Рождество - семейный праздник...

Отец уехал на переговоры с сектой Хякуя, отношения с которыми обострились перед рождеством. Наказал им усердно заниматься и был таков. А Курето не мог больше выносить взгляд сестры, на которую напала предпраздничная меланхолия, поэтому, схватив Махиру в охапку, он ретировался из дома. В такой суматохе никто наверняка не заметит их отсутствия. И вот они находятся в маленьком домике глубоко в горах, едят мандаринки и данго, пьют чай и смотрят дешевые передачи по старенькому телевизору. Махиру осторожно дует на пальцы, обожженые о чашку свежезаваренного чая и, сделав глоток обжигающего напитка, радостно смеётся. - Знаешь, старший брат, иногда твои идеи мне нравятся. Курето довольно усмехнулся и выглянул в окно - небо серое от туч, кругом все засыпано искрящимся от света фонарей снегом, но эта зимняя сказка очень пришлась им по душе. Курето и Махиру не были особенно дружны, все-таки они были соперниками за пост главы дома Хиираги, но иногда они позволяли себе мелочи по отношению друг к другу, от которых на душе становилось тепло. Идея сбежать из дома была спонтанной и попахивала безумием - отец бы точно покрутил пальцем у виска и спросил бы: "Чем это вы заняты". Но его здесь нет и врятли он освободится скоро и почтит их своим присутствием. - В следующем году возьмём с собой Шиноа. - Вдруг промолвила Махиру. - Шиноа? - Курето приподнял бровь. - Наша младшая сестра, ты что забыл? - Ты с ней даже никогда не встречалась, но больше всего меня волнует твоё желание превратить эти посиделки в традицию. - А почему нет? - Махиру улыбнулась. - Просто потому что никто не позволит наследникам одной из сильнейших колдовских организаций в стране валять дурака. Это больше не повторится. - Со вздохом заключил он. При упоминании их статуса на лицо сёстры наползла тень. Курето вдруг почувствовал себя виноватым. - Извини. - Примиряюще начал он. - Я не хотел портить тебе настроение. - Да нет, ты полностью прав, но всё-таки здорово было бы каждый год встречать рождество всей семьёй. - Даже с Сейширо и отцом? - Нет, они бы испортили праздник. Курето криво улыбнулся. - Я не против Шиньи. - И Шиноа. - И Шиноа. - Согласился брат. - Думаю недолго нам осталось жить в неведении касательно неё. - Считаешь ее нашим соперником за место Главы? - Все может быть. Махиру подперла рукой голову и бездумно уставилась в экран телевизора. Там как раз шло рождественское шоу. Курето воспользовался этим и откусил кусочек данго, запивая чаем. Чай был крепким и сладким, а угощение таяло на языке - все как он любил. В их отчем доме даже сладости были под запретом. Вскоре шоу закончилось и, потянувшись, Махиру встала со стула. - Давай прогуляемся? - Попросила она. Именно так. Не спросила, а попросила. Не часто она вообще его о чем-то упрашивала, так что рука Курето сама собой потянулась к верхней одежде и только на улице он спросил сестру: - Куда ты собралась? - В храм. - В храм?! - Ага, видела, когда мы проезжали мимо, думаю там сейчас никого нет. - И, словно раздумывая говорить или не говорить, она добавила. - Хочу попросить кое-что. До храма вела лестница с бесчетным количеством ступенек, но для них, тренирующих тело с малых лет, она была легким препятствием. Остановившись у места для подаяний, Махиру сложила руки в молитвенном жесте и зажмурилась. Курето молча смотрел на ее сосредоточенное лицо, не решаясь нарушить тишину этого места. Вдруг она повернулась и дернула его за рукав. - Давай, тоже попроси что-нибудь. - Я не верю в богов. - Разве тебе ничего не хочется? - Спросила она, и он понял что с ней спорить бесполезно. Сложил руки лодочкой и присоединился к сестре. Мысли разом заполонили голову. Он не знал, о чем ему просить богов, но потом от общего вороха отделилась одна и он понял, что это то, чего он хотел на самом деле, видя как Махиру растет и крепнет. "Пусть она всегда идёт по верному пути". Он открыл глаза и увидел улыбающееся лицо Махиру. Все-таки он не был ей соперником хотя бы потому, что не умел одной улыбкой вселять в сердца других людей восхищение и до боли щемящую нежность. Но в это безмятежное время он даже не подозревал, что кроется за видимой безмятежностью сёстры, как и о том, что через несколько лет они будут сражаться не на жизнь, а насмерть, а улыбка Махиру поблекнет и превратится в холодную гримасу высокомерного гения. Ну а сейчас руки младшей сёстры обвивают его руку, а голова склоняется ему на плечо. Она прижимается к нему и он впервые полной грудью вдыхает запах подступающего рождества.