Крэйвен

      Меня вели прямиком через всю деревню, и вот она уже почти заканчивалась, последние хижины стояли вблизи небольшого леса у подножия горы. Казалось бы, куда дальше, но нет — тычки в спину продолжались. Войдя в чащу, конвой повёл меня по хорошо вытоптанной тропинке. Пройдя примерно километр, я разглядел сквозь сочную зелёную листву и стволы деревьев освещённую солнечным светом огромную поляну.       Дойдя до её середины, я почувствовал, как по всему телу прошёл несильный электрический импульс, от которого волосы встали дыбом. Также я почувствовал очень лёгкое, но всё же сопротивление. Словно проходил сквозь тончайшую плёнку.       «Возможно тут какой-то барьер» — решил я, и тут же убедился в верности своего предположения: барьер создавал иллюзию (как, я думаю, и деревня в том числе) бедности и нищеты, которая скрывала дивный город. Картина, открывшаяся через секунду после прохождения иллюзорного барьера поражала: мы оказались на горе, откуда открывался хороший обзор почти на весь город. Это был самый настоящий мегаполис. Почти как Нью-Йорк, но футуристичный и более зелёный. С правой стороны над городом возвышалась тёмно-серая гора, высеченная в форме головы леопарда. «Леопард» смотрел своими пустыми глазами, разинув бездонную пасть, на этот город и людей, населявших его, сверху вниз, всё равно что на чёрных муравьёв, суетившихся туда-сюда по извилистым улочкам.       В начале границы мегаполиса были здания не сильно высокие, из белого камня, а вот дальше, вдалеке величественно стоял огромный замок, окружённый высотными башнями, как королева охраной, и рвом; реку, текущую серебристой лентой, на полпути разделяло на двое и она, огибая дворец, закольцовывалась. В этот дворец меня, вероятно, сейчас и отведут, чтобы король или королева решили, что со мной делать.       Меня повели вниз по склону. Тропинка была слишком узкая, поэтому моим конвоирам пришлось идти одна за другой, подняв свои копья наконечниками кверху. Спустя несколько минут, пройдя мимо водопада и плато, что напоминал мне чем-то театр, или же трибуны, своими отверстиями в стене, откуда платформа по которой также стекала вода, была как на ладони — мы оказались внизу.       Идя по городу в сопровождении вооруженного отряда, я привлекал внимание местных: кто-то смотрел на меня с интересом, но выражение лиц большинства выражало презрение. И оно было взаимным. Правда, недружелюбными взглядами на этот раз всё и ограничилось — никто не проявлял ко мне открытой агрессии, как в той же деревне-обманке.       Осматриваясь по сторонам я заметил вот что: женщин и мужчин на улицах было более-менее равное количество, ни как дома. Интересно, почему так? Может, мне просто кажется, что мужчин в Ваканде не меньше женщин, потому что население здесь само по себе малочисленное?       Но нет, к чему тогда отстраивать столько домов, и тем более такие небоскрёбы? Для кого, спрашивается? Если уж тут, за иллюзорным щитом скрыт целый мегаполис, то и народу в нём живет несколько миллионов — поменьше, чем в Нью-Йорке, конечно, но тоже прилично.       Смотревшие мне в след негры перешёптывались между собой, обсуждая меня. Я явственно слышал это, хоть и понимал их через слово, — говорили они на смеси языков Коса и Йоруба, а также третьего, совсем не известного мне. Возможно, эта сборная солянка из диалектов и наречий африканских народностей и представляла собой язык общения Ваканды.       «Идиоты без собственного полноценного языка». — с презрением подумал я, — «И алфавита.» — на некоторых домиках чёрным по белому были вычерчены символы, в которых я признал, хоть совсем чуть-чуть, но буквы латиницы, которые используют в Америке и других англоязычных странах. Вакандцы нагло скопировали наш алфавит и немного видоизменили его, на свой африканский манер.       