Летняя гроза

Погода лучше не становилась. Ни к обеду, ни к вечеру. Единственное, что радовало — гроза закончилась. Где-то вдалеке продолжал шуметь гром, но вспышки молний больше не освещали небо. Рюноскэ, когда просох, большую часть дня просидел в комнате сестры. При перевозке вещей, бисер и бусины перемешались. Это доставляло массу неудобств во время рукоделия, поэтому Гин нужно было разложить всё по местам, как можно скорее. Рюноскэ не стал отказывать в просьбе о помощи. Зайдя в дом, он сначала столкнулся с родителями, которые не отпускали его минут двадцать: Сасаки заматывала в полотенца и одеяла, а Мори любезно поинтересовался о судьбе остальных "мокрых щенят". Когда они всё-таки пришли к выводу, что умереть от простуды сыну не грозит, Акутагава выбрался в коридор, где его и перехватила Гин. Она быстро подключила брата к работе, а Рюноскэ не пробовал сопротивляться. Покорно сел на пол рядом с несколькими органайзерами и первым делом взялся за белые бусины. — Чем занимались? — интересуется Гин. Она вздыхает, когда находит бусинку с браком. — Спасали жизни. — Жмёт плечами Рюноскэ. — Ты как всегда. — Разочарованно тянет Акутагава, — Ливень ведь начался не сразу. У вас было время. Они какое-то время сидят в тишине, нарушаемой лишь треском пластика. По сути, всё, что им позволила погода — не такой уж и долгий разговор. Взгляд блуждает по виду из окна. Серые тучи заволокли небо и казалось, будто они не просто не собирались расходится, а с каждым мгновением становились всё мрачнее. Капли воды стекали по стеклу, а деревья слабо раскачивались от ветра. Видок был не самым вдохновляющим, но успокаивающим. Рюноскэ улыбнулся, и Гин не понимающе склонила голову к плечу. — Мы рассказали Ацуши, как Рампо чуть не свалился в воду. Тишину быстро сменил девичий смех. Гин прикрыла рот ладонью. Не так много вариантов того, о чём мог говорить Рюноскэ. Рампо был громким, но довольно осторожным. Если был риск ввязаться в неприятности, он всегда посылал кого-нибудь вперёд себя, дабы проверить уровень угрозы. Неважно, кто первый попадался под руку: Йосано или кто-то из парней. Истории, в которых в нелепом положении оказался сам Рампо, можно было сосчитать по пальцам. Впрочем, на то он и был самым старшим среди них. Хотя глупые истории они тоже вспоминали с теплотой. Даже Рампо мог долго играть обиду и срывался на смех. Успокоившись, Гин посмотрела на брата. Нотки веселья пробрались и в голос: — Тот раз, когда Рампо повезло, зато Тачихаре — нет? — не прекращая улыбаться, полюбопытствовала она. Теперь уже Рюноскэ не удержался от смешка и кивнул. В тот день погода тоже их подставила. Правда, ливня не было — дождь в целом не частый гость здесь. На дворе стоял полдень, но ветер, до этого шутливо лохматящий чёлку, вдруг усилился, грозясь сорвать листья с деревьев рядом с ними. Вот только первее листвы пострадала панама Рампо. Они сидели под тем же деревом, что и сегодня — давно облюбовали это место. Беседа текла сама по себе, заводя их то к обсуждению предстоящего учебного года, то к теоретическому апокалипсису. Журчание воды лишь добавляло очарование и спокойствие моменту. Они не предчувствовали никакой беды, поэтому и не среагировали вовремя. Когда же Рампо всё-таки осознал, что случилось, головной убор был уже на полпути к реке. Но в какой-то степени удача им всё-таки благоволила, ведь панама не полетела к водной глади, а зацепилась за высокий камыш недалеко от дерева. Рампо сразу бросился к своей потеряшке а остальные отправились на поиски палки, которой её можно было бы подцепить. Один только Тачихара, как настоящий бравый рыцарь, последовал за Эдогавой. Камыш оказался слишком высоким даже для Тачихары, но всё-таки им почти удалось ухватиться за панаму. Именно в этот момент Гин угораздило вернуться. В отличие от остальных, её поиски успехом увенчались. В руках она держала палку, длинной едва ли не во весь собственный рост, о чём незамедлительно крикнула ребятам у берега. Столь быстрого и шумного появления кого-то из друзей парочка не ожидала, поэтому оба юноши вздрогнули. Но если