Об осознанности, воспитании и последствиях

Вертятся нежности на языке

Но никто их не произнесёт

Нам объясниться поможет паркет

Это танго, и в нём можно всё

Гарри Поттер, герой магической войны, легенда мира волшебников, мальчик, о котором говорили все, на чьи плечи когда-то легло всё, стоял сейчас на платформе "девять и три четверти", провожая взглядом гудящий паровоз, быстро увозящий вдаль его детей. Мальчики с двойной фамилией, не требующей разъяснений. Мальчики, родителями которых являются самые неподходящие для родительства люди. Мальчики, носящие имена Альбус и Скорпиус Поттер-Малфой. Они сами смеялись над их громоздкостью, но стоило кому-либо заикнуться об этом, мальчики начинали вопить о том, что их отцы узнают об этом. Их усыновили, когда Скорпиусу едва исполнился год, а Альбусу не было и трёх месяцев. Они и понятия не имели о том, насколько известны были их отцы, пока Скорп не увидел папу Гарри на первой полосе Ежедневного пророка. На фото он стоял напротив старого разрушенного огороженного здания - можно было предположить, что раньше это являлось жилым двухэтажным домом, от которого сейчас осталась груда камней и обломков, одиноко пылящихся среди отстроенных жилищ, резко выделяясь на их фоне. Пустотой и разрухой. Заброшенностью и отчаянием, которым успели пропитаться эти стены. Гарри на фотографии стоял, развернутый в профиль, периодически нервно поглядывая на разрушенное здание. Статья была подписана большими пляшущими буквами: "Гарри Поттер посетил место гибели родителей в день памяти погибших в магической войне." Скорпиус тогда озадачил Драко - Гарри не было дома - мальчик подошёл к папе с газетой в руках, ткнул в спину запечатленного на фото отца. — А почему папа здесь? - Скорп устремил свои большие янтарные глаза на Драко, наклонив голову с такой искренней и наивной детской заинтересованностью, от которой всегда что-то колет в сердце. Малфой замялся. Конечно, они с Гарри обсуждали, как именно объяснят детям своё прошлое, но как только дело дошло до непосредственного рассказа истории, Драко впал в ступор. Он понял, что просто был не готов вывалить беспощадную правду на мальчика, который сейчас стоял, задрав белобрысую голову, разглядывая его лицо с таким любопытством, который присущ только детям, сжимая в одной ручке несчастную газету, а в другой - подол пиджака мужчины. Все возможные слова застряли в горле, а яркий янтарь всё ещё пронизывал его взглядом. — Пап? - напомнил о себе Скорпиус, ещё раз дëрнув отца за плотную ткань пиджака. Драко очнулся. — Папа когда-то давно сделал кое-что хорошее, поэтому его фото напечатали, - как можно мягче и обтекаемее проговорил Малфой, избегая всех возможных подробностей. — И что папа сделал? - такой несодержательный ответ явно не удовлетворил детское любопытство - Скорп нахмурился, не отступая от желания узнать правду. — Он победил злодея. Лицо мальчика вытянулось в недоумении, и без того большие круглые глаза распахнулись ещё сильнее, так, что белëсые ресницы достали до бровей. — Скорп, послушай, - Драко присел на корточки рядом с сыном, так, чтобы их головы были на одном уровне, - мы с папой расскажем вам с Альбусом всё, что о чём вы нас попросите, хорошо? Только сейчас мы это сделать не можем. Скорпиус моментально принял серьёзный вид - очаровательно и привычно нахмурившись, он пододвинулся ближе к лицу отца и заговорчески, с придыханием, громко прошептал: — Это какая-то тайна? Губы Малфоя дрогнули в трогательной улыбке. — Нет, - он покачал головой, - Не тайна. Просто мы с папой решили, что вы узнаете обо всëм чуть позже. Ты согласен? Скорпиус кивнул, и как только отец поднялся и отошёл от него, снова вернул взгляд к движущемуся на фото Гарри. Мальчик вглядывался в картинку с таким вниманием и усердием, проворачивая газету в руках, пытаясь рассмотреть её с разных ракурсов, будто благодаря какой-то маленькой и незначительной с первого взгляда детали он мог узнать все скрытые от его детского ума тайны. Этим же вечером, уложив детей, они сидели на кухне. В воздухе парили две чашки, полные огневиски, в раковине невидимая сила отмывала грязные тарелки, а один из мужчин раскурил трубку табака прямо за обеденным столом. Две разбитых души, которые собирали друг друга по осколкам. Наплевав на годы ненависти, на косые и осуждающие взгляды близких, на чистоту крови и татуировку с черепом, изуродовавшую одно из предплечий. Они пришли в жизни друг друга, растерзанные и озлобленнные войной, разбитые воспитанием и давлением, уставшие от внимания и ярлыков. Они хотели просто полюбить и быть любимыми. — Гарри, - Поттера выдернули из раздумий, - А когда действительно придёт время... Ты уверен, что мы сможем это рассказать? - Драко нервно подергивал ногой, сверля взглядом супруга напротив. — Я не уверен, - Гарри зацепил зубами табачную трубку - гадкую привычку курения он приобрёл во время прохождения обучения на мракоборца, и за все эти годы мужчина так и не смог избавиться от неё, - Но я знаю, что лучше им об этом расскажем мы. Их дети не общались ни с кем из соседских отпрысков. Скорп просто не проявлял ни малейшего желания, а Альбус ещё не мог принимать никаких решений - ему вполне хватало проведённого