Весь путь до дворца я прошёл на своих двоих. В этом городе имелся и транспорт, довольно редкий, но он был; в основном это было подобие автобусов или же грузовые машины. Также имелся воздушный транспорт — современные самолёты, практически бесшумно парившие в небе напомнили мне Икс-джет, который я видел по в детстве по телевизору. По многочисленным водным каналам, окутывавшим всю территорию города плавали лодки, обычные лодки из дерева, и обитые кожей. Пока шли — я увидел и несколько суден покрупнее. Пройдя через красивый мост, из неизвестного мне металла, вероятно — вибраниума, а также покрытого золотом и украшенного драгоценными камнями, коих на черном континенте в избытке. Тяжёлые ворота из баобаба, обитые железом, отворились, и конвой провёл пленника в моём лице во внутренний двор, где располагался буйно цветущий королевский сад, который был словно маленькие джунгли, я даже слышал щебетание птиц, и приметил некоторых пернатых, притаившихся в густой зелёной растительности. Посреди сада был установлен тотем, точь в точь похожий на тот, что я видел ранее — тотем чёрной пантеры. Только в отличие от того, этот был обвит лианами, а начало столба покрылось мхом.       Далее мы вошли в сам дворец. Я думал, что меня тут же заточат в темницу, если вообще не прикончат на месте без суда и следствия, но нет — меня подвели к лифту. Одна из конвоирш нажала кнопку и через несколько секунд двери лифта разошлись, пропуская внутрь своей просторной, хорошо освещённой кабины.       Сначала в лифт вошли бритоголовые, осталась только одна, которая охраняла меня.       — А теперь пошёл! — приказала она мне, когда все её боевые подруги встали у стены кабины. Не споря, я шмыгнул внутрь, и последняя негритянка вошла за мной следом. Двери захлопнулись. Чернокожие взяли меня в кольцо. Их командирша нажала одну из кнопок и лифт тронулся, стремительно поднимая нас в ввысь.       Дальше, когда лифт приехал — меня повели по белому светлому коридору, по которому эхом разносился хор шагов, нескольких пар ног. Меня привели в тронный зал. Это был огромный зал с огромным же окном во всю стену, до самого потолка — а они здесь были необычайно высокие, — вид из окна был чудесный — из него было видно всё королевство. Зал был круглый и по бокам от стоявших рядом тронов дежурили королевские стражницы, одетые все как одна в одинаковую униформу и с копьями в руках — прямо как те, которые привели меня в Ваканду. И на каком конвейере этих бритоголовых штампуют?       Два трона — один побольше, другой поменьше — оба были с высокой спинкой и оканчивались головами скалящихся чёрных леопардов. Головы были плоские, отлитые естественно из вибраниума.       Командирша отряда вышла вперёд, стукнула копьём об пол и что-то выкрикнула на своём языке королю и королеве и умолкнув — приклонила колено. Монарх, что, как мне кажется, стоит выше своей супруги, сделал жест рукой и что-то пробубнил себе под нос. После его слов бритоголовая поднялась и вернулась к своим.       Король был упитанный, низенького роста негр. Его лицо практически не тронули морщины. Короны на его короткостриженой, пепельной от седины голове не было, но было ясно, что этот пожилой человек королевской крови. Об этом говорил его взгляд, его минимальные движения, которые он едва заметно совершал, его умение держаться и его пурпурные одежды — фиолетовый цвет считается цветом знати и королей в частности.       Тоже самое можно было сказать и о его жене — женщине уже не молодой, хоть и бывшей моложе своего супруга — разница, на мой взгляд была лет десять, удалось хорошо сохраниться — я не дал бы ей больше сорока пяти.       На голове супруги монарха был водружен тёмно-фиолетовый головной убор с высоким широким передом. Ткань её платья также была фиолетовых тонов.       По обе стороны от королевской четы стояли странные люди: лысый мужик в бирюзовых одеждах с торчащей тарелкой во рту; от его вида мне становилось противно — тарелочка была всунута под нижнюю губу, растягивая рот, так что его негритянская пасть не была закрыта целиком.       С левой же стороны, по правую руку от королевы стояла длинношеяя женщина. Вся её шея была закована в кольца — на ней свободного места не было! Только взглянув на неё мне захотелось снять эти чёртовы кольца — они поддерживали шею негритянки, и я знал, что если их снять — шея сломается, не выдержав веса головы.       Также, оперившись на деревянную клюку, больше похожую на посох. Возможно старик был шаманом. Но это вряд ли — в таком, как оказалось высокоразвитом в плане технологий и культуры государстве нет места суевериям. Так что, вероятнее всего — старый негр служит советником короля.       