Рампо, уверенно стоявший на ногах, резко обернулся на подругу, то Тачихара, покачивавшийся на носочках у самой кромки воды, частично нависая над ней в попытках дотянуться до их цели, успел только неуклюже помахать руками и полететь вниз, напоследок всё-таки задев край панамы ладонью. Головной убор приземлился на спину хозяина. Сам же Рампо в это время попытался схватить друга за футболку, но лишь каких-то нескольких сантиметров не хватило, чтобы удержать Тачихару. Жжение в коленях в тот момент, кажется, совсем не имело значения. Мичизо моментально перевернулся, оказавшись лицом к товарищам. Одежда липла к коже, по которой бежали мурашки от продолжающего завывать ветра. Когда он нехотя открыл зажмуренные глаза, Рампо с Гин уже тянули ему руки, желая помочь подняться. Первый наспех извинялся, а вот Акутагава кусала губы, в попытках спрятать улыбку, но слегка прищуренный взгляд выдавал её с потрохами. Щёки мальчика вспыхнули моментально. Гин готова поспорить, что никто из друзей прежде не видел Тачихару настолько красным. Он не стал браться за предложенные ему ладони, вместо этого вскочил на ноги сам, покачнувшись от очередного порыва ветра. Тогда к ним и подтянулась оставшаяся часть компании. Йосано в тот день осталась дома, поэтому Чуя с Дазаем, как временно ответственные за младших, поспешили поинтересоваться, что успело приключиться за их недолгое отсутствие, а Кенджи убежал к рюкзакам. О том, как глупо Рампо с Тачихарой испугались и рисковали окунуться, — а один из них с этой задачей успешно справился, — троица умолчала. Обычно, Рампо мог бы из вредности раскрыть чей-то незначительный провал, сделав его местной шуткой на следующие пару лет, но в этот раз отмалчивался вместе с Гин. В конце концов, главная жертва была его спасителем. Даже если не очень удачным. Да и сам Тачихара тоже упрямо мотал головой на все вопросы, кутаясь в любезно предложенный Миядзавой плед. Компания так и разошлась, оставив половину ребят в неведении. Только Рюноскэ позже узнал подробности произошедшего от сестры. — Он потом ещё неделю боялся тебе на глаза попадаться. — Любезно напомнил Акутагава, не прекращая улыбаться. — Я тут ни при чём, — отмахнулась Гин, — он, по-любому, боялся, что Чуя узнает, или Рампо потом Йосано доложит. Они же тогда у нас главными авторитетами были, а тут вон как неловко вышло. — Беззаботно прощебетала младшая. — Ну-ну. — Что куда важнее, как он вообще решился рассказать об этом всем? Больше года прошло, а он на любые упоминания об этом случае шипел, как на оскорбления. Рюноскэ дождался, пока сестра отложит всю мелочёвку в сторону и подсядет ближе к нему, обхватив ладонями колени. За спиной раздался неожиданный треск, и оба бросили быстрый взгляд на окно. Ветер совсем распоясался. Стоящее рядом с соседним домом дерево ударило по стеклу одной из веток, после чего склонилось в сторону дороги. — Мы были не полным составом. — Начал своё объяснение Рюноскэ и слабо надавил на спину сестры, призывая отвернуться от окна, — Помимо тебя, Дазай долго не появлялся. Йосано с Рампо так и не приехали… Иерархия сменилась, теперь Мичизо со старшими наравне. Он, считай, сегодня был в самой безопасной обстановке, чтобы наконец-то рассказать это кому-то помимо будущих детей и внуков. — С каких это пор я являюсь угрозой чьей-то безопасности? — Для его чести ты ею была всегда. Он сказал это без капли укора, и всё же Гин пристыженно отвело взгляд куда-то в угол комнаты, уложив подбородок на колени. Повисло молчание, но в этот раз обоих устраивал подобный расклад. Рюноскэ пододвинулся и прижался к плечу сестры собственным. Они просидели так какое-то время, пока Гин не зашевелилась, вновь возвращаясь к мелочёвке на полу. Они мирно перебирали бисер с бусинами, думая каждый о своём. Когда большая часть материалов была распределена по ящичкам, дождь забарабанил по стеклу. Брат с сестрой посмотрели на деревья, которые только недавно вернулись в относительно спокойное положение, а теперь снова опасно раскачивались под натиском ветра. Гин пристально высматривала что-то и тяжёло