Paper Cuts

- Привет, - Хосок поднимает глаза и смотрит в зеркало. Сокджин снова здесь. Он всегда приходит, когда у Хосока что-то не ладится. А в последнее время у него, надо сказать, не ладится буквально всё. Прошло 247 дней с тех пор, как Чимин его бросил. 247 дней и четыре часа. И 20 минут. Чон сидит на своей кровати, поджав ноги и обхватив их руками. - Ты ел? - спрашивает Сокджин. Хосок отрицательно кивает головой. - Плохо, - сетует отражение в зеркале, - Ты и так худой, а теперь уже кожа да кости. Ключицы торчат, скоро ими можно будет резать хлеб. - Я не ем хлеб, - равнодушно откликается Чон. - Ты вообще не ешь, - сердится Сокджин. Сокджин очень красивый. Он высокий, стройный, у него идеальная, по всем меркам, фигура, - широкие плечи, тонкая талия и длинные ноги. Хосок выдумал его где-то с полгода назад. Просто посмотрел в зеркало и увидел там не своё отражение, а чужое лицо. Чужое и очень красивое лицо. Довольно скоро лицо перестало быть чужим. Хосок к нему привык. Но красивым быть, конечно, не перестало. Хосок придумал, что у Сокджина тёмно-каштановые волосы, карие, почти чёрные глаза и пухлые губы. Идеально. У Чимина тоже были пухлые губы. Впрочем, почему были?.. есть. Только целует их теперь Чонгук. Чон вздыхает. - Чимин? - участливо интересуется Сокджин. Хосок утвердительно кивает головой. Сокджин единственный знает о Чимине всю правду. Хосок не сказал даже Намджуну и Юнги, а они его лучшие друзья. И не воображаемые, в отличии от Сокджина. - Тебе пора двигаться дальше, - слегка ворчливо произносит Сокджин, - уже много времени прошло. Он уехал, он тебе изменил, он выбрал другого. - Да, - соглашается Хосок, потому что ему просто нечего больше сказать. - Тебе нужно поесть, - повторяет Сокджин, - давай сварим хоть рис что ли? Чон нехотя сползает с кровати и идёт на кухню, чтобы включить рисоварку. С Сокджином не забалуешь. Если б не он, Хосок бы просто перестал есть и, может быть, умер. Возможно, это было бы к лучшему. - Ещё раз это услышу, и ты получишь по жопе, - спокойно говорит Сокджин. Хосок вообще-то молчал, только думал. Но Сокджин читает его мысли на раз. - Прости, хён. Хосок называет Сокджина хён, но не знает точно, сколько ему лет. Может, как ему самому около двадцати семи, может тридцать, а может триста. В конце концов, чувак живёт в зеркале. Всякое может быть. - Кимчи и свинину поджарь, - подсказывает Сокджин, когда Хосок подрывается на кухню по звуковому сигналу рисоварки. Хосок послушно жарит мясо и достаёт кимчи из дайкона из холодильника. Самый лучший кимчи от бабушки Ли. Хотя у бабушки Чон получается не хуже. Хосок думает о том, что, может быть, ему стоит вернуться в Кванджу. Там его родители, семья, братья. А тут... что его держит, кроме Намджуна и Юнги? - Работа, - подсказывает Сокджин, - ты хотел эту карьеру. Карьерой это назвать сложно. Хосок работает звукорежиссёром на телевидении. Да, ему нравится это занятие, и он хотел работать именно на этом канале. По его мнению, там лучшие дорамы. - Это карьера, - заявляет Сокджин тоном не терпящим возражений. - Ладно, хён, как скажешь, - Чон пожимает плечами. - Тебе нужно взять себя в руки, - продолжает Сокджин, когда Хосок заканчивает есть, сегодня ему удаётся проглотить всё, что было на тарелке, - вспомни, что у тебя есть своя жизнь, увлечения. Гитара! Ты сто лет не играл. Поиграй мне и спой. Хочу Paper Cuts*. Голос у Хосока не сильный, но приятный. Чон берёт гитару из угла, где она пылилась месяца два, долго настраивает, подкручивает, а потом начинает играть и петь. - Paper cuts in my head, - подпевает ему Сокджин. У Сокджина голос гораздо выше низкого тембра Хосока, и у них получается отличная гармонизация. Чон так увлекается, что начинает