой.        — Но они мертвы. Их больше не вернуть.        — В том не было твоей вины.        Они снова замолкли, аранары собрались кучкой вокруг шакалёнка, даря странное умиротворение. Или это всё фенек, что не прекращая обнимал его со спины.        — Не говори взрослым.        — Мне кажется, будет лучше, если мы скажем. Я могу попросить своего папу поговорить с твоим. Если ты сам боишься. У меня папа понимающий, он и твоего уговорит к менее жестокому решению.        Едва ощутимое тепло доверия разлилось в груди.

✧✦✦✦✦✧

       Солнце ржавело, окрашивая зелень леса в какие-то коричневые тона. Сумеречные птицы пели свои забавные песни, а вокруг громко стрекотали насекомые в преддверии близкой ночи.        Сорвав себе по персику, мальчики шли назад в деревню. Сладкие розовые плоды казались божественной пищей после пропущенного обеда и пережитого ужаса. Сайно не мог выкинуть из головы, почему с Тигнари ему было так… Хорошо? Не нормально, а именно хорошо.        — …Могу я обратиться к профессору Тигнари? — спросил он неуверенно, словно его прошение отклонят в тот же миг, ибо мысль в его голове ему самому казалась непонятной. Лисёнок удивлённо изогнул свою тёмную тонкую бровку, да повернул в его сторону лицо с набитыми щеками. — У меня есть идея для эксперимента.        — Конечно! Профессор к вашим услугам! Какой эксперимент вы хотите провести, коллега? — фенек охотно завилял хвостом, тут же проглотив несчастный персик.        — Мне хочется выработать иммунитет к новому виду прикосновений. — Ладошки вспотели от тревоги и волнения, что им овладели. Благо, не настолько сильно, чтобы снова дать Германубису волю. Он пугливо-медленно протянул свою смуглую ручонку своему коллеге. — М-можете помочь с этим…?        Ушки Тигнари дёрнулись друг к другу над самой макушкой, но он только радостно улыбнулся и взял покрытой перчаткой рукой его ладонь. Когти, чуть торчащие сквозь ткань, слегка кольнули, когда пальцы лиса сжались. Интеллигентность с дикостью.        Клокочущее чувство засвербило в груди, и рука чуть задрожала, но чем дольше Сайно держал за неё его новый друг, тем легче становилось.        — Напомните, коллега… — вдруг спросил он, ощущая, как ему снова спокойно и хорошо. — Как характеризуется дружеская любовь?

✧✦✦✦✦✧

       — Как же я опростоволосился… — вздохнул Сайрус. Был поздний вечер, вдалеке уже виднелись огни города Сумеру. Сайно не ведал сна, переживая, что всё пошло совсем не по плану.        Стоило родителям поговорить друг с другом, Сайрус взял Сайно и в срочном порядке поехал с ним в столицу, домой. Разъяснений такого поворота он так и не услышал, ведь непонятному взрослому было не до его вопросов.        Повозка поскрипывала и качалась, давя на нервы сильнее.        — Мы не вернёмся…?        — Нет.        — Из-за него?        — Да. — Сайрус совсем не удивился, что приёмыш не спит — уже привык к его натуре и не мог более сопротивляться, тем более, что сердце было не на месте. — Это было очень опасно. Я не могу допустить, чтобы это повторилось вновь. Я отдам тебя на обучение в бригаду тридцати, чтобы в тебе там воспитали хладнокровие. А лучше сразу в Академию… Или и туда, и сюда. Не знаю.        — Но… У меня там друг… — пустая, едва различимая мольба. Но столько надежды в ней было. Столько тоски. Отец обернулся на него, грустно и жалобно улыбнувшись.        — Прости, приятель, но так будет лучше. Для всех.        Надежда затухла под прохладным дуновением со стороны реки.