На первой четверти координата

Где-то, за отсутствием свободы, сейчас боялись непогоды свиристели. Где-то люди вытаптывали следы по снегу четкими узорами. Где-то люди мирно спали. Бесконечная ночь у каждого проходила абсолютно по-разному. Абонент прислал вам голосовое сообщение, чтобы прослушать его, наберите номер 600. На телефоне было написано, что на него звонили более тысячи раз. Тысячи непрочитанных сообщений. Тысяча минут, чтобы оправдать действия. Гаджет сейчас валялся в снегу сломанным. Никому не было до него дела, а старый его хозяин давно покинул этот район. Еще где-то в тихой и безлюдной ночи.

***

—ну так что вы думаете?—спросил веселый голос, весьма неожиданный для этого места. а место было совершенно обычное. Для многих оно уже сроднилось с домом, а кому-то просто въелось в глаза. На улице все также было темно. Тени смешивались с еще более темным светом. Легкая сетка фосфора сейчас освещала лишь маленький уголок земли. —не... —мы согласны!—крикнула девушка, пожимая руку почти новому другу. Старый же друг просто стоял поодаль от них, скрестив руки на груди и сжав к себе поношенные болью белые крылья. Вроде бы эта троица всегда идет к комплекте, но где же третий? А он на лестничной площадке. Он не курит и не пьет, ведь он правильный. Из квартиры вышел человек, чей голос несколько мгновений назад принял дом. Он помахал парню и скрылся в темноте подъезда. Впоследствии эхом раздался хруст монолитной двери о бетонный косяк. —кончай быть депрессивным, Зак!—крикнул ангел, жестом подзывая к себе. Дежавю? Или просто слишком схожие события? —хватит ты на него кричать! Ну словно он если и младший в компании, то ребенок. Он больше тебя пережил даже.—закатила глаза девушка. Был ли смысл Заку вспоминать о том, что же там с ним было? Он не помнил прошлого, а свое настоящее оставил в виде грязного пера на кафеле. Сейчас оно все также пылится там, никем не тронутое. —да иду я уже! Чего этот мужик хотел?—крикнул в ответ парень, заходя обратно на чердак. —звал нас в организацию. Пойдешь?—радостно воскликнула демоница. —ну, Ники, я всегда за.—пожал плечами Заквиель.—а Нео? —идите нахуй, предатели.—обижено воскликнул он, отворачиваясь.—у нас банда была крутая, а вы... —хей, ну прости.—тихо начала Ники. Тут Нео расхохотался. Улыбнулся и обнял своих друзей. —да вы чего, ребят? Понятное дело, что я рад вашей находке по организации! И знаю я, что вы не кините меня тут.—улыбнулся он. Вечер обещал быть добрым. Такая веселая атмосфера была здесь часто, но всегда казалась такой необычной, редчайшей. «Живите свой день, как последний!»—кричал старенький телевизор из гостинной. А жили они, как первый. Всегда удивлялись всему, наивно верили и с чудом ждали. С чудом ждали чего-то, чего они и сами не знали. —так кто это был?—вновь повторила вопрос птица, вытаскивая из грозди винограда по ягоде. Друзья его пили глинтвейн, заедая всё тем же виноградом. Ну а шатен просто ел с ними закуску. Незадолго до этого он уже показывал им свое лицо, поэтому они являлись единственными, кто видел его. А точно ли только эти люди знали его лицо? Подруга допила бокал алкоголя, намереваясь ответить на ранее сказанный вопрос. —да Хайди это был. Один из основателей этой организации. А организация—якудзы. Будут нашим районом управлять.—ответила Ники, наливая себе ещё. —я удивлюсь, если мы сможем из этой гнили и разрухи сделать нормальный район.—усмехнулся парень. —тоже. Они продолжили трапезу. Болтали о чем-то своем, смеялись. Лишь одна тема не была затронута ни одним из них. Не считая её, друзья вспоминали множество дней, проживших вместе и другие приключения, которые они еще хоть немного помнили. В другой комнате играло старое радио, пережившее уже очень много тумаков на своей крышке. Как всегда играло там что-то советское, иногда переходящее на рок девяностых и нулевых. Если нет любви в твоих проводах, Если холоден голос в твоем телефоне. Я могу понять и могу простить. Я звоню в никуда, я забыл даже номер. Инженер тихонько подпевал песни, исполнявшиеся стареньким прибором. Он не мешал диалогу Ники и Нео, которые уже перешли на свою волну. —«Казанова!», «Казанова!»—Зови меня так! Мне нравится слово.—подпевал припев младший. Вдруг из комнаты раздался треск, и теперь уже хриплое мычание радио подпевали Заку, а не наоборот. Оно снова сломалось. —да заебало!—резко крикнул архангел, вставая из-за стола и яростно идя в комнату с радио. Послышался грохот. Теперь не звучало и скрипа. Устройство умерло окончательно, вместе с музыкой на чердаке. Уют в квартире резко погас. Только нарастающая метелица пела что-то невнятное, звала к себе. —снова чинить!—кричал раздраженный шатен из комнаты. —а нафига ты вообще его стукнул?—крикнула Ники другу. Почему-то такая ссора казалась доброй для птицы, словно семейной. Он безусловно не любил, когда кто-то кричал, но и тишину он презирал. Таково было прошлое в жизни на первом этаже. За окном резко пролетел бурый лист рябины. Перемен требуют наши сердца! Перемен требует наши глаза! Вместе с листом резко включилось и радио. Под чутким руководством блондинки всё всегда начинало работать. Радио уже привычно включалось и выключалось, а вот наличие зелени очень заворожила механика. —ребят! Тут листик пролетел только что! Прям от дерева, от рябины!—восторженно кричал он. Кажется, он и листьев то ни разу за жизнь не видел. —брешишь, Зак!—кричала всё ещё возмущенная Ники. Радио она починила, а теперь же пыталась починить друга. —да, я же в жизни тебе столько вранья наговорил!—закатил глаза парень, вновь смотря на улицу. Но, увы, больше подобного не происходило. Всё также летели лишь белые снега, изредка окрашенные чем-то. Быть может, это был знак к переменам? Что-то в жизни да случится? «увидел серый лист среди белых копирок, а уж его я и подавно найду среди снега...»—подумал про себя Заквиель. Он задумался о чем-то. Как оказалось, просидел он так долгое время. Разбудил его Нео своим нестандартным способом. Ладонью закутал ему рот и нос, тем самым перекрыв кислород. Это помогло, парень очухался. —всё хорошо?—начала Ники.—Ты сидел, словно мертвый, глядел в окно и не реагировал ни на что. —всё хорошо, просто задумался.—улыбнулся шатен, напяливая на свое лицо маску обратно. О чем он задумался? О знакомом, который, кажется, и сам не догадывается, что они знакомы. Он уже давно стал частью снега, частью той сильной метели, в которую они виделись последний раз. «нет, зяблик, это твоя история. Я пойду, но, если что—звони хоть в 4 ночи, и я заберу тебя.»—звучал голос где-то в подсознании. Почему-то этот голос звучал с помехами, словно та уличная метель не давала мыслям проникнуть в голову. Знали ли друзья об этом? Да. Им Зак уже успел засеять разум этой ситуацией. Хотели ли они помочь? Да, даже несмотря на то, что они не знали, как можно помочь.