петь слишком громко, и кто-то из соседей стучит по батарее. Уже поздно. Хосок убирает гитару. - Я неудачник, - жалуется он Сокджину. - Глупости, - возражает старший, - Ты знаешь, Сока, что это не так. - Приведи мне хоть один аргумент. - У меня их больше, - уверенно начинает Сокджин, - Ты умный, вон сколько книжек прочитал, - Сокджин кивает на книжные стеллажи у стен, - Уже не неудачник, Сока. Только Сокджин называет его "Сока", и Хосоку очень нравится, как звучит его имя в устах старшего. - И что мне это дало? - вздыхает Чон. - Многое! Эмоции, развитую речь, информацию, в конце концов. - А кроме книг? - Ты закончил универ в Сеуле. - И мне ещё три года выплачивать студенческий кредит, - усмехается Чон. - У тебя есть работа, и она тебе нравится, - говорит Сокджин, игнорируя слова Хосока. - Всё равно я никому не нужен, - в тоне Хосока горечь. - Ты не нужен одному человеку, а сделал выводы насчёт всего человечества? - Сокджин злится, - Ты нужен своим друзьям, ты нужен своей семье, ты мне нужен, наконец. - Ты не настоящий! - А вот сейчас обидно было. Я пойду. А ты подумай над своим поведением. И над тем, что самое главное, чтобы ты был нужен себе. Хосок не успевает сказать ничего в ответ, как образ в зеркале растворяется. Вот всегда он так, - уходит слишком быстро. Вообще Хосок Сокджину благодарен. Он его отлично поддерживает. Жаль только что он не существует ... С этими мыслями Чон засыпает, укутавшись в одеяло с головой. На следующий день, в субботу, весь день идёт снег. Хосок любит снег. Особенно такой, - пушистый, хлопьями. Хочется надеть тёплый свитер или флисовую худи, сварить какао или капучино и смотреть в окно. Что Чон и делает. Вдруг ему приходит в голову мысль, что Сокджин никогда не советовал ему то, что советовали уже и мама, и отец, и старший брат, и средний, и коллега У Сонджён, и Намджун с Юнги. Все они в голос твердят, что ему пора начать ходить на свидания. А вот Сокджин ему ничего такого не говорил. Интересно, это случайность или у этого есть какое-то объяснение? По выходным Хосок из дома почти не выходит. Вот уже 248 дней, как не выходит. Его маршрут это работа-дом, иногда бар, где они выпивают с Намджуном и Юнги. - Интересно, как сейчас выглядит Хёнде и река Хан? - думает Чон, и уже через двадцать минут спешит в сторону метро, заматывая по дороге длиннющий шарф грубой вязки на шее. В центре города красиво. Снег и не думает переставать идти, - Хосок стоит посреди улицы и ловит снежинки ртом. Его толкают прохожие, кажется, кто-то даже говорит что-то. Чону всё равно. Ему нравится снег, и ему нравится дышать свежим воздухом. Он опускает голову, перестав ловить снежинки, и делает глубокий вдох. Такой глубокий, как будто давно не дышал. Немного холодно, хочется горячего шоколада со специями. Хосок ищет глазами кафе. Кажется, вон за тем углом была кофейня, если он ничего не путает, надо только пройти метров двести. Вдруг на той стороне улицы Хосок видит Сокджина. Что?..Что?! Это какая-то ошибка? Но нет, это определённо его воображаемый друг. Как такое вообще возможно? Он что, всё-таки поехал крышей?! Чон перебегает на ту сторону, догоняет Сокджина и дотрагивается до рукава его пальто. - Сокджин? Высокий мужчина без шапки оборачивается, и это несомненно Сокджин. Улыбается как Сокджин и выглядит точь-в-точь как Сокджин. - Извините, вы обознались, - и голос у него тоже как у отражения. Ну конечно. Обознался. Надо показаться врачу. Хосок разворачивается и собирается перейти на другую сторону и всё-таки найти кофейню. - Ты что поверил, Сока? - слышится ему в след. Чон оборачивается. Сокджин машет ему рукой в варежке и смеётся. Этот смех как тысяча серебряных колокольчиков Хосок ни с чём не перепутает.