времени с отцами и братом. Рон одно время пытался подружить Поттеров-Малфоев-младших с собственной дочерью, но Скорпиус совсем не поладил с Розой - дети не поделили игрушку и подрались. С тех пор каждый из чад обходил друг друга стороной. В комнате повисла тишина, нарушаемая звоном летающих в раковине тарелок и скрежетом посудной щётки. — Ты прав, - Драко сгорбился и уставил взгляд в поверхность стола, глазами прослеживая извивающиеся на деревянной столешнице трещины и жилки, - Ты был сегодня у терапевта? — Не успел, - Гарри отложил трубку в сторону, - Перенёс на завтра. Они были в маггловской терапии с тридцати лет. Мужчины поняли, что в этом есть необходимость, когда каждый из них просыпался по ночам от стискивающего грудь чувства. Поттер подскакивал на кровати с мокрыми щеками и страхом в глазах, в ушах Гарри звенел протяжный женский крик, пугающе далёкий и забытый, он приходил к нему каждую ночь, надоедал и изводил. В нос ударял запах извëстки и крови, лёгкие наполняла пыль, поднявшаяся в воздух от разрушившихся стен школы. Страх уходил, когда на влажные щеки ложились знакомые вечно холодные белые руки. Малфой шептал ему на ухо, убаюкивая собственный тембром, ледяные ладони сползали на живот и спину, отрезвляя не хуже ведра холодной воды, вылитого на голову. Драко тоже просыпался от кошмаров. Сквозь дрëму он царапал жгущее предплечье, на утро позволяя супругу залечивать повреждённую кожу. Череп со змеёй въелся в кожу и не сводился никакими заклинаниями, он напоминал о себе мужчине каждую ночь, приходя во снах и галлюцинациях. Во время панических атак змея оплетала шею, не позволяя сделать вдох, она пожирала Малфоя, утягивая того назад. В темноту. Туда, откуда он так надеялся сбежать и больше никогда не возвращаться. Сжечь последний мост и станцевать на пепле. В первое время это нередко приводило к ссорам. Две противоположности, выросшие в слишком разных условиях, столкнувшиеся с одной общей проблемой, оба не подпускали друг друга к болевым точкам. Не говорили про страхи и прошлое, отпускали острые шутки в сторону друзей и родственников, опускали темы старых шрамов и причин внезапно появившейся дëрганности. Решение возникшей проблемы пришло к ним не сразу. При попытке установить диалог Драко выпускал шипы, принимая готовность защищаться, а Гарри просто уходил, бессильно капитулируя перед появившейся сложностью. Как-то совершенно случайно Гермиона обронила в разговоре с Поттером о терапии. Упомянула, что посещает специалиста, родившегося сквибом в чистокровной семье, обучившегося на психоаналитика и работавшего с магами. Гермионе это было действительно необходимо. После развода с Роном она не была похожа на себя - девушка почти перестала общаться с кем-либо, редкое время, которое она тратила не на работу, полностью исчезло. Грейнджер по уши закопала себя в бумаги и дела, добившись за немыслимо малое количество времени достаточно высокой должности в Министерстве Магии. Прямо перед тем, как девушка обратилась к терапевту, она довела себя до полного физического и нервного истощения и добилась того, что была трансгрессирована в больницу прямиком с рабочего места. — Он спас меня, - Гермиона аккуратно просунула в кулак Гарри бумажку, где ровным витиеватым почерком был выведен адрес клиники, - Может быть, он сможет помочь и вам. Тогда Поттер ничего не ответил. Примерно неделю он хранил у себя записку, спрятанную в кармане осеннего пальто, попросту боясь доставать её оттуда. Окончательное решение он принял, когда во время очередной ссоры Драко приказал Гарри проваливать на все четыре стороны. После этого Поттер действительно ушёл. Громко хлопнул дверью и переночевал прямо на пороге их общего дома. А на утро вернулся, замёрзший и перекипевший злобой, спокойный как слон предложил Малфою обратиться к специалисту. В тот день у них состоялся настоящий разговор. Без криков, скандалов, претензий и ссор - они просто разговаривали, и в конце концов пришли к тому, что терапия была им действительно необходима. Годы работы и взаимных усилий принесли свои плоды: по кирпичикам, маленькими победами они выстраивали их жизнь и взаимоотношения. Осторожно и ласково мужчины учились понимать и принимать любовь друг друга, обсуждать неудобные темы и не избегать проблем, а решать их разговором. Решение завести ребёнка возникло не спонтанно. Гарри всегда любил детей - неосознанное желание заботиться о ком-то сформировалось в чёткое понимание того, что он хотел стать отцом. Тут же возникли вопросы и переживания. Будет ли Малфой согласен на это? Сможет ли он дать ребёнку всё необходимое для его здорового взросления? Не навредит ли ему Гарри или Драко? Вопрос, связанный с желанием Драко, отпал мгновенно. Малфой также хотел иметь детей, как и его супруг - он осознал это, наблюдая и радостно играя с детьми друзей. Мужчина с огромнейшим удовольствием подыгрывал сыну Панси в прятках, не обращая внимания на то, что мальчик нагло жульничал, и с тихой белой завистью смотрел на счастливейшего Рона, бегающего по их гостиной, в то время как его полуторагодовалая дочь разлетала под потолком на самой настоящей метле, чудом не сбивая люстру. [Растёт истинный гриффиндорец] Люстру в тот день всё же