Гермиона Грейнджер и Сон Кассандры

Улыбчивая шатенка в строгом платье и бородатый брюнет в форменном кителе старательно махали вслед поезду, в котором навстречу сказке уезжали их дети. А затем, когда тот окончательно исчез в клубах пара, мужчина в очках, то и дело косившийся в сторону спутницы, фыркнул. И, не удержавшись, дернул за хитро повязанный черно-белый пояс. - Ты его все таки носишь. Гермиона, а это была именно она, страдальчески закатила глаза. - Джинни сказала, что это – классический футляр, и мне очень идет это вопиюще-короткое безобразие стоимостью с недельный бюджет исследовательского Отдела. - Понимаю. – Гарри улыбнулся. – Я рад, что за упорное стремление обанкротиться тебя еще не убили. - Северус опять ничего не сказал. Просто посмотрел. И кивнул. Ему абсолютно все равно, что на мне – последняя коллекция… – ведьма на секунду прервалась, вспоминая название. – Гуччи или пижама, изначального цвета которой давно не заметно из-за шерсти кота. - Не хочу говорить, что он прав, но… он – прав. И очень разумно с его стороны было не смеяться над этим бантом. Я бы совершил на его месте вот именно такую ошибку. И быть мне жестоко бритым. Гордо почесав бороду, Поттер хитро прищурился, пока подруга досадливо всплескивала руками. - Вот. Ты понимаешь. А Джинни – нет. Скажи ей, как друга тебя прошу. Объясни как-нибудь по-мужски. Потому что, если быть точной, Северус ничего не сказал про уже сотую по счету тряпку из маггловского бутика. А вот по Джинни и ее привычке вытаскивать меня по магазинам он прошелся… емко. Я с радостью составляю ей компанию, не пойми неправильно. Но она игнорирует мои протесты. А я действительно предпочла бы пить кофе возле примерочной, пока она себе что-то выбирает, а не бегать с охапками вешалок и мучительно вспоминать свои параметры. - Не удивила даже. А куда они, кстати, делись? Победитель Темных Лордов и Глава Аврората недоуменно заозирался, только теперь осознав отсутствие жены и друга. Гермиона посмотрела на Поттера сочувственно. - Гарри, тебя надо взять отпуск. Рон десять минут назад тебе прямо в ухо прокричал, что они забирают Джинни в Хогсмит. - Оу… – смущенно взъерошив волосы, волшебник пожал плечами. – Я думал, он говорит про выходные. - Гарри, сегодня суббота. Мальчик-Который-Отец внезапно побледнел. - Миона. А, Миона... А я отчеты полугодовые не сдал. Еще вчера, получается, не сдал. Миа вздохнула и покачала головой, наблюдая за еще одним в своей жизни великовозрастным ребенком, который сейчас пораженно замер, вновь выискивая свое место в пространстве и времени. - А тебе уже и не нужно. Мертвым отчеты не нужны. Зеленые глаза сверкнули из-за прозрачных стекол. Волшебник недоуменно нахмурился. - Эм… А ты о чем? Гермиона вздохнула еще раз. И, решаясь, выпалила: - Гарри, я тебя, как друг, предупреждаю, что ты – покойник. Северус тебя убьёт, как только закончится Распределение. Глава Отдела Правопорядка страдальчески закатил глаза. - Ну что я опять сделал-то? Хотя знаешь, – раздраженно засунув руки в карманы, Поттер теперь напоминал не взрослого, харизматичного мужчину, а обиженного студента-старшекурсника – плевать. Как мой друг, ты должна его остановить. - Я уже пыталась. И все, на что меня хватило, это округлить глаза и сказать нечто похожее на «Я думала, что ты знаешь». Во всех остальных случаях мне бы тоже не поздоровилось. - Да в чем проблема-то?! - Т-ш-ш-ш! Во втором имени твоего сына проблема. Ты можешь «издеваться над собственными отпрысками, как угодно душе, но чужие имена полоскать тебе возбраняется категорически». - Цитата? - У-гум. - А тебе, лять, не кажется, что как-то поздно этот тиран учебного процесса спохватился? - А он не знал. Продолжая сохранять невозмутимость, пока ее собеседник, словно аквариумная рыбка, хватал ртом воздух, ведьма мягко подхватила его под руку и повела к выходу с вокзала. И только в маггловской части Кингс-Кросс волшебник, раздраженно трансфигурировав на ходу одежду в маггловскую куртку и брюки, возмутился: - То есть, это как?! Альбу одиннадцать, Герм! Гарри даже неестественно округлил глаза и сгримасничал в поддержку своего