Naruto: Путь Становления Шиноби

Что вершит судьбу человечества в этом мире? Некое незримое существо или закон, подобно Длани Господней парящей над миром? По крайне мере истинно то, что человек не властен даже над своей волей © Берсерк

***

Прохладный воздух осеннего вечера обдувал волосы молодого шиноби с желтыми, даже скорее пшеничными волосами. Этого шиноби звали Минато Намикадзе, совсем недавно после окончания Третьей Мировой Войны Шиноби, Садайме Хокаге Хирузен Сарутоби передал свой титул этому человеку.

Вернемся во времени на пару месяцев назад... Староватый шиноби у которого уже на лице моментами проглядывалась морщины сидел в своем овальном кабинете невзначай просматривая очередной документ, он поднес свою трубку с табаком ко рту сделав несколько вдохов, он выдул некие кольца дыма. Это было одно из любимых занятий этого шиноби, в Конохе он был более известный как «Профессор», «Третий Бог Шиноби», в народе его называли разными кличками, этот человек сделал многое для деревни, и уважение жителей к нему было видно даже незрячему. Откинувшись в своем кресле он снял свою шляпу Хокаге, взяв её в руки он начал внимательно на нее смотреть, она была обычной, у каждого великого Каге была похожая, красный треугольник на котором писало «Хокаге». Выдув очередной клуб дыма, он поставил шляпу на стол, а затем обернулся в своем кресле на 180 градусов. Ему открылся прекрасный вид на Коноху. Многим шиноби не удаеться дожить до его возраста. У шиноби дожить до 30 летнего возраста уже достижение. Совсем недавно Коноха заключила мир с пятью великими деревнями шиноби после кровопролитной войны. Война это всегда плохо, это кровь, это блиндажи с трупами, Братские могилы, похороны, тысячи детей осталось без отцов, тысячи матерей узнали, что их дитя умерло на поле сражения, стоило ли это того? И ради чего? Никто не знал ответа.. Хирузен был проводителем миротворческой политики, но когда ему показывали зубы, он нагибал их раком. Во всем нужно иметь свои границы. После мирного договора в геополитике много чего поменялось, Коноха приобрела немного новых плодородных земель которые совсем недавно принадлежали стране Земли, но земли не идут ни в какой расчет с тысячью потерянных жизней, нехотя скрипя сердцем Хирузен должен был отправлять генинов, самый низ иерархии шиноби на убой, что уж говорить если его родной сын уже успел увидеть ужасы войны на собственной шкуре. Возвращаясь к геополитике, то почти сразу после подписания договора в Кровавом Тумане, а если брать более масштабно, то по всей стране Воды началась Гражданская война. Страна Молнии потеряла своего Райкаге, который был убит Конохой, а конкретнее участие в этом приняли: тысячная армия Конохи, Белый Клык Конохи - Сакумо Хатаке, Великая Тройца Санинов, и его старый приятель Данзо Шимура, третий Райкаге умер как настоящий воин, забрав с собой 70% армии и серьезно ранив Хатаке, а также отрубив руку Данзо, Райканк умер стоя без правой руки и с режущей огромной перпендикулярной дыркой в районе сердца, он был поистине великим Шиноби. Что насчет Камня, то они сильно потрепали нервы Конохе, увы но после уничтожения моста «Канаби» и уничтожениям Минато Намикадзе тысячной армии шиноби, Камень сам просил, даже скорее умолял на коленях у Конохи мир на статусе-кво, но все таки пару квадратов земель Коноха от них отымела. Говоря о песке, то не все так радужно как хотелось бы, они убили множество Коноховских шиноби, особо выделялись шиноби «Чиё», и её внук «Сасори красного песка», говорят, что после каждого ихнего боя оставалось множество крови который так и впитывался в почву песка. Хирузен понимал, что засиделся он на своем месте, он долго думал над приемнеком. Основных было два варианта: Минато Намикадзе и Оручимару. Минато Намикадзе был учеником его ученика, талантливый шиноби с головой на плечах, может выйти из любой ситуации в которой окажешься, быстрейшей человек из ныне живущих, с ним у Хирузена были очень теплые