вздохнула. Она поднялась на ноги и подошла к окну, проигнорировав вопросительный взгляд брата. — Как думаешь, — теперь Акутагаву такая перемена в настроении стала напрягать ещё больше, — как там Ацуши? — А что с ним может быть не так? — Рю, не тормози! — она поставила локти на подоконник и уложила голову на ладони, — Он ведь там, грубо говоря, один. Рюноскэ встал и подошёл к сестре. Перепрыгивая через лужи, щурясь из-за воды, лезущей прямо в глаза, по улице вдруг пронеслась белая кошка. На развилке она замерла, озираясь, а потом юркнула в щель в заборе Сакуноске и села на крыльце, до которого не доставал дождь, пытаясь стряхнуть воду. Рюноскэ внимательно наблюдал, как та утирает мордочку лапой, в ожидании продолжения речи сестры. — Кенджи всегда уходит к семье. Тачихара с братом. — Она бросила на пол, где они сидели чуть ранее, взгляд через плечо, — Мы с тобой тут. Комната сестры располагалась в боковой части здания, поэтому окно открывало вид не на всю улицу. Хорошо разглядеть можно было только дом Сакуноске. Взгляд переместился с кошки выше. Шторы были распахнуты, несколько фигур разного роста и комплектации сновали туда-сюда. Отсюда виден лишь угол дома Фукудзавы. Если у Оды стало заметно оживлённее с приходом гостей, то дом Юкичи выглядел совсем безлюдным. В открытой для взора части двора пусто, а на первом этаже не горит свет. Вероятно, Ацуши с Харуно уже давно разошлись по комнатам. — Дазай с Кёкой и Чуей. — Тихо продолжил мысль Рюноскэ, — Ацуши очень любит Харуно, но, кажется, они не так уж много времени проводят вместе. Думаешь, ему плохо в одиночестве? — Не знаю. — Честно призналась Гин и покачала головой, — Но мне было бы неуютно в чужом доме в такую непогоду. Тем более, если ты прав, и он сидит там один. — Задумчиво проговорила она. Оба Акутагавы замолчали, решив замять тему. Размышления о том, как там поживает Накаджима, никакого результата не принесут, только добавят к мрачной погоде точно такое же настроение. Да и сам Ацуши первым рванул домой, не ясно, нужна ли ему сейчас компания. Рюноскэ не мог выбросить из головы резкую перемену в поведении нового товарища, но если его догадки верны, то Ацуши действительно следует какое-то время побыть наедине с собой. Наконец разобравшись с мелочёвкой, они забрались на кровать Гин и, к удивлению Рюноскэ, проболтали до самого ужина. Младшая просто начинала рассуждать о чём-то вслух, а Акутагава подхватывал, тихо соглашаясь или, наоборот, оспаривая. Чаще всего он делал это из вредности, да и Гин не умела злиться на него по-настоящему. Когда брат с сестрой вбежали на кухню вместе, ни Сасаки, ни Мори ничуть не удивились. Эти двое вечно бродили вдвоём, если была такая возможность. Однако, расправившись с едой и поблагодарив родителей, подростки всё же разбежались по своим комнатам. Одному делать дома было решительно нечего, так что Рюноскэ опять взялся за чтение. Какой-то роман Агаты Кристи, который он недавно утянул с отцовской полки. Небо оставалось всё таким же серым и мрачным. Определить время суток теперь было ещё сложнее, чем обычно, поэтому, когда он всё же решил сделать перерыв и проверить время, на экране электронных часов высветилось 22:04. Следовало бы готовиться ко сну, ведь просчитывать дальше заумные детективные схемы сил не было, а скука уже дышала в затылок, но именно в тот момент, когда Акутагава направился к выходу из комнаты, за окном вдруг опять пророкотал гром. В памяти всплыли картины их сегодняшней пробежки, и Акутагава развернулся, машинально зашагав к окну. Вот из его комнаты обзор на соседские дома отличный. Какого же было удивление, когда на крыльце Фукудзавы оказалось не пусто. Ацуши сидел на досках, подтянув ноги к груди и обхватив их руками. Мальчик смотрел куда-то вверх. Плохое зрение не позволяло понять, какие эмоции отображены на его лице, но Акутагава точно видел, как тот вздрогнул. В голове тут же выстроился дальнейший план действий. Рюноскэ схватил первые попавшиеся под руку водолазку со штанами, надел их и быстро спустился по лестнице в прихожую. Свет по всему дому был