главного аргумента. Гермиона прикусила губы и фыркнула, сдерживая смех. - Ты бы побрился хоть. Почесав бороду, мужчина ослепительно улыбнулся волшебнице. - После того, как я воевал – героически, естественно – за право её носить с Джинни, это будет тупо. И нет, ну Герм, серьёзно, как он мог не знать? - Гарри… – и еще одного тяжкого вздоха удостоился самый героический Герой Соединенного Королевства – Во-первых, до тех пор, пока Эйлин и Виктор не поступили в Хогвартс, и его отговорки для Минервы насчет поста Директора волшебным образом не изжили себя автоматически, концентрация внимания Северуса дальше дома и конференций не распространялась. - Ладно. Допустим. И как эта Летучая Мышь прознала об этой «наисвежайшей» сенсации теперь? - Ну, ты же не думаешь, что если он твоего старшего изо всех сил игнорировал, вернувшись на должность, что это значит, что он не заглядывает в списки первокурсников? - Ну… а меня спасет, что наши дети дружат? Он… как ты там говоришь… - Избирательно лоялен. - Вот! Ну так что? - Гарри. Хороший мой. Северус в ярости. Так что… Ты езжай лучше в командировку. Тебе же предлагали съездить по обмену опытом в МАКУСА? А потом продлим твое пребывание в Америке отпуском. Меченый снова очень не по-взрослому надулся. - Ты и предлагала. А я – отказался. А теперь – придется. Гадство. Змеиное, Герм. Слышишь? Мягко улыбнувшись, женщина покачала головой в ответ на ворчание Поттера. - Не сердись. Он хороший. - И даже очень. – закивал головой в фальшивом согласии волшебник с подозрительным энтузиазмом. – Я не спорю, Герм. Только этот кусачий змей настолько хорош с тобой, что сил быть хотя бы минимально безопасным для остальных у него не остается. Когда мистер Поттер хотел ехидничать, его было не остановить. Гермиона и не пыталась, еще час потратив в кофейне на то, чтобы выслушать заочные нападки в сторону второй такой же ехидны, что снова являлась корнем преткновения в ситуации. И только спустя пять чашек чая волшебник успокоился достаточно для того, чтобы аппарировать в Министерство и заняться оформлением командировочных. *** Каблуки весело стучали по мощеной камнем мостовой. Сдержанно, очень по-британски, светило солнце. Радостно вдыхая бензиновые выхлопы, Гермиона бодро шагала вперед. Пешая одинокая прогулка – вот что ей сейчас было нужно. И очень хорошо, что Эйлин отправилась в Школу через камин с отцом, а не отправилась с матерью и младшим братом на вокзал. Иначе Эл опять бы подралась с Джеймсом, и беседы с Гарри могло бы и не получиться. Зачарованный галлеон нагрелся, по закону подлости, на самой оживленной улице. Шарить в поисках монетки в вырезе платья на глазах у толпы ведьма сочла плохой идеей, а потому – покинула людской поток и зашла в первое попавшееся кафе, где, в свою очередь, скрылась в туалете. «- И»? «- Он поедет в командировку. А мне не срежут отпуск». «- А я же говорил, что это будет самым убедительным аргументом. Он – все еще мальчишка». Поправляя перед небольшим зеркалом волосы, женщина хихикнула. Она знала еще одного великовозрастного дитя, если уж на то пошло. Он прижимал её к себе ночами судорожно, неудобно, удушливо. Каждую ночь. Так, как сжимает в объятиях ребёнок любимую и единственную плюшевую игрушку. И именно он, ни на минуту не забывая о том, что Гарри в порыве никому не ясного благородства в девяносто восьмом всем и каждому, а особенно – Вол-де-Морту, растрепал про свою мать и любовь к ней мертвого, как он считал, профессора, теперь не уставал доказывать, что – Гермиона. А Гермиона уже отчаялась доказать в ответ, что в целом – не особо ревнива. А ревновать к мертвым – и вовсе глупо. А глупости она творила строго до двадцати. У всех в жизни есть первая любовь. Иногда она дурная, иногда – трагичная. Но всегда – яркая и запоминающаяся. А Гермиона предпочитала быть последней. Вдумчивой, взвешенной, наверняка. Потому что прекрасно знала, что тот парень из его воспоминаний – уже совершенно не тот он, который есть сейчас. И тому парню было разумно быть влюбленным в единственную подругу. Но люди ведь меняются. Нет ничего более переменчивого, чем люди. И это – чудесно. Ещё