отношения, садайме был Минато в роле дедушки, тот не имел родителей, и из-за этого с третьем у него сложились очень теплые отношения. Что насчет Орочимару, то в последнее время он начал чем-то промышлять. В Кононе недавно начали пропадать сироты из приюта, гражданские шиноби, и шиноби на пенсии. Хирузену явно это не нравилось, и чуйка ему подсказывала, что лично Орочимару имеет к этому отношение зная его пристрастие к учению, познанию новому. Выдохнув очередной клубок дыма он принял свое решение, показав два жеста, после чего около него на одном колене появился АНБУ в маске носорога. Приказывайте Хокаге-сама - сказал член Анбу Позови ко мне Минато Намикадзе, скажи что я его буду ожидать в нижнем зале для приемов. Вас понял, сказал АНБУ и пропал в вихре листев. Если говорить про АНБУ, то это элитная организация под личным командованием Хокаге, они подчинялись только напрямую ему, готовы в любой момент выполнить любой его приказ, вплоть до самоубийства. Стоит учесть, что туда не берут кого попало, а действительно талантливых шиноби которые умеют думать головой в первую очередь, хотя самуорганизацию нужно было реформировать, Хирузен решил оставить это уже на плечи нового Хокаге. Став со своего кресла он подошел к двери на выход, моментом двое стражей открыли двери, после чего Хирузен вышел со своего кабинета, и отправился на место, ожидать Минато. Долго ждать Минато себя не заставил, через 10 минут он сидел на подушке традиционной в ихней культуре перед Хокаге. Здравствуйте Хирузен-Сама, мне доложили, что Вы хотели меня видеть - сказал он неловко почесав свой затылок. Сам Минато был одет в типичную форму джоунина, легкие спортивные штаны, которые в случае чего не жаль потерять в бою, жилет джоунина на котором взади виднелся красный водоворот, волосы были немного длинными, и как будто они не подчинялись законам физики, особенная черта этого шиноби были пшеничные волосы, из-за них его и прозвали желтой молнией. Да Минато, я ждал тебя, хотелось мне с тобой поговорить, как у тебя дела, как Кушина? - спросил Хирузен Всё отлично, Вы же знаете, что она беременна, уже 7 месяц, так вот хоть и поздно с этой клятой войной, мы решили пожениться - Минато мило улыбнулся вспоминая о Кушине. И это… Я.. Хотел Вас о кое-о-чем попросить, да никак времени не было - сказал Минато Минато, я искренне рад за Вас, если это насчет отпуска, то не переживай я все устрою, рад что Вы решили пожениться - мило сказал Хирузен, а затем добавил. Быстро же чужие дети ростут. Я как раз таки насчет этого, я хотел, что вы были на моей с Кушиной свадьбе в качестве моего отца если вы не против конечно - Сказал Минато, а затем низко поклонился. Хирузен сильно удивился, это можно было увидеть по его реакции, его уголки бровей немного приподнялись показывай его удивление. Я..я даже не знаю, что сказать Минато, удивил ты меня так удивил Извините.. если вы не хотите, я вас не заставляю, третий-сама - сказал будущий четвертый Хокаге Нет, ты меня не правильно понял, для меня честь быть на твоей свадьбе в качестве отца, и встань ты зватит мне кланяться. - После этих слов, что Хирузен, что Минато улыбнулись. Свадьба это конечно хорошо, мы еще вернемся к этой теме, но я хотел тебя спросить, что ты думаешь о нынешней политической ситуации в мире - Старик затянулся, а затем серьезно посмотрел на Минато. Хм.. Ну Камень и Вода еще не скоро встанут на ноги, своими диверсиями мы нанесли им существенный ущерб, и это только о том, о чем я знаю, если говорить про страну Воды, то там давно были противоречия верхушки деревни, они кидали, что генинов на убой, что джонинов. Из-за них умерла моя ученица…. Но как бы больно мне не было, вместе с Ярин умер и Трёххвостый бриджу Исобу, если не учитывать его то есть еще и шестехвостый, из армия как и армия Камея дезорганизована, экономика в стане рецессии. Если говорить про Облако, то они потеряли своего Райкаге, новым Райкаге стал его сын, сражался с ним, быстрый и