***

Новый день. Первое собрание якудз с участием двух новеньких. В планах было лишь знакомство со всеми без обсуждения каких-то планов. Сказали взять Нео с собой, хотя он яро отказывался принимать участие в подобных мероприятиях. За окном была спокойная погода, так что ничто не могло помешать им провести знакомство. Тишина была везде, кроме главного кабинета якудз. Вокруг всё было очень красиво, стены были расписаны узорами. Зак оглядел всех сидевших в зале, вдруг взор его пал на одного человека. Уж слишком знакомым он ему показался, хотя в памяти его не было. Этот парень подозвал к себе новеньких, по-доброму улыбаясь. Кажется, Ники его узнала, в отличие от друга. —Диамкей, привет!—улыбнулась она старому знакомому. —привет, Ники. Привет, Зак.—он поочередно осмотрел новеньких, приветствуя. Заквиель не стал задавать лишних вопросов, надеясь не показаться странным. Они присели за свои места и стали разговаривать. Рядом подсел Нео и тоже включился в диалог. Кто был тот мужчина? Это был Диамкей—ранее был религиозным фанатиком и главой района вместе с Ники. После одного инцидента с другой группировкой попал в самую жестокую тюрьму города—Монолит. «Любит клюкву и себя, иногда любит саке»—так о нем отзывалась подруга. В комнату зашел парень, он тоже был в маске. Он всплеснул руками и радостно крикнул на весь зал. —Арлабус заболел, давайте устроим анархию в этой комнате!—он перевернул свой же стул. Механик почти сразу узнал парня. «Буйная заноза в заднице с плавником акулы и мозгом головастика»—так описала его подруга вчера. Ники знала якудз получше, так как ранее переговаривала об их составе с Хайди. —да идите нафиг со своей анархией! Я ему этот офис помогал стоить явно дольше, чем вы в нем находитесь!—крикнул второй парень. Это был Клайд. Человек с неизвестным лицом—второе и более родное имя для каждого, кто отзывается о нем. «Консервная банка»—а это третье имя, но уже не от подруги, а от Нео. —согласен. Нам Лабус по шапке надает за такое.—буркнул еще один паренек. Он выглядел... очень молодо, лет так на 15. Кто же это был? Клэшрейк—иногда Клэш, иногда Рейк, иногда и Клешлейк. «Картавый мальчуган, который старше меня, хотя и выглядит на 10»—комментарий от той же блондинки. Вроде познакомились со всеми, или же кто-то был упущен? Кем же был Арлабус? Ники о нем не спрашивала из некого, хотя это был совершенно обычный парень, ростом почти под 2 метра. Спокойный и хладнокровный, но друзьям всегда рад помочь, готов подшутить над кем-то или быть объектом для шутки. Здесь его уважали, а за районом боялись. —как конкретно мы должны вам представиться? Вроде бы вы итак довольно много о нас знаете.—спросила Ники. После её вопроса в зал опустилась тишина раздумий. —видишь ли, Ники, проблема то в том, что знаем мы вас, как бандюков и вандалов.—усмехнулся Хайди.—а нам бы хотелось узнать вас, как людей. —2 инженера и 1 разведчица. Такого резюме достаточно?—улыбнулась девушка. —4 скрытых гея и 3 новеньких. Достаточно для описания нашего заседания?—улыбнулся Клэш, даже не смотря в сторону собеседницы. —если от нас требуется информация, то нам будет легче ответить на ваши вопросы, чем просто выливать всё и сразу.—вздохнул Зак. —разумно.