выключен, да и тишина не нарушал ни единый шорох. Родственники либо уснули, либо слишком заняты своими делами. Передвигаться в мраке было тяжело, но всё-таки Акутагаве удалось добраться до прихожей. Он быстро влез в кеды с ветровкой, взял с тумбочки отцовский зонт и вышел на улицу. Сильный ветер тут же завыл и ударил по щекам, заставляя нахмуриться. Кожу жгло от холода, а капли стремительно покрывали ткань одежды, забираясь под свободную ветровку, убеждая поскорей раскрыть зонт, что Рюноскэ и поторопился сделать. Непонятно, как среди всей этой какофонии свиста, шелеста листвы и завываний Ацуши расслышал щелчок автоматического механизма, но он тут же, словно зверёк, резко повернул голову в сторону чёрного круга, которым на мгновение закрылся Акутагава. Чем ближе он пробирался к соседскому дому, по возможности огибая лужи и грязевые разводы, тем отчётливее и ярче становилось удивление на чужом лице. Калитка оказалась открытой, но Рюноскэ почему-то замер у забора, выжидающе глядя на Ацуши. Тот молчаливый жест понял не сразу, однако, чуть погодя, всё же кивнул, как бы давая разрешение на вторжение в их территорию. — Что ты здесь делаешь? — спросил всё ещё удивлённый Ацуши, стоило Акутагаве добраться до ступеней, ведущих на крыльцо. Из-за стука вокруг, его голос казался совсем тихим. — Да так, не спится. — Невозмутимо солгал Рюноскэ. — И поэтому ты решил брести невесть куда? — Говорят, прогулки помогают от бессонницы Накаджима сощурился, словно это помогло бы разглядеть настоящий мотив визита, но ничего, кроме слабой улыбки на чужом лице, не добился. Акутагава сложил зонт и положил его у на самый край досок, едва скрытый навесом. Сам он собирался сесть там же, но почувствовал, как его слабо тянут назад за низ ветровки. Вопросительный серый взгляд столкнулся с теперь уже сосредоточенными жёлто-фиолетовыми глазами. — Ты промокнешь окончательно и простынешь. Садись возле меня. — Тут же пояснили. — Я всё запачкаю. — Утром уберу. — Отмахнулся Ацуши, — Садись, раз пришёл. Других аргументов против у него не нашлось, поэтому Рюноскэ стянул с себя кеды и придвинулся ближе к Ацуши. В его неожиданно нарисовавшуюся бессонницу сосед явно не поверил, но и объяснений требовать не стал. Рюноскэ не часто приходилось выходить гулять ночью. Да, старшие иногда вытаскивали их на поздние прогулки, но это было довольно редким событием. В ливень — уж тем более. Сейчас всё ощущалось совсем иначе. Дождь всегда нравился Акутагаве. С самого детства он часто сидел у окна, затаив дыхание в ожидании первых капель. С замиранием сердца наблюдал за сгущавшимися и чернеющими облаками, пока ровесники раздосадованно вздыхали. Гин тоже не любила дождь, аргументируя это тем, что тот слишком часто срывает планы. Для остальных эта причина была весомой, с ней было легко считаться. И всё же Рюноскэ, с детства предпочитавший уединение, был не согласен. Когда дождю всё-таки удавалось помешать и ему, Акутагава легко прощал такую оплошность своему бестелесному другу. Сейчас на него новой волной накрыл тот детский восторг. Было что-то пугающее, но в то же время завораживающее в том, как сорванные с деревьев листья кружились в диком танце, в свисте ветра, каплях, которые грозились вот-вот пробраться на крыльцо, и тучах, тёмными пятнами расползающихся по небу абстрактной картиной. Можно было бы с головой уйти в эти ощущения, но он пришёл сюда не за этим. Да и сидящий рядом новоиспечённый друг, ожидаемо, его радости от царящего вокруг хаоса совсем не разделял. Акутагава недолго вглядывался в тёмное небо, а затем развернулся к Накаджиме. — Знаю, не очень уместно, наверное, спрашивать сейчас, — вдалеке вновь загромыхало, и Ацуши вздрогнул, лишь подтверждая догадку, которую пока было решено не озвучивать, — но как тебе у нас? Он не планировал спрашивать об этом. Вопрос вырвался сам собой. Возможно, так произошло из-за напряжения, всё ещё царившего между ними. Да и в лоб спрашивать о боязни грозы не очень тактично. К этой мысли он пришёл лишь оказавшись на крыльце. Манёвр был бы более удачным, если непогода так не подставила