сильный шиноби, не сильнее меня конечно, но что я заметил он сильно агрессивный, что может сыграть нам на руку в будущем. Найлучшая ситуация у страны Песка, они вышли с войны в статусе-кво, потеряли мало шиноби, единственное что, я слышал у них высводился джинчурики, разрушил восточную часть деревни, и его запечатали в ребенке из клана Собаку-но, который имеет геном песка. Лет 5-8 думаю, новая война точно не начнется. - Минато перевел свой взгляд на третьего. Ты прав Минато, но скоро в песке будет назначен новый Казекаге, третий загадочным образом умер, у Облака также новый каге, у воды после междуусобиц будет то самое. Выдохнув дым от сигарет, он взял свою шляпу Хокаге в руки. Я решил, старым листьям нужно завянуть, а новым расцветнуть. Минато Намикадзе, я властью своей подданной предлагаю тебе стать Четвертым Хокаге деревни Скрытой в Листах. У Блондина от таких слов вылезли глаза на лоб, он всю свою осознанную жизнь мечтал, стать Хокаге. Я - сказал Минато, а затем встал произнес дальше - согласен. Улыбнувшись третий сказал: в скором времени я вынесу твою кандидатуру на совет кланов, а затем и к дайме. Я примерно благодарен, я готов взять всю ответственность на себя. Вернемся к нашему времени Блондин стоял на уже своей голове высеченной на огромной скале, он был четвертым по списку, Йондайме. Ветер обдувал ему волосы, присев на свою скульптуру, Минато порыеуося в свои мысли. Поговорим немного о его свадьбе, она прошла успешно, хоть Кушина на тот момент и была почти на 8 месяце. Пришло много гостей, даже с другий деревень гости, много пили, одним словом все были довольны. С советом кланом и дайме также все прошло успешно. Дайме как услышал, что на пост Зокаге выдвигают Минато Намикадзе или же Желтую Молнию, почти сразу не думаю принял этого кандидата как нового Хокаге. Через месяц роды Кушины, его жены, а также джинчурики, последнее его вообще не радовало. Врачи прогнозируют примерная дата рождения 10-11 октября. Телепортировавшись домой, Минато увидел такую картину: Кушина сидела у окна на мягкой подушке, её спина была чуть изогнута, а руки — заботливо обхватывали округлившийся живот. На восьмом месяце беременности она выглядела по-особенному: не просто как ниндзя, не просто как жена, а как мать — сильная, красивая, наполненная внутренним светом. Волосы, такие длинные и алые, как кровь на закате, были собраны в нетугую косу, но всё равно выбивались несколько прядей, щекоча щёки. Она носила свободную тунику цвета молочного чая с тонким узором, которую Минато когда-то привёз из деревни Снега — лёгкую, почти невесомую. Под ней — тёплые леггинсы, в которых она могла свободно двигаться по дому, не ощущая скованности. Она тихо что-то нашёптывала малышу, поглаживая живот — с нежностью, которую редко можно было увидеть в военном мире. Лицо её светилось, хоть и прятало усталость. Быть джинчурики и беременной — двойная нагрузка. Но она не жаловалась. Никогда. Только иногда смотрела в окно чуть дольше, чем обычно. Минато стоял в дверях, не в силах отвести взгляд. Его сердце, привычно сдержанное в бою, сейчас билось с какой-то непривычной мягкостью. Он смотрел на неё — такую сильную, такую хрупкую, такую родную — и чувствовал, как сжимается грудь от волнения и любви. Он знал, что впереди будет битва, знал о рисках, знал о долге. Но сейчас… был только этот момент. Он подошёл, присел рядом и аккуратно обнял Кушину за плечи. Она, не отрывая взгляда от окна, только чуть улыбнулась, прижавшись к нему. — Он пинается, — тихо сказала она, — особенно когда ты рядом. Минато мягко приложил ладонь к животу. Почувствовал лёгкий толчок. И замер. — Значит, уже чувствует чакру… сильный будет. Как ты. Кушина усмехнулась. — Ну нет. Лучше пусть будет как ты. Спокойный. С добрыми глазами. Они сидели так, пока солнце медленно не скрылось за горизонтом. И в ту тишину вплелось нечто большее, чем слова — обещание. Что бы ни случилось, в этой семье будет свет. Даже в самые тёмные дни.

