Сырная мечта

      

Когда боги хотят наказать нас,

      

они отвечают на наши молитвы

      

 «Идеальный муж»

              Деревенский староста Тома Шуанон крепко закручинился. Казалось бы, чего ещё ему желать? В его распоряжении отличное стадо в двадцать голов, каждая корова даёт в день по полному ведру молока, которое почти всё уходит на изготовление местного сыра. У Тома Шуанона в неполные тридцать лет есть красавица-жена – рачительная хозяйка и умница Жанна, урождённая Друэ, почти на десять лет младше супруга. У него также добротный дом, крепкие стойла для коров, амбар, полный зерна, и разрешение от городского прево продавать свой урожай и сыр без лишних поборов. И всё равно — в этот промозглый осенний вечер, греясь у зажжённого очага и потягивая домашнее вино, Тома Шуанон казался грустен и не весел. Умница Жанна, проводив спать помощников, заперла двери и подсела к мужу; она зажужжала прялкой, и этот звук отвлёк мэтра Шуанона от безрадостных мыслей.       Единственной причиной, по которой этот розовощёкий и крепкий мужчина мог грустить, могло быть отсутствие детей. Но они с Жанной поженились всего полгода назад — ещё успеется! А с первой женой да — не сложилось… Хотя на всё воля Божья!        Тома нежно посмотрел на пригожее личико Жанны: такой красавице пошли бы шелка и мех, а не домотканая одежда и скромный чепец. Тяжёлая золотистая коса перекинута через плечо, дугообразные брови хмурились: она отдавалась прядению со всей добросовестностью.        Староста потёр щетину на подбородке и взъерошил свои светлые волосы. Нет, он не печалился ни о детях, ни о том, что его красавица-жена лишена возможности одеваться как городские щеголихи. Нет — Тома Шуанона терзали… бесы алчности.       Многие в их деревне Сент-Клэр считали, что староста живёт не в пример другим богато — даже почти все родственники завидовали ему. Но в то же самое время они гордились тем, как крепко Тома стоит на ногах и управляет их общиной. Хотя никто не знал, что холодными осенними вечерами после сытного ужина и перед тем, как приступить к ночной молитве, несчастный староста мучился мыслями, в которых то и дело вырисовывались картины его возможного богатства.        Семья его двоюродного деда обитала в Париже, занимаясь ювелирным ремеслом, и, судя по всему, жила припеваючи. Кузен как-то приезжал в Сент-Клэр, останавливался в доме Тома, и что он, что его зазнайка-жена то и дело кривили носы от деревенского духа и без устали хвастались тем, как им хорошо живётся в настоящем городе! В Париж они вернулись под завязку загруженные сыром, птицей и свежайшими яйцами — за всё это кузен платил звонкой монетой, будто не считая денег, весело бренчавших в ювелирском кошельке!       Тома Шуанон человек неглупый: сразу понял силу денег! Если у тебя имеется золото — перед тобой открываются широкие возможности: можно перебраться в город, купить ремесленный патент и даже попасть в цех уважаемых мастеров! Его сыновья смогут получить образование в университете, а оттуда — рукой подать до дворянства!        Нет, мэтр Шуанон понимал, что мечты рисуют ему слишком заманчивые и смелые картины, но суть от этого не менялась: власть золота чересчур велика! Но как прикажете им обзавестись, если продержаться на плаву получается лишь с Божьей помощью? Неурожай, падёж скота, новые поборы — на Всевышнего надейся, но только всё это висит нежданной угрозой над благополучием дома Шуанона! Здесь нет возможности развернуться. Сколько раз он обдумывал, как можно повернуть дело так, чтобы золото и серебро отыскало дорогу в небольшой Сент-Клэр? Но земли тут не отличались плодородием, а люди — трудолюбием. Да и предложить им нечего, разве что скромный урожай пшеницы, ржи, овощей с огородов и — конечно же — сыр. Последний стал особым поводом для печали.       Деревенский сыр отличался суховатостью, крошился… В общем — неплохо на непритязательный вкус, но только он и рядом не стоял с сыром, который производился в сыроварне монастыря святой Клары! Эта обитель располагалась в непосредственной близости от Сент-Клэра, и, так уж получилось, что являлась главным конкурентом деревни. Рецепт же своего крепкого, пикантного сыра с соблазнительной золотистой корочкой, монахи держали в глубокой тайне, постигнуть которую ещё никому не удавалось. Монастырский сыр высоко ценился. Говорят, даже в столице о нём знали, и парижский епископ каждый год покупал десяток голов для своего стола!        Эх, узнать бы этот рецепт! Вот же тогда Тома развернётся!.. В кратчайшие сроки он организует грандиозное сыроваренное предприятие, привлечёт в него ближайших родственников и соседей… Золото потечёт в Сент-Клэр, как только ушлые монахи потеряют монополию на «тонзурный» сыр. Да, именно под таким неблаговидным названием этот дивный продукт славится по всему королевству, потеснив даже славу провинции Бри. Вот бы заполучить рецепт!..       Тома Шуанон вздохнул. Колесо веретена продолжало жужжать.

