Рождественский гвалт

Коко приехал в честь зимних праздников в родной город, где вырос и провел свою сознательную жизнь. Здесь он проводил все свое время, поэтому от вида родных улочек сердце пропускало удар, замирая в одном положении на несколько секунд. Дыхание сбивалось в предвкушении проведенного времени наедине с собой и родным местом. Взгляд то и дело падал на магазины, парки и забегаловки, по которым так соскучился за все время отсутствия. Но было в этом городе еще кое-что прекрасное, ради чего он решил вернуться хотя бы на «зимние каникулы». Канун рождества никак не радовал. Количество людей, сочащихся по улицам, холода, от которых мерзнут пальцы и отнимается возможность носить любимые украшения. Суета, загруженность по работе — все до жути раздражает. От этого хочется скрыться в своем доме с противнем имбирного и песочного печенья и популярным рождественским фильмом, который сопровождал Хаджиме с самого момента его выхода. Если бы не одно но: здесь его ждали, хоть Хаджиме приехал и без предупреждения, и это должно стать основным подарком в рождественскую ночь — он должен позаботиться и купить что-то еще, пока позволяют финансы. Коко буквально вырвался из рабочих лап сотрудников, которым без него никак не сдвинуться с мертвой точки, чтоб приехать сюда. Поэтому даже сейчас, в спешке разгуливая по центру Токио с несколькими пакетами, где лежат различные коробочки с подарками для самых близких, он говорит по телефону, решая очередной деловой вопрос. Всматривается в светлые прилавки, чтоб найти то, о чем ему рассказывали по переписке. Кто знал, что это будет такой сложностью и преградой, чтоб отправиться в свою, наверное, пыльную квартиру и остаться там до самого Рождества? — Господи, вы серьезно не можете решить это без меня? — Хаджиме разъяренно выдыхает, останавливаясь около очередного прилавка, который отливал золотым цветом. На витрине стояли именно те туфли, которые он искал. Ярко-красные, с темной подошвой. От одного представления о том, как отреагируют на этот подарок, Коко затаивает дыхание. — Вы можете просто перезвонить мне через пару часов? Я занят, — Возмущенным тоном говорит юноша, ставя пакеты на расчищенный от снега тротуар. — Я же сказал, что уехал на неопределенный срок! Коконой поворачивает голову, пытаясь поправить слегка сморщившиеся брюки, пока не замечает знакомый силуэт. Светлые волосы, что легли завитками на плечи, растерянный взгляд и, на вид, недорогой костюм, скрывающийся под длинным, темным пальто. — Коко? — Ласково, на последнем выдохе горячего пара произносит Сейшу, в недоумении бегая глазами по темным кудрям, все еще зачесанным на одну сторону. Хаджиме забывает про подарок, забывает про телефонный разговор, потому что телефон сразу же падает в карман пальто, а звонок остается не сброшенным, забывает про пакеты, что так же остались стоять на слегка припавшем снегом асфальте. Кидается вперед, виснет на крепкой шее и чувствует, как крепкие руки обвивают его спину, как Инуи прижимается носом к его плечу, путаясь в темной гуще волос. — Что ты меня не предупредил? — Слышится такое же родное спокойствие, с нотками взволнованности в голосе. — Это был подарок, глупый! — Возмущается Хаджиме, еще сильнее прижимаясь к Инуи. Он не чувствует асфальта под ногами — этот засранец вымахал на сантиметров десять выше его, а Коко совсем забыл об этом. Поэтому он возмущенно машет ногами, пытаясь достать до пола хотя бы носочками своих ботинок. Сердце трепещет в приятной меланхолии, что мешается с ощущением филии, когда Коко вжимается всем телом в тело напротив. Люди охают, проходя мимо них. Кто-то начинает улыбаться, явно задумываясь о том, как придет домой и горячо обнимет любимую жену или мужа. Кто-то просто озадаченно обходит парней, вставших прямо по среди тротуара. Но как бы там ни было, какой бы реакцией не пропитывались люди — плевать. Сейшу заливается искренним, изумленным смехом, что мешается с радостью. Уголки губ приподнимаются в яркой улыбке, от чего под глазами образуются легкие, уставшие морщинки. — Наилучший подарок, Хаджиме.