бы эту истину получилось втолковать ему, было бы здорово. Впрочем, ей нравилось внимание. Даже – такое своеобразное, свойственное лишь Северусу Снейпу. «- Гарри - хороший». «- Как угодно. И этому «хорошему» я очень не рекомендую попадаться мне на глаза. Вопрос о его втором отпрыске все еще не закрыт». «- Ты говоришь это уже несколько лет». Миа не собиралась верить в угрозы зельевара в адрес Золотого Мальчика. Если бы он хотел навредить Поттеру, то давно бы уже это сделал. Тихо, незаметно, без следов. Чего стоил только тот отчет о критической «стихийной» вспышке Адского Пламени в доме Роули десять лет назад. Предположительно погибли все, кто там находился. Сама хозяйка и, что важнее всего – ее маленькая воспитанница. В тот день холодный пот прошиб спину волшебницы, и нервная дрожь не покидала ее до самого вечера. Она доподлинно знала, что Северус отсутствовал ночью несколько часов. И кляла на чем свет и свою болтливость, и то, что на тот момент все еще не решилась справиться с проблемой кардинально и самостоятельно. К дракклам моральные дилеммы! Она своей нерешительностью его подвела. И лишь вернувшись домой, Миа выдохнула. Ничего кошмарного с ним не произошло. Он всего-то выглядел упрямым. И упрямо-довольным. Как человек, который, вопреки мнению большинства, отомстил давнему врагу. И отомстил жестоко. Дельфини была мертва. Это все было неправильно. И то, что он сделал, и то, что его это – радовало. Но, видимо, муки совести в его мироощущении было разумно испытывать только по поводу безопасных людей. Однако, ничего подобного вслух Грейнджер не произнесла. Она, в конце концов, прекрасно знала, с кем живет. И кого любит. По каким причинам она верила, что подобного больше не повторится, она и сама себе объяснить не смогла бы. «- И несколько лет мы, слава Мерлину и зачаткам благоразумия твоего дружка, с ним близко не общались. Несколько прекрасных, волшебных лет…» «- Я поняла. Ты помнишь, что обещал»? «- О чем из»? «- Вик. Если он окажется не на Слизерине, сделай приличное лицо и не хмурься. Не расстраивай мне моего мнительного ребенка». «- Этот И МОЙ В ТОМ ЧИСЛЕ ребенок ближайшие месяцы проведет со мной. Так что не в моих интересах портить с ним отношения». «- Во сколько тебя ждать? И ждать ли»? «- Закончу вступительный педсовет к полуночи». «- Ты же говорил, что если Минерва приносит бренди, это до часу как минимум»? «- Не в моих силах прервать эту традицию. Но я в состоянии сгрузить на своего Зама министерские бланки». «- А срок сдачи»? «- Конец августа». «- Должно сработать». «- Так и будет». «- Северус». «- Да»? «- Я буду ждать». «- Я знаю. Имеет смысл писать, что ты не права»? В отличие от неё, Директор Школы Чародейства и Волшебства был спокоен. Потому что пользовался своей властью на полную, и регулярно заставлял Мастера Рун Бабблинг делать расчёты сверх учебного плана для личного пользования. И цифры его неизменно удовлетворяли. А Гермиона… ставила на неожиданность. Потому что от «Сна Кассандры» не умирают. После «Поцелуя» не просыпаются. Почему бы и сегодня не произойти чему-то… эдакому? «- Нет». «- Я передам Батшеде, что ты ни в грош не ставишь ее профессиональное мнение». Разговор был окончен. И Гермиона вернулась к прогулке. Что бы такого непоправимого ни произошло с ней этой ночью, сейчас она была счастлива. Ее жизнь была прекрасна. И в этот раз она успела намного больше, чем в прошлый. Если все таки что-то случится – оно случится сегодня. И, каким бы лицом не повернулась к ней Фортуна, она – точно будет знать. Сегодня решится её судьба. И теперь с нею будет тот, кому тоже было страшно. Тот, кому много лет казалось, что он – все еще бьется в агонии на дощатом полу, а все происходящее с ним – лишь издевательский выверт умирающего сознания. Или и того хуже – красивый сон. И стоит лишь открыть глаза – и окажешься на Астрономической Башне, произносить вновь Третье Непростительное. Тот, кому лишь недавно перестали сниться кошмары. И у нее получилось убедить его окончательно в реальности этой мирной жизни. Тот, кто готов был за эту жизнь убивать. Теперь Гермиона будет не одна. Не в этот раз.