его. И всё-таки Ацуши уже не выглядел, как кто-то, кто готов в любой момент подорваться с места и унестись прочь. Мальчик нервно сглотнул, когда небо окрасилось белым, но выпрямился и сосредоточил всё внимание на Акутагаве. — Ну, — Ацуши прикрыл глаза и откинул голову назад, — пока я не могу сказать многого. У меня есть только первое впечатление и… — он делает паузу, а потом всё же выдыхает: — Вы странные. Не в первый раз ему доводится слышать подобную оценку их компании. Куда удивительнее было, если бы Ацуши сказал что-нибудь более позитивное. Акутагава вновь сдержанно улыбается и кивает. Возмущений с его стороны не слышно, поэтому Ацуши продолжает рассуждать вслух: — Я просто не понимаю. Вы все такие разные, — он хмурится, — но всё равно вместе. Как вам удаётся? Рюноскэ всерьёз задумывается над этим вопросом. Он переводит взгляд на свои носки с причудливым узором в виде белых зигзагов и прокручивает в голове события прошедших вместе дней. Между ними возникало достаточно ссор и споров, но очень редко эти разногласия перерастали во что-то серьёзное. Они прекрасно понимали, что это всё не больше, чем ребячество. За эти годы их привязанность друг к другу давно стала чем-то естественным. — Думаю, ты заметил, что тут не очень много вещей, которыми можно заняться. — Старается он объяснить этот феномен то ли Ацуши, то ли самому себе. Взгляд быстро пробегается по соседским домам, и Рюноскэ усмехается, — Хочешь не хочешь, а придётся искать компромиссы. Если бы мы всерьёз разругались, давно мхом поросли от скуки. Это было до глупого простым, но при этом самым логичным объяснением. Ацуши хмурится, всерьёз обдумывая эти слова. — Просто необходимость? — зачем-то уточняет он, и Рюноскэ хмурится, — Ты не похож на человека, который тянется к компаниям. — А ты — на человека, который любит задавать провокационные вопросы. Ацуши виновато улыбнулся, подтянув колени ближе к груди. Не оставалось ничего, кроме как принять молчаливое извинение. — Мне больше по душе небольшие компании, но в этот раз я сделал исключение. — Он кивнул своим же мыслям, — Изначально я собирался просто убедиться, что Гин можно с ними оставлять, но сам не заметил, как втянулся. Он закрыл глаза, и мрачный пейзаж в миг исчез. Его сменило фантомное ощущение лучей солнца, обжигающего кожу, и детские лица, разглядывающие их семью из-за забора. Тот день, пожалуй, отпечатался в памяти надолго. Коробки с вещами, запах листвы и цветов, осевший в лёгких, первый осмотр их загородного домика. Всё это было окутано какой-то тайной и предвкушением. Только ближе к заходу солнца соседи показались у их двора. Взрослые стояли рядом с калиткой, а дети за их спинами расхаживали туда-сюда в нетерпении. Это будет ложью, если он скажет, что не был заинтригован. Каждый из присутствующих выделялся своей внешностью, поведением и манерой речи. Рюноскэ не собирался строить себе иллюзии о том, что следующие три месяца будут незабываемыми, но, несмотря на его скептический настрой, уже тогда ожидание чего-то затрепетало в груди. Акутагава не может выделить конкретных причин. Наверное, с самого начала ему было суждено стать частью этого вечно шумного и неугомонного нечто, которое представляет собой их компания. Только одно он знал наверняка: каждое лето здесь будет замечательным. Убеждался в этом, стоило услышать из-за спины радостное «Ну наконец-то!» от Чуи или Йосано с Рампо, которые, обычно, приезжали сюда раньше всех. Он вынырнул из воспоминаний, дабы выразить свои размышления словами, и обнаружил, что то недолгое время, которое он провёл в мыслях, Ацуши с интересом разглядывал его. — Не знаю… Они просто умеют располагать к себе, наверное. — Акутагава пожал плечами, — Ты сам увидишь. — Верю. — Улыбнулся Ацуши и перевёл взгляд на свои носки. Разговор снова затих, но в этот раз молчание не казалось таким неловким. Гроза была достаточно далеко, чтобы сильно не беспокоить их, даже ветер начал понемногу успокаиваться. И всё же Ацуши поёжился, услышав отголоски грома вдалеке. Он отвёл взгляд, ощутив на себе внимание Рюноскэ, и тот не