Последние два персонажа, которые присутствовали в тронном зале были громадный, как горилла, да и с такими же чертами лица и глазками, как у примата, негр. Несмотря на жару этот придурок был одет в меховую куртку-безрукавку мехом наружу. Он смерил меня презрительным взглядом, я ответил ему тем же и принялся рассматривать последнюю, присутствующую в зале женщину.       Загадочная незнакомка была облачена в чёрный костюм, что обтягивал её, подчеркивая женственные изгибы тела. Лица я не видел — оно было скрыто за маской на всю голову, на макушке которой красовались уши. В общем, это была Чёрная Пантера, если я правильно понял.       «Чёрт возьми, да эти негры повернуты на чёрных леопардах!» — с некоторой долей изумления подумал я. Понятно, что они им поклоняются, но не до такой же степени! Вообще — удивительно, как они до сих пор поклоняются животным, и вместе с тем сумели отстроить такую цивилизацию, сокрытую от посторонних глаз? Невозможно, попросту невозможно.       — Что ты делал у границ нашей страны? — вдруг задал мне вопрос король на безупречном английском, — Твоя мать послала тебя? — задал он следующий вопрос, не дождавшись ответа на первый.       Так, ну, дело плохо. И если меня не убьют сразу, то надеяться я могу только на чудо. А пока лучше молчать. Что-либо говорить я не вижу смысла. Тут ведь как в полиции — «всё что вы скажите, может быть использовано против вас». А так, меня могут бросить в темницу до поры до времени, а там и пытать начнут. Ну а пытки я уж как-нибудь выдержу — я ведь прожил три года под одной крышей со Светланой. А её методы воспитания хуже всяких пыток. Помню, каждый раз, когда она приезжала к нам с Глорией — я стоял в углу «для профилактики». Король тем временем сверлил меня взглядом, и наконец не выдержал, на повышенных тонах велел бросить меня в подземелье.       — Ничего, совсем скоро ты расколешься. — пообещал он мне, злобно сверкая своими глазёнками. Идиот даже не пояснил, что именно от меня хочет, но это определенно точно как-то связано с моей биологической матерью. ***       — Наглый, дерзкий, непокорный, вспыльчивый, — бормотала я себе под нос, идя по тропе, мимо поля, где паслись зебры, — прямо как я в молодости. Ну ничего — я эту дурь из него выбью. Он ещё назовет меня мамой. — он почти не обращался ко мне таким образом. Всё больше по имени, Светлана да Светлана, что очень обижало и раздражало.       Лёньки не было уже недели две, а может и больше — наверняка воспользовался случаем и сбежал от меня. Ублюдок специально не предпринимал попыток к бегству все эти годы, чтобы усыпить мою бдительность.       «А если он просто затягивает с охотой?» — подумала, — «Или его сожрали? А может он ослушался меня и попался в лапы этим черномазым?» — тревожные мысли словно рой диких пчёл проносились у меня в голове.       Но, немного погодя я подумала, что все эти версии маловероятны: хоть он и всего-на всего современный, изнеженный благами цивилизации мальчишка, но я хорошо его выдрессировала… воспитала, в смысле. Значит, он всё же сбежал, решив, что я ослабила поводок.        Ну и по делом ему, в таком случае! Будет знать, как сбегать от меня. Вообще, он нужен мне лишь для того, чтобы власти Штатов и штата Нью-Йорк в частности отстали от меня. Подумаешь — ну продавала я животных в цирки, зоопарки и частным лицам, ну и что с того? Нет же — докопались, да ещё и нарыли на меня улик, что я подрабатывала наёмницей.       Я давно всем этим занималась, но однажды, в пятьдесят девятом году, когда я отдыхала во Флориде ко мне подошла Николь Фьюри и предложила вступить в команду, названную Мстительницы. Я согласилась, хоть там уже состояла Саблезубая, с которой я и сейчас в не самых хороших отношениях. Надо было грохнуть одну нацистскую сволочь — Красный Череп. Наша шайка справилась с заданием и после команда распалась. Денег мне не заплатили, но зато простили все мои преступления.       Но вскоре я вновь начала заниматься своим не совсем легальным бизнесом и власти Штатов опять стали донимать меня. Мне грозила депортация и единственный выход, который я нашла — это родить. Прибегнув к помощи ЭКО — я забеременела. Беременность была для меня тяжким бременем, даже сыворотка не спасала от токсикоза и боли в пояснице. Но самые муки начались, когда у меня отошли воды. Я рожала этого неблагодарного щенка часа два. Казалось бы — не так уж это и много, но таких страданий я не выносила ранее никогда. Все девять месяцев я регулярно принимала свою чудо-сыворотку, надеясь, что её свойства передадутся будущему малышу и закрепятся в нём. Я хотела, чтобы моя, как я думала сначала — наследница, была сильной. Хорошая мать всегда желает лучшего своим детям. Как я и предполагала — ребёнок родился с сывороткой в крови. Это был мальчик. Так было даже лучше: с сыном на руках меня точно не депортируют.       