ПОДГОТОВКА К РОДАМ

Когда срок подошёл к концу, деревня начала замирать в тревожной, почти осязаемой тишине. Не из-за страха, а из-за предчувствия. Все вышестоящие знали: роды джинчурики — это не просто рождение ребёнка. Это момент уязвимости. Это, возможно, момент, когда сама деревня окажется под угрозой. Особенно если джинчурики носит в себе Девятихвостого. Хокаге лично утвердил план. Всё должно было пройти в полной секретности, за пределами деревни, в специально подготовленном месте — уединённой пещере в горах, укрытой среди скал и деревьев, где в обычное время не ступала нога ни шиноби, ни зверя. Стены были укреплены фуиндзюцу — древними печатями Узумаки, хранящими силу уже не одно поколение. На подступах к пещере разместились отряды Анбу. Они сменялись каждые четыре часа, действовали бесшумно, скрытно, но эффективно. По периметру — десятки скрытых сенсоров, которые среагировали бы на любую чужую чакру. Четверо лучших сенсоров Конохи — включая клана Яманака — работали посменно, отслеживая чакру в радиусе километра. Даже птицы не могли пролететь, не будучи замеченными. На входе в пещеру стояли двое Анбу из личной стражи Хокаге. Они не говорили. Их маски были безликими, но глаза — острыми, как клинки. Внутри же пещеры, в самой глубине, был создан временный родильный зал. Всё — до мелочей — было рассчитано. Пол устелен мягкими матами, освещение — мягкий свет чакры из свитков, стены укреплены барьерами из пяти печатей. Специально для этого случая Минато, сам мастер пространственно-временных техник, создал уникальное защитное фуиндзюцу: барьер, который не только блокировал внешние вмешательства, но и стабилизировал чакру Кушины, предотвращая внезапный выброс Девятихвостого. Печати были выведены в центре зала — они мягко светились голубым, отзываясь на чакру джинчурики. Кушину заранее поместили в это укрытие, за несколько дней до предполагаемой даты. С ней была только доверенная акушерка-медик и одна куноичи-хранитель — ветеран клана Сарутоби, жена третьего Хокаге, он её лично попросил присмотреть за Кушиной. Минато почти не отходил от Кушины. Он улыбался, держал её за руку, шептал что-то ободряющее — но на самом деле внутри него бушевал шторм. Он знал, какова цена ошибки. Знал, что один неверный шаг — и Девятихвостый может вырваться на свободу. И всё же он верил. Верил в свою жену. В её силу. В их ребёнка. Он сам проверял барьеры трижды в день. Сам отдавал приказы Анбу. Сам говорил с каждой сменой охраны, чтобы убедиться — они понимают, насколько это важно. Он не доверял протоколу — он доверял только личной ответственности. И каждый вечер перед сном он садился рядом с Кушиной и клал руку ей на живот, слушая, как пинается их сын. — Ещё чуть-чуть, — шептал он. — Подожди ещё немного, Наруто.

Роды

Схватки начались поздним вечером. Воздух в пещере дрожал от напряжения чакры — плотной, как грозовая туча. Кушина тяжело дышала, стиснув зубы, но не сдавалась. Несмотря на боль, несмотря на то, как Девятихвостый бушевал внутри, она держалась. Минато стоял рядом, сжимая её руку, чувствуя, как каждая минута приближает их к тонкой грани — жизни и смерти. Наруто родился под глухой раскат грома — маленький, крикливый, с золотыми волосами отца. Его крик эхом разнёсся по стенам пещеры. Кушина заплакала, впервые за много лет. Но это были слёзы не боли — а счастья. — Привет, Наруто… — прошептала она, обнимая его. Но мир не дал им времени. В тот же миг пространство словно вздрогнуло. Тень скользнула в пещеру — без шума, без предупреждения. Мужчина в чёрной мантии, в оранжевой маске с одним отверстием. Тоби. Обито. Он появился из вихря и резко схватил новорождённого, приставив к горлу младенца кунай. — Отдай джинчурики. Или он умрёт. Минато действовал инстинктивно. Миг — и он оказался рядом с чужаком, отобрал ребёнка с точностью Хокаге, мгновенно использовав Хирайшин, чтобы перенести Наруто в безопасное место. Но Тоби исчез — вместе с Кушиной. Унёс её в заброшенную пещеру на окраине. Цепи распечатывания уже окружали Кушину. Она боролась из последних сил, но с каждой секундой Девятихвостый рвался наружу. Чужак пробил печать — и мир содрогнулся. Чакра Кьюби вырвалась в небо, словно гигантский огненный смерч. Девятихвостый появился с ужасающим рёвом, разметав землю, словно бумагу. Его глаза сверкнули кровавым светом — он был свободен впервые за десятилетия. Минато немедленно телепортировался к месту разрушения. Взглянув на зверя, он понял — секунды решают всё. С помощью