разбили, но никто об этом и не вспоминал. После долгих обсуждений, взвешиваний всех "за" и "против", после тонн высказанных сомнений и часов с терапевтом, они пришли к единому мнению - мужчины были готовы пустить в их жизнь ещё одно маленького человека. Драко нашёл подходящий приют. Работница детского дома подозрительно косилась на них, но никаким образом не могла отказать в усыновлении двум таким звучным фамилиям, тем более мужчины соответствовали всем представленным для усыновления требованиям. При первой же встрече с детьми взгляд Поттера зацепился за белëсую макушку - мальчик с пушистыми и светлыми волосами сосредоточенно ползал среди башен из разноцветных кубиков, игнорируя весь шум и плачущих вокруг сверстников. В приюте он оказался совсем недавно, сразу после гибели родителей. В тот же момент мужчины выяснили, что у белëсого мальчика был брат. Их мать умерла во время родов второго ребёнка, а отец семейства не выдержал горя и покончил с жизнью. Гарри до сих пор не мог объяснить, чем их так зацепил Скорп. Своим ли цветом волос, полностью совпадающим с шевелюрой его любимого человека, янтарными глазами, желающими залезть в самые глубины души, выпытать и узнать у тебя всё, что ты хранишь в себе, вывернуть наизнанку без всякого твоего сопротивления. Во всём он был сильно похож на Драко. Пугающе сильно. Это и притягивало. Далее началась бумажная волокита, длившаяся непозволительно много месяцев. Всё это время мужчины посещали мальчиков в приюте, горстями таскали сладости и подарки, и тщательно следили за тем, чтобы они достались всем воспитанникам детского дома. Также медленно и осторожно Скорп привыкал к двум незнакомцам, которые вдруг заполнили его жизнь, дарили любовь и очень крепко обнимали. Альбус рос другим. Крикливым и непослушным, уже в два месяца он не давал никому возможности не обращать на него внимания, в последствии он и остался маленьким неуправляемым ураганом с такой же неуправляемой копной черных волос, сильно выделяющимся на фоне спокойного брата. Имя младенцу придумал сам Поттер, не встретив ни малейшего сопротивления со стороны супруга. Отдав дань уважения величайшему магу с причудами, Гарри остался доволен - воспоминания ещё не отпустили его полностью. Новоиспечённым родителям приходилось не сладко. Имея материальную возможность не работать какое-то время, Поттер взял продолжительный отпуск, понимая, что Драко ни при каких обстоятельствах самостоятельно не согласился бы засесть дома с детьми. Бессонные ночи выбили их из всякой социальной жизни, Малфой существовал на работе только благодаря бодрящим зельям, действие которых с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Гарри чувствовал себя не лучше - у Альбуса начались резаться зубы, а Скорп сделал свои первые шаги. Будучи чрезмерно любопытной особой, Скорпиус рвался заглянуть в каждый ящик, затолкать в рот всё содержимое и продолжить свои исследования, в то время как Поттер носился по дому между детскими пелëнками и Скорпом, пытающегося ухватиться за свисающую со стола скатерть. Левитирующий в воздухе и вопящий Альбус даже на какой-то момент успокоился, заинтересованно наблюдая за тем, как Гарри спешно вытаскивает изо рта брата кусок скатерти. Каждый вечер они встречались за кухонным столом. Поттер курил, а Драко смотрел за струйками табачного дыма, вылетающих из рта супруга. Измученные, но счастливые, они сидели в полной тишине. — У меня послеродовая депрессия, - как-то пошутил Гарри, после чего широко зевнул - силы были на нуле. — Это ты от магглов нахватался? - Малфой непонимающе нахмурился, оторвав взгляд от столешницы. — Миона рассказала. — Давай-ка пойдём спать, - Драко мягко улыбнулся, с трудом удерживая глаза открытыми, и взял Поттера, вновь потянувшегося к трубке, за руку. На следующее утро Поттер проснулся не от детского крика. От поцелуев. Нежные прикосновения губ спустились от основания шеи и плеч до самых лопаток. Руки мягко оглаживали талию и бицепсы, притягивая к себе, крепко обнимая. Прислонившись спиной к груди супруга, Гарри окончательно проснулся. — Доброе утро, - голос Поттера с утра отдавал хрипотцой. — Доброе, - Малфой продолжал свои действия, холодными руками уже задевая торс и залезая ими под футболку. Прикосновение холодных ладоней к разгоряченной коже вырвало из рта Гарри тихий стон. Руки сначала резко поднялись и ощупали грудь, затем спустились, массируя живот и бёдра, периодически переходя на поясницу и ягодицы, мучительно избегая области паха. Поттер нетерпеливо поëрзал, зная, что торопить супруга не стоило - Драко терпеть не мог спешку в сексе. Наконец, пальцы проскользнули под резинку домашних штанов, прошлись по тазовым косточкам и... Тут же раздался громкий детский плач. Малфой, посчитав эту ситуацию крайне забавной, прыснул от смеха, уткнувшись куда-то в спину, и тут же отпихнул от себя разочаровано вздохнувшего Гарри, который был в шаге от того, чтобы по-настоящему захныкать и расплакаться. — Я успокою его, - Драко чмокнул супруга в плечо и неприлично бодро для семи утра вскочил с постели, оставляя почти злого и крайне обиженного Гарри в одиночестве. — Да ты, сука, издеваешься! - вслед убегающему и смеющемуся Малфою прилетела подушка.