***

      Небеса порой не остаются глухими к жарким мольбам — желание старосты получить рецепт привело к необычному результату.        Всё началось по весне, когда монахи из обители святой Клары посетили Сент-Клэр, чтобы пронести по деревне пояс святой, который хранился в ризнице монастыря. Среди присутствующих монахов особенно выделялся высокий смугловатый брюнет: он нёс ковчежец с реликвией. Как радушный хозяин, Тома Шуанон пригласил братьев к столу, и они не отказались. Высокий монах оказался одним из главных сыроваров — братом Игнатием. Об этом староста узнал у приора, с которым вёл оживлённый разговор. Взгляд Тома стал острее, особенно когда он заметил, какими глазами посмотрел на Жанну этот самый сыровар: брат Игнатий, казалось, потерял дар речи, когда раскрасневшаяся, с синими как небо глазами супруга старосты поставила на стол кувшины с брагой. О, конечно же, он поспешил опустить взгляд долу, да только уж поздно — Тома Шуанон сощурился, от его зорких светло-серых глаз ничто не укрылось!       После этого дня Тома начал замечать, что монах зачастил в деревню. И всё под каким-то надуманным предлогом. Всякий раз он с радостью останавливался в доме старосты и бросал на красивую Жанну взгляды голодного тели. Будь Тома Шуанон менее привлекательным и более чувствительным, к конкуренции он бы непременно заревновал. Но уверенность в собственной неотразимости не позволяла ему встать на скользкую дорожку ревности. К тому же Жанна в упор не замечала влюблённого монаха — её только сердило, что он в её присутствии то ложку обронит, то суп на себя перевернёт. «Недотёпа!» — пожурила она его как-то перед сном, на что Тома только усмехнулся.        Смех-смехом, а монах не выдал ни одну из сыродельческих тайн! Сколько бы Тома ни поил его брагой и даже драгоценным вином — тот держался сердечно и любезно, но уста на сырной тайне замкнул насмерть. Полтора месяца двое мужчин втайне мучились: один — боролся с соблазном, другой — жаждал заполучить вожделенный рецепт. Оба ходили несчастные.

***

      В один из вечеров, когда жена опять пряла, Тома Шуанона осенило… Всё казалось таким простым, что он даже поначалу оторопел! Красавица Жанна остановила колесо, нахмурилась и посмотрела на мужа: тот ей широко улыбнулся. Остаток вечера Тома Шуанон посвятил тому, что уговаривал упрямую жену помочь ему раздобыть рецепт сыра.       — Нет, — мотала она золотоволосой головой. — Грех это! Не желаю!       — Да кто говорит о грехе, дурында? — начал кипятиться староста. — Всего и надо, что притвориться ласковой и выведать у него секрет. Не бойся, я буду рядом и не позволю этому гаду зайти слишком далеко! А то и вовсе можно подстроить, будто я вас поймал, и вытрясти у него рецепт под страхом всё передать настоятелю!       — Нет, нет! — едва не плакала Жанна. — Только не это! Не желаю, чтобы на меня пальцем указывали! Да мой отец первым примчится со своей кузни, чтобы отлупить!       — Вот ещё! — возмутился Тома и, подойдя к жене, обнял её. — Это нужно! Понимаешь?.. Нужно. Мы потом разбогатеем!       — Но разве мало того, что у нас уже есть? — она робко подняла взгляд.       Муж покачал головой, и Жанна со вздохом согласилась.