Хирайшина он перенёс Кушину и Наруто в укромное место, установив барьер. Затем вернулся на поле боя. И начался бой. Курамы было недостаточно просто разрушать. Им управлял Мадара, как он сам же и представился — при помощи Шарингана. Минато заметил это. Уходя от чудовищных ударов лисьего хвоста, он выследил Мадару, заставил того проявиться, заманил в ловушку и в один решающий миг, используя всё своё мастерство, нанес удар — Расенганом прямо в спину. Затем наложил особую фуин-печать Хирайшина, привязав чакру врага к пространству. Мадара то ушёл. Но Девятихвостый остался. Он направился прямо в Коноху. С яростью, с жаждой разрушения. Один хвост разрушил ворота. Один рев снёс десятки домов. Люди гибли. Шиноби падали. И всё же, из-за тумана, пыли и крови появился Минато. Он телепортировал чудовище за пределы деревни, вызвав Гамабунту, чтобы сдержать его. В это время Кушина, измождённая, но живая, настаивала: она может помочь запечатать Кураму. Пожертвовать собой. Минато смотрел на неё с болью. Он не хотел терять её. Но она уже сделала выбор. Как мать. Как Узумаки. Минато призвал Шики Фуджин — печать Смерти. Он запечатал половину чакры Девятихвостого в себе, чтобы ослабить зверя, а вторую половину — в Наруто, создав восьмитригональную печать, наложив её на живот младенца. Но Курама попытался убить ребёнка в последний момент. И тогда — Кушина и Минато встали между чудовищем и сыном. Они обняли его, защищая собой. Их жизни угасли в ослепительной вспышке печати. Кьюби был запечатан. Угроза устранена. Но её цена… Курама был запечатан. Тело Кушины обессилено, а Минато уже почти не чувствовал землю под ногами. Жизнь угасала, но время не остановилось. И в последние мгновения — самые важные — они вложили всё, что имели. Кушина держала Наруто на руках, прижимая к себе так, будто могла остановить смерть одной лишь любовью. Её пальцы, трясущиеся от боли, всё ещё складывали мудрые печати, оставшиеся в её памяти с юности. — Мы не можем быть с ним в этом мире… но мы можем быть в нём. Минато, уже опирающийся на колено, добавил последние узоры на свиток: Фуиндзюцу памяти. Эта техника не просто запечатлевала фрагменты души — она создаёт внутреннее пространство внутри сознания носителя: «Киокуши но Хираку» — Врата Воспоминаний. — Когда ему исполнится семь лет, — говорил Минато, складывая последние знаки, — чакра ребёнка стабилизируется, и его разум станет достаточно крепким, чтобы вынести наше присутствие. Мы не просто оставим образы — мы впишем в него живые воспоминания. Полные, целостные. Он сможет «встретиться» с нами… не как с иллюзией. А как с реальностью. Кушина закрыла глаза, и в её чакру потекли воспоминания. Она вложила в печать всё: — Как я впервые почувствовала его внутри… — Как мы выбирали имя. — Как мы представляли, каким он станет. — Как хотели вырастить его — вместе. Минато добавил воспоминания о своих сомнениях, надеждах, стратегиях. Он вложил в Наруто не только свою любовь — но и силу. Тактическое мышление, выдержку, мудрость — не в виде техник, но в форме образов, реакций, советов. — Он будет слышать нас, — сказал он. — Когда будет стоять перед выбором. Когда окажется один. Когда упадёт. Он услышит нас. Внутри сознания Наруто создавалась тихая, закрытая библиотека. Не в буквальном смысле — а пространство, заключённое в структуре его чакры. Как капсула времени. Как храм. И когда ему исполнится семь — когда его разум сформируется — она откроется сама. Без внешнего вмешательства. Без манипуляций. — Ни один враг не сможет добраться до этих воспоминаний. Ни один шиноби. Ни одна печать, я знаю что эти чертовые старики захотят поставить на него ментальные закладки с помощью этого дряхлого старика Яманаки, — сказала Кушина, касаясь лба малыша. — Это закрытая территория. Только для него. Только изнутри. Минато сложил последние знаки. — Врата памяти… активируются в момент, когда он впервые задаст себе вопрос: «Кто я?» И в тот момент, когда в семилетнем мальчике впервые проснётся потребность понять, кем были его родители, откуда он, зачем он здесь — они придут к нему. Как образы, как тени чакры, как тепло внутри сердца. Кушина и Минато — останутся. Они в последний раз посмотрели на сына. Он тихо посапывал, не зная, что этот мир уже требует от него слишком многого. — Наруто… — сказала Кушина, укрывая его плащом. — Прости, что мы не будем рядом. Но знай: ты был желанным. Любимым. Самым дорогим. — Мы не сможем обнять тебя, — добавил Минато. — Но ты никогда не будешь один.