***

Гарри Поттер, человек, известный всему магическому сообществу, пострадавший от собственной известности, Мальчик-который-выжил, мальчик, чьи виски тронула седина, а кожа вокруг глаз начала собираться в маленькие трещинки, мужчина, который сейчас стоял, провожая взглядом садящихся на поезд собственных детей. Скорп держал младшего брата за руку - старая привычка, появившаяся с тех пор, как Альбус научился ходить. Будущий первокурсник шёл рядом, нетерпеливо подпрыгивая, желая скорее попасть в школу, которая стала бы для него новым местом, куда хотелось бы вернуться. Неожиданно он остановился, и, дëрнув старшего брата за руку, развернулся к родителям, от которых они уже успели отойти на приличное расстояние, и, не обращая внимания на бегущих на поезд учеников, радостно помахал отцам на прощание, подскакивая на месте. Скорпиус, недолго посмотрев на брата, тоже развернулся и коротко махнул родителям - яркое проявление эмоций никогда не было ему свойственно. Поттер попросту растаял. В той же манере, что и младший сын, он с широчайшей улыбкой на лице, также слегка подпрыгивая, замахал рукой. Стоящий рядом Малфой только усмехнулся, переводя взгляд от супруга к детям. Гарри, наконец-то, любил и был любим. По утрам он ловил себя на том, что всё также залипает, рассматривая сонного Малфоя, заваривающего себе кофе - от помощи домовых эльфов они в своё время решили отказаться. Поттер был готов поклясться, что мог бы вечно разглядывать этот аристократический профиль с бледной кожей и проглядывающими на ней венками, следить за волнами неуложенных и разлетевшихся во всех стороны отросших блондинистых волос, спускающихся до плеч и слегка закрученных на концах, целовать выпирающие косточки рук, кусать ключицы и с невероятным удовольствием наблюдать, как на белой шее расплывается красное пятно, которое позже превратиться в засос. Гарри плыл от утренних поцелуев, горьких и нежных на вкус, он таял от грубости в постели, размазываясь по простыни под властностью и резкостью. Поттер любил и был любим. Он вернулся к полноценной жизни, не смотря на осуждение магического мира за брак с бывшим Пожирателем. Драко был оправдан судом в первый же год после окончания войны, но клеймо врага осталось с ним навсегда. Спустя столько лет это перестало быть проблемой. От них отстали и позволили жить спокойно. Гарри глубоко вздохнул. Со всем остальным они точно справятся.