—ответил шатен. Им задали банальные вопросы по типу «какие из организаций знаете», «как хорошо знаете город и район», «какова будет польза от сотрудничества с вами» и тому подобные вещи. В основном на них отвечала Ники, потому что друзья могли сболтнуть что-нибудь лишнее. По итогу они еще где-то час просто разговаривали о своем, знакомились, как совершенно нормальные люди и ушли также нормально. Правда, на улице за время их прибытия в гостях уже сформировалась своя погода, нелетная и не очень проходимая. Ветер бил в лицо холодными ледяными пульками, которые были еле видны для глаза, зато этим же глазом ощущались прекрасно. Зак впервые благодарил свои крылья, ведь, благодаря им, он смог хоть немного укрыться от постоянного ветра. Эти маленькие кусочки льда в итоге застряли где-то в швах ткани, перьях, волосах и других поверхностях. Когда они зашли на теплый чердак, то вся их зачерствевшая одежда тут же стала сырой. —пускай пока на диване посохнет.—сказал Нео, кидая сырое худи на диван, около которого стоял старенький обогреватель. —но я там сплю...—грустно улыбнулся масочник, стараясь отодвинуть сырую одежду ближе к ногам. На улице стемнело еще давно, хотя ночь началась только-только. Стало поистине тихо. Ребята сели пить чай. Была у них традиция—ближе к 10 вечера собираться вместе за столом. Иногда они разговаривали, а иногда наслаждались этой тишиной. Сейчас же тишины не было, как и чая, как и закусок. Стол был абсолютно чист. На кухню забежала демоница с картой в руках. Она раскрыла её на столе. Кусок бумаги распрямился, выпуская над собой облако едкой пыли. Даже через маску она была очень заметной для лёгких. Все покрылись кашлем. —нам сказали выучить организации и их местонахождение. Свой мы уже знаем, на этом наши знания и заканчиваются.—начала Ники. На карте были указаны границы районов и их бывшие или нынешние организации. Ребят поразила территория якудз... очень большая территория, несмотря на свой скверный характер живущих. Завлекла еще одна организация, которая была даже больше, чем якудзы... —нихуя, так дровосеки живут в противоположной стороне от нас?—удивился Нео.—так вот почему я при взлете не мог монолит найти. —нам ведь не придется исследовать город ради этого? Я не хочу пешком идти до района каменщиков или тех же дровосеков.—грустно усмехнулась Ники, стараясь самостоятельно убрать пыль с карты. —а я бы пошел. Может быть и летать научусь в таком путешествии.—задумался Заквиель. —я тебя завтра летать научу, попробую по крайней мере.—ответила подруга.—завтра состоится переезд в квартиру якудз, там из окошечка тебя запустим. Так и договорились устроить завтра школу полетов. Зак летать вообще не умел, да и к тому же имел на крыльях сильные раны, которые точно не добавляли улучшений к полетам. А вот Ники летала идеально. После того, как инженер к ним переехал она, правда, стала летать хуже, ведь летала теперь в несколько раз реже, но навык не был утрачен полностью. Знакомство с картой в итоге закончилось. Ники с Нео ушли в свою комнату, спать на своей двухъярусной кровати, а Зак остался в гостиной. Спустя такое количество времени ему так и не удосужились купить хотя бы какой-то матрас. Он как обычно зашел в ванную комнату. Встал перед зеркалом, снял маску и просто смотрел на себя: всё те же ночные круги под глазами, усталый вид, знакомые растрепанные волосы. В глаза бросались лишь 2 изменения—шрам на руке, напоминающий неровный квадрат и гигантский шрам на крыле. Учитывая память парня, он и шрамы будет воспринимать как то, с чем он живет уже столетие. Крыло со шрамом еще немного болело, не давало забыть. Шрамы всегда дают напоминание о том, как ты их получил. Иногда ты даже не хочешь это помнить, да только шрамы всё равно напомнят тебе о той боли, которой ты, возможно, упивался тогда. Почистив зубы, птица пошла спать. Несмотря на все те мысли, что большим караваном лезли в голову, заснуть удалось очень быстро.