Последствия..

Когда барьер рухнул и тьма рассеялась, Хирузен прибыл одним из первых. Пещера дышала гарью и кровью. Каменные стены были тронуты сажей, а воздух стоял глухой, как в склепе. Огонь факелов, расставленных Анбу, трепетал, освещая тяжёлую тишину. В центре — тела. Одно из них — Минато. Он уже не дышал. Чистый, будто из света, и такой холодный. Рядом — Кушина. Она всё ещё жила. Слабо. С трещащим, неуверенным дыханием, с алыми пятнами на губах. Глаза её смотрели в пустоту. Она прижимала к себе ребёнка — так крепко, что, казалось, не выпустит даже смертью. Хирузен упал на колени рядом. Впервые за десятки лет его голос дрогнул: — Кушина… слышишь меня? Всё позади. Девятихвостый запечатан. Ты справилась. Он положил руку на её плечо. Оно было как лёд. — Помощь в пути… потерпи ещё немного. Губы Кушины едва шевельнулись. Она не могла говорить — но хотела. И сумела. Всего одно слово, с треском вырвавшееся наружу: — Наруто… Он кивнул. — Я понял. Его имя… Наруто. Потом он тихо спросил, почти шёпотом: — Бивако… где она? Ты не видела?.. Но ответа не было. Кушина всё ещё смотрела на ребёнка — и больше не дышала. Хирузен прикрыл ей глаза. Он не сдержал слёз. Спустя сутки, когда жители только начинали приходить в себя, в экстренном порядке был созван Совет кланов. В зале собрались лидеры всех ключевых семей Конохи. В воздухе висел не просто траур — ожесточение. Погибли сотни. Дома сожжены, дети осиротели, целые районы — стёрты. Каждый за столом потерял кого-то. Не в бою — в бессмысленной, неотвратимой катастрофе. Открыл заседание Хирузен: — Девятихвостый пришёл к нам не сам. Его кто-то привёл. Кто-то, кто обладал техниками, которых мы не видели со времён Великой войны. Пространственное ниндзюцу, ну и также думаю в его глазу все увидели шаринган. — Прежде чем вы сделаете выводы… я скажу то, что услышал лично от Четвёртого. В зале наступила полная тишина. — Противник, с которым он сражался… назвал себя Мадарой Учихой. Но это был не он. Минато говорил — это был самозванец. - Выдохнув, он посмотрел на своего уже советника, что по потерям Данзо? Мы понесли невосполнимые потери. Погибло более семисот человек, включая Хокаге, его супругу и десятки шиноби из ключевых подразделений. Это — национальная трагедия. Однако мы должны думать о будущем. Угроза не исчезла. Ребёнок, в которого запечатан Кьюби, — это потенциальный источник новой катастрофы. — Он не угроза, — сказал Хирузен жёстко. — Он — наследие Четвёртого. — Именно. И я предлагаю программу контроля, — продолжил Данзо. — Закладки. Подавляющий протокол. Мы можем интегрировать в его печать механизм, позволяющий немедленно деактивировать чакру девятихвостого в случае утечки или нестабильности. — Это дитя! — вспыхнул Шикаку Нара. — Он не оружие. Не ключ и не бомба. — Он не просто дитя, — ответил Данзо. — Вчера он стал причиной гибели сотен. Не по своей воле — но фактически. И мы не знаем, когда ситуация повторится. Или кто ещё захочет использовать его. Некоторые клановые лидеры поддержали. Другие — молчали. Страх и гнев застилали разум. Хирузен встал. Он говорил медленно, тяжело, но твёрдо: — Этот ребёнок… Наруто… был оставлен в этом мире без родителей, без защиты. И я поклялся, что он не станет инструментом. Проект “Закладки” — отклонён. Это не путь Воли Огня. Вот такое вот. Рождение Намикадзе Наруто.