Я получила гражданство. После родов я быстро восстановилась, и хотела вернуться к своей обычной жизни, но этому засранцу требовалось моё молоко, поэтому пришлось остаться ещё на какое-то время.       Детёныш утомлял меня своим постоянным плачем. Хорошо, что рядом была Глория — ей я и делегировала практически все обязанности по уходу за моим Лёнечкой. Мне же оставалось только кормить его. Когда этот бесёнок сосал меня, то сильно сжимал свои беззубыми челюстями мои соски. Было больно, я даже хотела перевести его на смеси, но понимала, что моё молоко сделает его сильнее. А ради этого стоит потерпеть боль.       Всё что я делала — я делала для него. И вместо того, чтобы сказать мне «спасибо» — этот щенок постоянно огрызается. Он даже не пытается понять меня, маленький эгоист. Всё что он имеет — это моя заслуга. Особенно его силы, без них он обычный мальчишка, как все современные мужики. Я дала ему всё! Обучила Хотела что знаю сама, чтобы он стал достойным наследником рода Кравиновых, а он всё время выебывался и огрызался. А теперь вообще неизвестно где находится.       — Ну и поделом ему, — сквозь зубы процедила я, всматриваясь в следы зверей на тропинке, — будет знать, как отвергать меня. Надеюсь, он выживет. Сам Лёня идиот, но этот идиот может дать сильное потомство. Возможно, мои внучки будут достойными меня и в будущем станут такими же великолепными охотницами, как и я. А пацан... я может и найду его, и даже, может быть прощу, но не сейчас. Он сильно обидел меня своим проступком.       Когда я добралась до своей хижины, то забралась в гамак. Делать ничего не хотелось — я была морально истощена. На душе скребли кошки. Звуки дикой природы, к которым я привыкла настолько, что без них не могла уснуть, сейчас не убаюкивали меня. На сердце было тревожно. Я беспокоилась за сына. Как там мой мальчик? Он же ушёл почти безоружным, да ещё и в сторону Ваканды. Жители этой страны могут его убить. Не посмотрят, что он мужчина — для этих негритосок он в первую очередь бледнокожий чужак. А уж своих мужиков у них достаточно. Не знаю почему, но конкретно этим негритянкам повезло — в их стране соотношение полов практически равное, как было до десятых годов прошлого века во всём мире.       Эти вакандийцы слишком оберегают свой секрет. Дело в том, что именно в этой стране расположены огромнейшие залежи вибраниума — одного из крепчайший и неуничтожимых металлов, известных человечеству. На территории Ваканды его тысячи тонн, но эти хитрые негры, не желая ни с кем делиться, дурят весь мир, заявляя, что вибраниума у них чуть-чуть.       В других странах этот металл практически не встречается.       Единственная общеизвестная вещь, сделанная из этого чудо-металла — щит Капитана Америка. В период Второй Мировой американцам как-то удалось заполучить крупный кусок вибраниума и одна из самых гениальных изобретательниц того времени — Герда Старк, создала для Стеллы Роджерс щит, с которым та и проходила всю войну, пока не затерялась во льдах Арктики. Не так давно, вроде как с год назад, если не ошибаюсь — её обнаружили и разморозили. Сейчас эта суперсолдат живая легенда и одна из самых уважаемых героинь.       Смотря в деревянный потолок немигающим взглядом, я наконец уснула.       Шли дни, я занималась тем, что делала обычно: бегала по джунглям, тренировалась в стрельбе из лука и метании копья. Если раньше всё это радовало меня, то сейчас мне было скучно и тоскливо. Даже сражения с львами, леопардами и прочими хищниками не могли раззадорить меня. У меня появилось ощущение, что из жизни вдруг пропал смысл. В голову лезли мысли о сыне...       — Нет, Света, — сказала я себе, — не думай о нём, он того не стоит.       