***

      В следующий раз как брат Игнатий пришёл к ним, Тома Шуанон вышел из комнаты, дав возможность робеющей Жанне назначить монашеку свидание. Тот сперва от счастья обомлел, но вскоре уже страстно пообещал явиться к амбару в полночь. После ухода монаха Тома Шуанон обнял и расцеловал красную от смущения жену.       — Теперь вся надежда на тебя, Жанна! — воскликнул он с жаром. Та лишь вздохнула.       Ночью монах пришёл, как и условились. Он всё не решался прикоснуться к красавице-Жанне, хотя и желал этого всего более. Жанна сказала так, как её научил муж: что брат Игнатий ей мил и она бы хотела всё о нём узнать, а особенно — о том, как он варит «тонзурный» сыр.        Монах некоторое время хранил молчание. В темноте он пытался разглядеть собеседницу. Староста уже подумал, что план провалился, но тут брат Игнатий заговорил:       — Вас так живо интересует моя особа, — произнёс он голосом мягким, как пух. — Да настолько, что вам даже любопытно, как мы варим сыр? Это ведь великая тайна… Но ради вас, прекрасная Жанна, я готов нарушить все запреты и обречь себя гореть в  геенне огненной.       — Ах, зачем?! — воскликнула крайне огорчённая Жанна — ей очень не хотелось, чтобы симпатичный брат Игнатий попал в преисподнюю.       — Затем, что я вас люблю! — страстно прошептал монах, и нащупав в темноте её руку, прильнул к ней долгим поцелуем.       — Чего?.. — оторопь пробрала Жанну, ведь прежде ей о любви… никто не говорил.       — Да… Люблю и почитаю, — он с трудом оторвался от её огрубевшей из-за постоянной работы руки. — Потому не позволю себе ни единого непочтительного жеста.       — Чего?.. — повторила Жанна; его речи сбивали её с толку.       — Я не коснусь вас, моя красавица, с нечистыми намерениями. Мне достаточно того, что вы будете ненадолго видеться со мной наедине, и постепенно я вам раскрою весь рецепт. Сегодня же будет первый урок.       — Какой? — почему-то происходящее её глубоко взволновало.       Прячущийся за дверью Тома Шуанон весь подобрался, а монах нежно провёл пальцем по щеке Жанны и произнёс:       — Молоко следует брать с первого удоя, самое жирное и нежное. Такое же сливочно-белое, как ваша атласная кожа, — брат Игнатий вновь повторил лёгкое прикосновение, и Жанна легонько задрожала. — На этом всё. Ваш муж может вас хватиться. Я буду ждать завтра в это же время…       Следующие две недели монах по капле выдавливал из себя рецепт: каждое его слово с жадностью слушали староста и его жена. Каждый кусочек оберегаемой тайны брат Игнатий сопровождал сладкими речами и невинной лаской. Когда он рассказывал о сычуге — перецеловал каждый мозолистый пальчик своей дамы сердца. Когда говорил, как надо помешивать створожившуюся массу, — встал позади неё и, обхватив руки своей дамы, повторил вслед за словами круговое движение. Получилось полу-объятие, полу-инструкция. Позже Жанна повторила эти жесты перед довольным мужем, который с воодушевлением собирал мозаику раздробленного рецепта. В последнее их свидание монах поцеловал веки и кончик носа замершей Жанны, затем взял её руки и возложил на свою голову.       — Головка сыра должна быть такого размера —  сыр называют «тонзурным», потому что он размером с голову монаха, — закончил на этом обучение брат Игнатий.        По возвращении домой староста крепко обнял жену.       — Ты молодчина, Жаннет! Не пришлось даже давить на этого гада, всё сам раскрыл! – Тома с радостным видом потирал руки. – Теперь заживём!..       Жанна только вздохнула о чём-то своём. До конца лета Тома Шуанон проводил эксперименты с сыром. Монах не обманул: полученные головки ничем по вкусу не уступали монастырским. Как и предполагал, староста смог поставить производство сыра на широкую ногу: цену за свою продукцию он установил ниже монастырской, чем и привлёк покупателей из ближайших деревень и города. Последующие годы сыроваренное предприятие, так называемая «фрутерия» Сент-Клэра, стало широко известно. Монахи негодовали, пытались выяснить, кто мог выдать секрет, но виновного так и не нашли. Пришлось им поделить сырный рынок со старостой Шуаноном…

***

      Тома выстроил себе дом вдвое больше прежнего, чтобы хватило для всей его большой семьи. Жанна одного за другим произвела на свет здоровеньких, темноволосых ребятишек — все четверо выжили. Брат Игнатий часто навещал семейство Шуанон, но теперь даже не смотрел в сторону Жанны: они пили со старостой хорошее вино и говорили о сыре. Староста был всем доволен! Дети радовали его здоровьем и сообразительностью, их глазки, похожие на чёрные бусины, так ласково смотрели на отца, что он всякий раз таял от нежности: его порода, пригожая, сильная! Жена его была не только самой красивой женщиной в округе, но ещё славилась как отменная хозяйка и искусная пряха. И самое главное — мошна старосты наполнилась настоящим золотом, отчего его сердце преисполнялось гордости. Всё же замечательно, когда Небеса слышат твои молитвы и отвечают на них!