выдержал: — Почему ты здесь? — без укора, но настойчиво поинтересовался Акутагава, так и не сумев подобрать правильных слов. — О чём ты? — отозвался Накаджима, обхватив колени руками. — Люди, которые боятся темноты, обычно освещают весь дом, а не запираются в тёмном чулане. Ответа не последовало. Вместо этого Ацуши сильнее вцепился пальцами в ткань штанов, кажется, серьёзно задумавшись над сказанным. — Но ведь так они никогда не привыкнут к темноте. — Ацуши возразил так тихо, словно желал, чтобы слова затерялись в шуме ливня. Только Акутагава всё равно услышал и даже не пытался скрыть своего удивления. — Доводя себя до нервного срыва, ты грозу тоже не полюбишь. Накаджима резко выпрямился и впился в него взглядом. — Я пытаюсь сделать хоть что-то. — Он не мог повысить голос из-за позднего часа, но в голосе отчётливо слышалось раздражение вперемешку с обидой. — Но это нелепо. — Не уступал Рюноскэ. — Видел хоть, как трясёшься? — Это не..! В этот момент небо, словно насмехаясь, резко окрасилось белым. Ацуши не смог договорить. Он зажмурился и лбом прижался к коленям. По коже пробежали мурашки, несмотря на тёплую одежду. Рюноскэ не сводил с него взгляда, дожидаясь, когда чужой приступ паники сойдёт на «нет». — Я не хочу быть хуже вас из-за глупой фобии. — Он снова перешёл на шёпот. Ацуши выглядел если не разбитым, то очень уставшим. Непонятно, стали причиной такого состояния слова Акутагавы или за этим стояло что-то ещё. В любом случае, отказываться от сказанного Рюноскэ не собирался. Ветер до сих пор угрожающе завывал, но дождь слабел. Тучи висели на небе плотной завесой, и всё-таки непогода медленно отступала. Рюноскэ улыбнулся, а вот Ацуши так и не отрывал лица от коленей. Тот даже не шелохнулся, когда Рюноскэ пододвинулся ближе. — А мне нравится такая погода. — Серьёзно? — отозвался Ацуши и взглянул на него исподлобья. — Тебе совсем не жутко? Рюноскэ пожал плечами. — Страх — пустая трата времени. Если тебе что-то настолько неприятно, ты просто исключаешь это из своей жизни. — Несмотря на расслабленный вид, голос звучал твёрдо. Ацуши, судя по нахмуренным бровям, был не согласен, но перебивать не спешил, — А если не можешь избавиться от источника дискомфорта, то и изводить себя дополнительно нет никакого смысла. — Как у тебя всё просто. — Пробурчал Ацуши, — Неужели, ты сам ничего не боишься? — Боюсь… — Акутагава ответил только после короткой паузы, — но предпочитаю не думать об этом. Он проигнорировал удивлённый взгляд, адресованный ему. Куда больше внимание привлекали первые проблески луны. Ветер затихал, а тучи начали расходиться, открывая взору кусочки звёздного неба. Ацуши тоже отвлёкся. Они сидели, прислушиваясь шелесту растений, не отрывая взгляда от неба. Молчание не нарушали вплоть до того момента, пока тучи наконец не показали полумесяц целиком. Только тогда Ацуши неожиданно произнёс: — С тобой не так страшно. — Но тебе всё равно лучше вернуться домой. — Акутагава поднялся на ноги и протянул ладонь Накаджиме, — Здесь всё ещё холодно, да и я не могу обещать, что утром тебя вновь куда-нибудь не потащат. Довод был достаточно обоснованным, поэтому Ацуши ухватился за предложенную руку и встал, слегка поморщившись — за это время ноги затекли. Рюноскэ влез обратно в кеды и подобрал свой зонт, в котором уже не было нужды. Ацуши неловко мялся у входа в дом, наблюдая за ним. — Спасибо. — Сказал Накаджима, приоткрыв дверь. Акутагава ограничился сдержанным кивком и сбежал вниз по лестнице. Дорогу за время их посиделки размыло окончательно, так что он больше не старался огибать лужи — попросту нигде. Кеды в любом случае придётся отстирывать утром, так какая разница? Запах мокрой листвы и земли пробрался в лёгкие, и сонливостью накрыло, как одеялом. Всё же он устал. Он тихо прошёл внутрь дома и закрыл за собой дверь. Мокрую обувь оставил в углу. Носки тоже промокли, поэтому Рюноскэ стянул и их, после чего поковылял в комнату. Наткнувшись на пару углов. — Надо будет надеть очки перед следующей ночной прогулкой. — Прошипел он себе под нос, потирая ушибленный локоть.