***

«Когда там меня докучали сны в последний раз, еще в той квартире?»—усмехнулся парень. Он стоял на улице в бурю. Зак уже давно научился распознавать сны, хотя управлять ими он никогда не хотел. Смысл строить судьбу самому? В чем тогда её интерес, если ты знаешь её наперед? «Холодно однако.»—задумался парень, прижимая к себе крылья. Вокруг была пурга, он словно был в эпицентре урагана. Знакомые здания занеслись метелью, и он уже не мог распознать, на какой улице он стоит. Лишь белый снег, белые стены, белый пол и кровавые крылья... На крыле, которое раньше светилось шрамом, сейчас красовалось массивное пятно крови. Зак посмотрел на руку—та же история. Кровь шла почти черная, густая и комковатая. Впереди появился силуэт. Знакомый, но почему такой расплывчатый? Самое страшное—когда тебя забывают самые близкие. Но что чувствует тот, кто забывает? Чувствует ли он за это обиду, стыд? Буря, наконец, расформировалась немного. Сзади показалась знакомая фигура дома с чердаком, а впереди знакомая улица с незнакомым человеком. «я не дам тебе уйти снова!»—подсознательно кричал голос внутри птицы. Он инстинктивно побежал, уже позабыв о том, что находится в периметре сна. Шатен подбежал к незнакомцу и схватил его за рукав... безуспешно. Как и предполагалось—руки проходят сквозь, словно он призрак. Зак попытался обойти того и посмотреть, как выглядит незнакомец. Лицо слишком расплывчато. Лишь два серых зрачка светятся, смотрят вдаль пустым взглядом, улыбающимся темноте. Снова попытка схватить за плащ человека. Снова безуспешно. Говорить не получается, кричать тоже. В какой-то момент незнакомец отходит слишком далеко и Заквиель начинает задыхаться. В глазах мутнеет, зато рассудок просыпается. Парень открыл глаза, привстал немного и осмотрелся. Был он там же, где и засыпал. Он никогда не боялся того сна, редко проявлял чувства в нем. Почему же? Он видел уже более сотни раз. Одинаковый сон. Одинаковый пейзаж. Одинаковая кровь. Одинаковый сюжет. Одинаковый силуэт. Одинаковый исход. Одинаковая смерть. Всё всегда повторялось одинаково, хотя якудза принимал всегда разные решения и подходы. Каждый раз пытался сделать всё разнообразным, но в итоге силуэт всё равно уходил от него, а сам он начинал умирать от нехватки кислорода. —что, сознание, раз в реальности было больно, так не можешь во сне миллилитр перекиси выдумать?—шепотом усмехнулся шатен, ложась обратно. На удивление, на улице стояла та же погода, что и во сне. хотя что удивляться? Буря здесь было не новой и заходила в гости по каждому поводу, а иногда и без него. Погрузился вновь в сон. Более не чувствовалось скованности, страха или обиды. Сейчас был лишь спокойный и тихий отдых, без чьих-то присутствий.