Ну вот — кажется я начала разговаривать сама с собой. Жизнь отшельницы даёт о себе знать. А сыворотка ещё и усугубляет моё психическое состояние, делает меня агрессивной. Но перестать принимать её я не могу. Силы и молодость, что она дарит, слишком соблазнительны. Если бы не она, я бы давно лежала в земле. Мне ведь уже слегка за сотню, но благодаря зелью я выгляжу максимум на тридцать. С моей внешностью я могла бы соблазнить какого-нибудь мужчину, но имея репутацию злодейки это трудно сделать.       Подавляющее большинство мужчин привлекают героиньки, а плохие девочки, как я — не в чести. Парни попросту боятся меня и не хотят связываться, когда узнают, кто я.       — Может вернуться в Нью-Йорк? — спросила я саму себя, — А то я окончательно одичаю.       Вернуться-то можно. Лёня с континента всё равно никуда не денется. Если только не наткнётся на порт и не проберётся на корабль. Тогда я даже не знаю где его искать — он может быть где угодно. Но то что он сбежит из Африки — маловероятно. Жрать захочет — отыщет дорогу ко мне. Без меня, своей мамы — он ничто. Без своих сил он простой сопляк, как остальные мужчины его поколения.       Возвращаясь с утренней пробежки я заприметила, что возле моего жилища трутся вакандийские стражницы. И что они тут забыли? Вытащив из пояса нож, я направилась к ним.       — Что вам нужно, черномазые? — крикнула я шести бритым на лысо негритятам, — Я уже говорила, что вашего барахла у меня нет.       Все шестеро копейщиц резко обернулись и нацелили свои копья на меня. Их слишком много и они вооружены. Если бы не последнее обстоятельство, я могла бы дать этим наглецам отпор.       — Королю известно, что это не так, Крэйвен-Охотница, — произнесла их генерал, обратившись ко мне, — она знает, где ты прячешь то, что украла у Ваканды много лет назад. И наш народ больше не потерпит твоего присутствия рядом с нашей страной.       — Да как вы смеете, уроды? — возмутилась я, — моя хижина не на вашей территории! — резонно заметила я.       — Но ты достаточно близко к нашим границам, — возразила чернокожая, — так что именем Короля Т'Чаки мы просим тебя немедленно убраться отсюда. В противном случае мы будем вынуждены доставить тебя в Ваканду и судить за все те преступления, которые ты совершила против нашей страны.       Надо же, как выразилась — судить. Да меня казнят без суда и следствия! Надо валить — это единственный выход в данной ситуации. Сейчас все факторы против меня. Но как же мой сын? Он же всё ещё где-то здесь.       — Мне нужно найти сына. А потом, так уж и быть — я уйду, — согласилась я на ультиматум.       — Он у нас. — спокойно ответила предводительница отряда.       — Что вы с ним сделали?! — в один прыжок я оказалась на расстоянии вытянутой руки от неё. Она направила своё копьё из вибраниума мне в шею. Наконечник упёрся в артерию.       — Успокойся, Крэйвен, король смиловался над твоим отпрыском. Мы всего лишь держим его в плену. Если хочешь — сдайся нам, и королевская семья пощадит твоего отпрыска… возможно.       Так, ладно, сейчас главное успокоиться и не делать резких движений. Мальчишка ослушался меня, наверняка подошёл к озеру — там-то его и сцапали. А я говорила! Ну, сам виноват — сам пускай выпутывается. Мальчишке давно пора понять, что всё влечёт за собой последствия.       — Убери свою тыкалку, — прорычала я, — Охотница уходит, так и передайте своим королю с королевой. Генерал убрал копьё от моей шеи, а остальные расступились. Я в последний раз вошла в своё убежище. Нужно было забрать поддельные документы, всю имеющуюся одежду, сумки. Оружие кое-как пронесу. Однажды мне удалось выкрасть у этих дикарей ткань из вибраниума. Из неё я смогла сшить сумку с двойным дном, на которой металл детектор не сработает. Во второе дно я положу пузырьки с сывороткой, ядами, зельями и оружием, а над ними будет моя одежда. Лёню я как-нибудь вытащу из Ваканды. А может и не вытащу — пускай сам выбирается из того дерьма, в которое он сам себя втянул. Но если он выйдет сухим из воды, в чём я была уверена, ведь он всё-таки Кравинов — мы с ним обязательно станем настоящей семьёй, а потом я подберу ему хороших жён. А если он опять начнёт сопротивляться мне, то придётся использовать на нём яд, подавляющий волю. Положив заветную бутылочку в сумку, я вышла из хижины. Войны Дора Милаш ждали меня снаружи.       — Прощайте, чумазые, — сказала на прощание я, с ухмылкой на лице.       — Колонизаторша! — с ненавистью прошипела одна из этих обезьян.